Эккле́сская сага

Евгения Мухамедьярова (2024)

Это история о охваченной тяжким бременем Великой Экклесе, прибывающей в чаянии нового героя. Его ждёт и Властитель, активно насаждая свой Порядок, омывая руки в крови несогласных. Лесные охотники, озёрные жители, люди равнин и маги скалистых гор в очередной раз объединяются для борьбы. Действительно ли юный охотник тот, кого они все ждут, или пророчество ошибается? Можно ли вмешаться в провидение и взять судьбу в свои руки?

Крылья птицы

Препоясав свой выцветший, цвета варёных вишен, халат, и потерев свои вытянутые уши, старуха Зилиа́у принялась осматривать мальчика.

— Та́йго, ты правильно сделал, что дал ему пропотеть. Теперь он справляется с горячкой.

— Да, но меня беспокоят его порезы. Я их обработал, а наутро от них не осталось и следа… Будто…

— Будто что? — резковато спросила старуха.

— Я не знаю, — буркнул в ответ охотник, а затем продолжил, — это похоже на магию.

— Ох, ну теперь мне всё понятно, — уже cменее враждебным настроем прошептала старуха.

Она, закончив осмотр, укрыла паренька, который всё ещё был в лёгкой горячке, и вышла из хижины.

— Зилиа́у! — следуя за ней, произнёс охотник, — он будет жить?

— Мне помниться, что я хорошо тебя учила. Ты́ мне скажи!

— Думаю будет…

— Вот и хорошо.

Старуха сделала пару шагов, а потом развернулась и спросила:

— Ты хороший человек, Та́йго! Я понимаю почему ты спас мальчика… Но что ты теперь будешь делать? Может твоё предназначение наконец послало тебе весточку? — Зилиа́у, посмеиваясь, шаркнула ногой и пошла прочь, оставив Та́йго обдумывать её слова.

Сейчас не мысли роились в голове юноши, а воспоминания. Он видел рядами уложенных больных людей, их измученные лица, себя ещё мальчишкой с ведром воды и маму, которая поила отваром всех по очереди. Она улыбалась каждому и дарила своей улыбкой надежду на следующее утро.

Ее лицо правильной формы, тёмные прямые волос, собранные в пучок, еёзелёный, слегка потёртый халат. Ее руки были такими изящными. Та́йго вспоминал как мама укладывала его перед сном. Она садилась поближе и делала из своих рук разные фигуры. Больше всего сын любил птицу, и она завершала свой ручной театр именно ею. Лёгкие и грациозные крылья парили перед его глазами, погружая его в сладкий сон.

А затем он вспомнил как его отец, сильный и смелый воин, плакал у умирающей от магических ран жены. Та́йго помнил, как светились раны, как мать глядела в пустоту и угасала…

Жалобный стон выдернул охотника из омута памяти. Он повернулся к двери в хижину и зашёл внутрь. Мальчишка лежал на боку по-прежнему укрытый, но взгляд его изменился, стал осознанным. Губы шевелились с трудом, но было ясно, что он просил пить. Та́йго поднёс ему питьё. Выпив всё до последней капли, подросток попытался встать.

— Не торопись, парень! Ты ещё слаб. Присядь хотя бы, — охотник усадил его и стал рассматривать, — ты помнишь, что произошло?

Мальчишка кивнул.

— Кто ты?

Паренёк не хотел говорить, он был еще не в состоянии, но выдавил:

— Я Ве́рмон.

— Уже хорошо. Я Та́йго. Приляг, поговорим позже, когда тебе будет лучше.

Охотник стал укладывать мальчика, тот не смел сопротивляться. Через пару часов ему стало намного лучше. Тем временем арбалет хорошо послужил своему хозяину. Пернатая дичь стала ужином. Ребята поели. Белокурый молчал. А Та́йго не стал расспрашивать, он понимал, что мальчику пришлось нелегко.

— Пусть лучше сам расскажет, когда будет готов, — думал юноша. Оставалось надеяться, что ждать придётся недолго.