Институтка. Уроки любви

Екатерина Каблукова (2025)

Она вернулась. Пришла, беззвучно приблизившись к кровати, откинула тяжелые занавеси балдахина. — Рей… — Амадин… Приподнявшись на локте, он внимательно всматривался в хрупкую девичью фигурку. Тонкая шея, плечи, утопающие в пене кружев, водопад темных волос, струящийся по спине. — Ты все такая же… Она торжествующе рассмеялась, запрокинув голову. В лунном свете лицо вдруг исказилось, стало грубее, а около глаз появились морщины. — Рейнард, Рейнард… — прошептала женщина, наклоняясь к его губам. Он вздрогнул: — Сесси?

Глава 5. Амадин Гросс

Несмотря на то, что полночи ворочалась в кровати, Амадин проснулась по обыкновению рано — сказалась давняя привычка. Мартина, любившая поспать до полудня, часто подтрунивала над подругой, но девушка только пожимала плечами, не видя повода менять хоть что-то. Теперь было поздно. Чувствуя себя разбитой, она встала и позвала Молли. Горничная появилась незамедлительно. Амадин с завистью следила за ней: в отличие от хозяйки, служанка прекрасно выспалась. Она даже принялась напевать что-то, но осеклась, заметив складку между бровей хозяйки.

— Заказать еду в номер, мадемуазель? — осведомилась она.

— Пожалуй, да. И кофе.

Горничная кивнула и вышла.

Обильно позавтракав, отель оправдывал свои деньги на все сто, девушка направилась в Магический совет, располагавшийся во дворце на набережной. Огромное здание, некогда построенное для одного из принцев крови, после смерти владельца отошло казне и теперь использовалось в интересах государства.

Амадин смело перешагнула его порог, вливаясь в людской поток. Служащие, просители, курьеры — все они сновали по огромному холлу. Массивные двери, украшенные богатой резьбой и кое-где сохранившейся позолотой, то и дело хлопали, впуская и выпуская людей. Табличек нигде не было, и девушка с трудом нашла нужный ей кабинет. Отстояв приличную очередь, она вошла внутрь и подошла к столу, за которым сидел невзрачный клерк в сером полосатом костюме с темными суконными нарукавниками, надетыми поверх рукавов.

— Добрый день!

Клерк окинул ее скучающим взглядом.

— Милая, вы, верно ошиблись, делопроизодителей нанимают на первом этаже в кабинете двадцать один.

Амадин зло сверкнула глазами.

— Мне не нужна работа, — холодно произнесла она.

— Тогда зачем вы пришли? — недовольно поинтересовался клерк.

— Подать заявку на патент, — не дожидаясь приглашения, Амадин присела и положила на стол документы. Хозяин кабинета даже не взглянул на них. Откинувшись на спинку стула, он снисходительно посмотрел на девушку.

— Милая моя, вы знаете, сколько сил и времени надо, чтобы изобрести хоть что-то? Основы магии, изученные вами за два года в Академии, слишком ничтожны…

— У меня диплом полного курса обучения, — перебила его девушка, доставая из сумки и разворачивая свиток. — С отличием

Клерк недоверчиво провел рукой над печатью, полыхнувшей зеленым, нахмурился и вчитался в имя:

— Амадин Гросс?

— Магистр Амадин Гросс, — поправила его девушка. — Ученое звание присвоено в Кнайтхоффе за работу по магическому плетению, защищающему ткань от воздействия большинства реагентов.

— А, — скучающе протянул клерк. Речь девушки его не впечатлила. Тем не менее, он все-таки взял документы и начал изучать, а потом протянул обратно.

— К сожалению, мы не можем принять их, — клерк торжествующе посмотрел на Амадин. — Патенты такого уровня требуют разрешения от инквизиции. Впрочем, думаю, вам не составит труда его получить.

Девушка стиснула руки, борясь с желанием кинуть в клерка парочкой плетений. К тому же он явно провоцировал именно на это. Амадин окинула взглядом кабинет и заметила охранные узлы. Их рисунок показался знакомым, магистр Шурол демонстрировал такие же в качестве примера. Шальная мысль проучить клерка закралась в голову.

— Вы понимаете важность моего открытия? — холодно спросила девушка, аккуратно поддевая один из узлов. Как она и предполагала, стандартное плетение оказалось слабым, нить легко поддалась.

— Конечно, конечно, — заверил ее клерк, широко улыбаясь. — Но к сожалению, ничего не могу поделать: приказ.

— Да, понимаю, — Амадин с удовольствием наблюдала, как легко раскручиваются магические нити. Тяжело вздохнув, она встала и принялась неторопливо собирать документы. — Еще раз извините за беспокойство.

Дождавшись, пока охранные плетения спадут, девушка улыбнулась и покинула негостеприимный кабинет. Судя по манере общения, клерк был из тех, кто любит, используя свое положение, злить людей, и в скором времени его наверняка ожидает сюрприз.

После удушающей во всех смыслах встречи, Амадин предпочла пройтись вдоль набережной. Больше всего ей хотелось нырнуть с головой в пахнущую тиной темную воду реки, чтобы смыть с себя гадкое ощущение, оставшееся после разговора. Умом девушка понимала, что надо просто отринуть все, и двигаться дальше, но на душе все равно было гадко. Она облокотилась на парапет, подставив лицо легкому бризу и размышляя, что делать дальше.

Конечно, можно было воспользоваться старыми связями и, например, послать герцогу вестника с просьбой о встрече, но даже если он и согласиться выслушать, вряд ли станет помогать. Проще пойти официальным путем. Приняв это решение, Амадин вернулась в отель.

Достав из дорожного несессера (роскошь, подаренная Мартиной после первого патента) перо, бумагу и чернила, она написала стандартное прошение и вложила в конверт вместе с остальными бумагами. Пусть это займет чуть больше времени, зато все будет официально, и никто не посмеет ее упрекнуть, что патент она получила незаслуженно. В отличие от диплома.

Амадин предпочла лично отнести прошение в канцелярию инквизиции. Если она и опасалась нежелательных встреч, то все прошло гладко. Даже слишком гладко, что напрягало. Человек в черном мундире спокойно принял бумаги, выдал расписку и повернулся к дверям:

— Ответ через тридцать дней.

— А…

Но ее не стали слушать:

— Следующий!

Понимая, что разговор закончен, Амадин вышла. Тридцать дней — долгий срок. Придется какое-то время пожить в Сен-Кантене. Что ж, может это и к лучшему, надо распрощаться с призраками прошлого. Отправив Мартине вестника, Амадин решила заняться тем, что ее давно беспокоило.

Убегая из города, она не успела попрощаться с магистром Рутенсом, а писать потом не стала, опасаясь, что к старику могут начать придираться из-за дружбы с ней.

Купив пирожных, которые так любил библиотекарь, девушка направилась в Академию.

К воротам она подходила с опаской, даже в выходные жизнь в Академии не затихала, и шанс встретиться с кем-то знакомым был весьма велик.

Амадин прекрасно понимала, что в обысках, как и в дальнейших увольнениях виновны те, кто столько времени попустительствовал магистру Сайлусу и его друзьям, но понимали ли это другие? Объясняться, то есть бессмысленно тратить время, девушке не хотелось.

У ворот, кроме стражников, никого не было, но они беспрепятственно пропустили девушку, как только она сказала, что направляется в библиотеку. Вздохнув свободнее, она прошла внутрь, пересекла пустой двор и направилась в библиотеку.

Дверь оказалась закрытой. Амадин несколько раз с силой дернула ее и потом громко застучала ладонью по створке. Ничего.

Гадая, где может быть старик, в прежние времена неотлучно находившийся в библиотеке, девушка вернулась во двор и вытянула шею, пытаясь рассмотреть что-то за пыльными стеклами библиотечных окон. Безуспешно.

Амадин даже позволила себе крикнуть:

— Магистр Рутенс!

Звонкое эхо отскочило от стен, взметнулось к высоким шпилям, распугав ворон.

На их карканье из окна третьего этажа выглянул недовольный мужчина.

— Что здесь происходит? — он внимательно всмотрелся в хорошо одетую молодую женщину, стоявшую во дворе. — адеп… Амадин Гросс? Зайдите!

Понимая, что скрываться глупо, да и незачем, девушка покорно поднялась в кабинет магистра Шурола:

— Добрый день.

— Магистр Рутенс умер, — начал преподаватель без предисловий, как только бывшая адептка перешагнула порог.

— Что? — Амадин почувствовала, что пол вдруг уходит из-под ног. Она неуверенно присела на ближайший стул. — Как? От чего?

— От времени, — магистр усмехнулся. — Такое бывает с теми, кто стар. Полагали, он будет жить вечно?

Девушка предпочла не замечать сарказма в голосе собеседника.

— Когда это случилось?

— Прошлой зимой. Я не стал писать вам, поскольку вы не оставили адреса. Как, впрочем, и дипломной работы.

— Простите, — Амадин почувствовала угрызения совести. — Я… Вы ведь могли послать вестника, — с горечью произнесла девушка.

— Зачем? — магистр Шурол полоснул по ней острым взглядом. — Побег — удел слабых. Я решил, что если бы вы хотели общения, то дали бы о себе знать.

— Верно.

Понимая, что здесь ей не рады, она встала.

— В таком случае мне пора.

— Подождите, — остановил ее Шурол. Он подошел к шкафу, порылся и достал небольшую деревянную коробку. — Вот. Магистр Рутенс просил при случае передать вам это.

— Спасибо.

Вцепившись в нежданный подарок до боли в пальцах, чтобы не расплакаться на глазах у преподавателя, она направилась к двери.

— Амадин.

Девушка обернулась. Шурол так и стоял у своего стола, внимательно смотря на нее.

— Если вам нужна помощь… — он выжидающе замолчал.

— Спасибо.

Ей хватило сил спокойно выйти. Как только дверь закрылась, девушка бегом спустилась по лестнице, благо ноги помнили каждую из ступеней. Слезы застилали глаза, и она с трудом видела, куда идет. Почему она не написала, все время откладывала на потом, поскольку магистр Рутенс казался ей вечным, как древние фолианты, которые он хранил. А книги? Что теперь станет с книгами? Стоя на мосту, она все-таки разрыдалась.

— Простите, мадемуазель, я могу что-то сделать?

Голос, прозвучавший совсем рядом, показался очень знакомым. Амадин обернулась:

— Валентин?

— Мадемуазель Гросс? Амадин! Вы? — изумлению молодого человека не было предела.

— Я, — кивнула она, улыбнувшись сквозь слезы. — А вы все также не можете пройти мимо плачущей девушки?

— Я просто хотел помочь, — оскорблённо возразил он. Амадин смахнула слезы и тронула его за руку:

— Не обижайтесь. Я в хорошем смысле. Я часто вспоминала о вас в Кнайтхоффе. Как поживаете?

Странно, но ей показалось, что Валентин напрягся. Впрочем, неудивительно: наверняка он ждал расспросов о своем начальнике.

— Я… мы… — замялся секретарь и сменил тему разговора. — Давайте я довезу вас до дома.

— Благодарю, но я больше не живу на рю де Флери, — Амадин вгляделась в смущенное лицо секретаря Великого инквизитора и покачала головой. — Валентин! Нельзя же принимать все всерьез! Я остановилась в Метрополе и буду рада, если вы проводите меня.

— Сочту за честь. — церемонно, словно они были на великосветском приеме, поклонился молодой человек.

— Тогда пойдемте!

Не заботясь о случайном спутнике, она направилась по мосту быстрым шагом. Валентин нагнал ее и кивнул на ящичек, который девушка сжимала в руках:

— Вы позволите?

— Это — лишнее, — она даже слегка отвернулась, словно опасаясь, что спутник вырвет ценный груз из ее рук.

— Как пожелаете, — уязвленный ее предположением, Валентин обиженно поджал губы. Амадин заметила и виновато улыбнулась:

— Простите, это — память о друге. Он умер, а я не знала.

— Соболезную.

Девушка кивнула. Некоторое время они шли молча, гадая, что сказать друг другу. Высокая фигура Великого инквизитора будто висела над ними, прерывая любой диалог еще на моменте мыслей.

— Меня пригласили на вечер в дом л'Эрме, — Амадин, наконец, выбрала нейтральную тему. — Хотите пойти со мной?

— Зачем?

— Мне показалось, вы дружили с Полетт?

— Совсем нет, — Валентин едва заметно вздрогнул и быстро добавил. — Мы почти не знакомы.

— Вот как? Значит, мне показалось… — Амадин не стала настаивать.

— Возможно.

Снова неловкое молчание. Похоже, попытка наладить отношения была ошибкой. Увидев отель, Амадин тихо выдохнула и снова повернулась к спутнику.

— Вот мы и пришли, — торопливо произнесла она, протягивая руку. — Спасибо, что проводили!

Бой колокола на ратуше, отсчитывающий время, заглушил ее слова. Валентин вздрогнул, сверился со своими часами, затем резко сжал ладонь девушки, пробормотал что-то на прощание и почти бегом бросился в сторону, где располагалась инквизиция. Амадин проводила его удивленным взглядом, и только потом поняла, что даже не подумала попросить о встрече с его начальником.

— Ты никогда не научишься использовать связи! — пробормотала она самой себе, направляясь в свой номер.

Встреча с Валентином все-таки оказала нужный эффект. Во всяком случае, содержимое ящичка, завещанного ей библиотекарем, девушка рассматривала уже без слез. Такие знакомые предметы: самозаваривающийся артефактный чайник, две чашки и ароматный чай — вызвали лишь тихую грусть.

— Прощайте, магистр, — вздохнула Амадин, разливая душистый напиток в чашки. Почему-то ей было важно, чтобы наполнить обе. Сделала пару глотков и встала из-за стола, неловко задев ящичек. Он рухнул на пол. Незамеченное ранее послание, судя по всему, зацепившееся за крышку, выпало. Амадин подобрала письмо и распечатала.

"Милая свиристелка…"

Слезы все-таки набежали на глаза, девушка смахнула их и продолжила чтение, по мере которого изумлялась все больше. В своем письме магистр Рутенс признавался,что именно он следил за Амадин все годы, отправляя отчеты ее крестному, отцу Бенедикту. Старик каялся, что именно он сообщил о ее связи с герцогом л'Армори и тем самым способствовал ее отъезду.

Перечитав все дважды, девушка тяжело вздохнула. Если бы все было так просто, как это виделось старику…

— Нет, магистр, вы поступили абсолютно правильно. Кто он, и кто я… — пробормотала она, тщательно складывая последнюю весточку от друга. Помыв чайник и чашки, девушка собрала все обратно в ящичек и достала свои записи, справедливо рассудив, что прошение вряд ли достигнет адресата сегодня, занялась бумажной волокитой. Уж если она решила идти официальным путем, исследования надо было представить в надлежащем виде.

Вскоре девушка отбросила перо и встала. Ей казалось, что все фразы выходили корявыми. Больше всего сбивали мысли, как воспримет инквизитор ее прошение. Тогда, осенью, он дал понять, что для Амадин обратной дороги не будет.

Как это бывало в минуты глубокой задумчивости, девушка по привычке дотронулась до подвески, надежно спрятанной под тканью платья. Мартину всегда удивляло, что герцог де Треви подарил своей любовнице подобное украшение — слишком простое и в то же время ценное.

— Содержанкам обычно дарят бриллианты или сапфиры, — усмехнулась она, стряхивая пепел с сигареты, вставленной в длинный мундштук.

— Бриллианты мне тоже подарили, — Амадин нехотя вспоминала об этих украшениях, надежно закрытых в сейфе одной из банков Кнайтхоффа. Она несколько раз порывалась заложить их, чтобы финансировать свои исследования, но Мартина останавливала ее.

— Прибереги их на черный день, — говорила она. — Наша лаборатория может закрыться, и тогда ты останешься ни с чем!

Амадин покорялась, понимая, что подруга все равно не примет от нее денег.

Стук в дверь заставил вынырнуть из воспоминаний. Амадин подошла и открыла.

— Мари?

— Привет! Мне нужно хотя бы пять минут тишины и покоя! — простонала подруга, заходя в комнату и падая в ближайшее кресло. — Эта свадьба меня доконает!

— Все так плохо? — Амадин с сочувствием посмотрела на нее.

— Мама хочет украсить церковь белыми лилиями и орхидеями. Отец кричит, что это обойдется в кругленькую сумму, а младшая сестра требует себе платье от Николь Эш!

Амадин только покачала головой.

— В такие минуты, я думаю, зачем мы вообще все затеяли, не лучше ли было просто жить вместе?

— И стать источником сплетен? Мари, поверь, от тебя отвернулись бы все.

— Ты не отвернулась бы?

— Конечно, нет!

— Вот видишь!

— В любом случае Пьер не позволит тебе поступить так. А совсем скоро вы обвенчаетесь, и вас оставят в покое!

Не то чтоб Амадин искренне верила в это, немного зная мать Мари, но успокоить подругу очень хотела.

— Остается только бы верить, — пробурчала мадемуазель Коре, закатывая глаза, она уж точно знала, чего ждать от своих родственников.

Амадин только улыбнулась.

— Знаешь, а давай прогуляемся? — предложила она, понимая, что подруге надо развеяться. — Как в старые добрые времена пройдемся вдоль набережной, зайдем в “Веселого адепта”…

Мари на секунду задумалась, а потом тряхнула тщательно уложенными кудрями:

— А, давай! Только если ты посмеешь зайти хоть в одну модную лавку, я вычеркну тебя из списков приглашенных на свадьбу!

— Модные лавки? — Амадин наигранно содрогнулась. — Упаси Создатель! Но мы зайдем в книжный!