Портрет на память

Инга Леровая (2025)

Портрет — это не только портрет, но и судьба. Оставшись без родителей, Кристина намеревалась вести простую жизнь. И уж точно не ждала любви богатого человека. Но мистическая роковая страсть спаяла в тесный клубок жизни Кристины, уличного художника Густаво и хозяина антикварного магазина Рико. Вокруг Кристины плетутся интриги, ей снятся странные сны про шамана, ее судьбой хочет управлять таинственный Правитель… Лишь истинная любовь способна разоблачить тайны прошлого и пресечь действия злобных завистников. А Новый год гарантирует чудеса.

Глава пятая

Стоять вдвоем в холле больницы и чего-то выжидать было глупо. Никто на помощь не придет, им с Густаво надо самим как-то выпутываться из этой ситуации. Кристина мялась и, хотя она была не виновата впрямую в беде Густаво, смущение перед ним имелось. Не могла она просто так взять и уйти. Сочувствовала и сожалела. А чем помочь не знала. Спросила самое простое.

— Где вы живете, Густаво? Мастерская это не выход. Ваша семья должна же о вас позаботиться. Пока руки заживут. Я могу позвонить им…

— Нет у меня семьи.

— Я вызову вам такси. Говорите адрес.

— Я уже сказал, чтобы ты отвалила, — Густаво открыл локтем входную дверь и вышел на улицу.

Кристина вздохнула. Теперь точно могла спокойно уйти. И все же вызвала такси. Вредный Густаво не пугал ее как прежде, он стал временно беспомощным, пусть и вел себя по-прежнему, вызывающе. Первый шок прошел и Кристина подумала, что до мастерской они могут доехать вместе. Она заберет оттуда коробку с вещами, а Густаво может делать, что хочет. Решил жить в мастерской? Ладно, ей-то какое дело. Густаво не возражал, покорно сел в такси.

Казалось, он потерял интерес к ней и Кристину это уязвило. Неужели, она была интересна только как сексуальный объект? Как возможная родительница? В таком случае, все к лучшему. Ей не надо переживать за Густаво, лучше заняться своей жизнью. А то она забыла, когда посещала спортзал. Перестала гулять в парке, не радовалась весне. С друзьями можно организовать пикник. В театр сходить. Кристина вздохнула полной грудью. Она свободна.

— Оставь это! — Кристина вздрогнула, едва коробку не выронила.

— Что?

— Оставь коробку, — повторил Густаво, заметив, что Кристина собралась уходить из мастерской. — Пару дней, так и быть отдохни, а потом позируешь дальше.

— Дальше? Вы уже закончили иллюстрации к книге! Хватит меня обманывать.

— Ты на работе, забыла?

— Но как вы собираетесь рисовать?

— Это моя проблема, мне ее трахать. А ты займись своим здоровьем. Найди врачей. И этих. Психов. Чтобы память тебе вернули.

— Мне и так хорошо! — Кристина выскочила из мастерской, швырнув коробку на пол.

Этого пьяницу Густаво ничего не берет. Похоже, он даже не жалеет, что обморозил руки и собирается доставать ее как раньше. Зря Кристина расчувствовалась. Не стоит проявлять дружелюбие. Только позволь и Густаво на шею сядет. Около дома Кристина заметила автомобиль Берта и притормозила. Этого еще принесло. О чем им говорить? Как поступить? Ответить на ухаживания Берта? Или поставить точку, наконец?

Кристина решительно подошла к машине. Обрадованный Берт выскочил, вручил букет цветов. Белые розы. Кристина очень любила розы. С самого детства, с колыбели. Нежные бутоны, запах и шипы. Любила сама их выбирать. Поэтому нахмурилась. Принять розы от мужчины для Кристины было равносильно признанию в любви. Берт смотрел обеспокоенно, знал, что Кристина увиделась с Густаво.

— Берт, ты ведь нормальный мужик? Здоровый? С правильными инстинктами?

— Вроде да, — Берт улыбнулся. — Нас регулярно проверяют. Здоровье, психику, реакции, профессионализм.

— И семью нормальную ты, наверно, хочешь? Дом? Детей? Да?

— Ну, не сразу, — Бертран растерялся от прямого вопроса. — Но со временем, конечно. Семья с любимой, дети. Это для всех важно, не только для мужиков.

— А для меня не важно. Нисколько. Я не хочу семью заводить. И тем более детей.

— Ты просто молодая, Крис. Только колледж закончила. Я понимаю, что тебе погулять хочется. Развлечься.

— Я не просто молодая, я урод. Меня бесит, когда меня трогают. Я не испытываю тяги к противоположному полу, не возбуждаюсь, секса не желаю, — Кристине доставляло садистское удовольствие говорить дикую правду Берту в лицо. — Я не смогу иметь детей, Берт. Подумай об этом, когда будешь в следующий раз звать меня кататься и покупать розы. Я не шучу. Мне отношения не в радость. А секс… Противно даже подумать, не то, что тискаться с кем-то.

— Но почему, Крис? Что с тобой случилось? Расскажи мне. Пройди обследование, — Берт попытался взять Кристину за руку, но Кристина оказалась проворнее — шагнула назад и закрылась букетом.

— Не надо выяснять, Берт. И таскать меня по врачам тоже не надо, — Кристина сунула букет обратно в руки Берту. — Подари это Виолетте. Она в сто раз лучше меня. В миллион раз. И замуж за тебя пойдет, и детей нарожает.

— Но я ее не люблю. Хотя она очень симпатичная и уютная.

— А я тебя не люблю! Я никого не люблю, понятно?

— Кто это сделал с тобой, Крис?

— Что?

— Убил в тебе чувства. Ты не была такой резкой.

— Может, ты, Берт?

— Я? Ты меня подозреваешь в чем-то? В чем? И почему? — лицо Берта пошло пятнами.

— Нипочему. Прощай, Берт. Не надо больше подарков, цветов, прогулок. Не надо! Надеюсь, ты не уснешь пьяным в сугробе и не отморозишь себе уши.

— Сугробы растаяли.

— Растаяли? Замечательно! Мы все выяснили!

Кристина припустила домой как заяц. Она была довольна собой. Хотя бы часть правды она сумела высказать и ей стало легче. Хватить огрызаться и убегать. Пусть от нее все отстанут. Она не способна на взаимность. И это не изменится. Возможно, в старости, она будет кусать локти, что осталась одна. Но сейчас, она хотела одиночества. Тотального одиночества. Безопасного одиночества.

Машина Берта оставалась под окнами до самой ночи. Иногда Кристине чудилось, что Берт стоит за дверью. Хочет ворваться, объясниться. Что-то доказать, утащить ее к врачам, лечить. Кристина даже убежала в смежную квартиру. Она была очень смелой сегодня, пожалуй, никогда такой смелой она не была, устала. Но и приятное возбуждение билось внутри. Она не будет больше прятаться, она будет бороться за свою свободу. Говорить, что думает.

Она всегда слишком боялась огорчить других. Этот навык ей привили с детства. Будь удобной, если хочешь игрушку. Кристина боялась показать маме, что хочет в гости к дедушке, там вкуснее кормили. Боялась возразить бабушке, когда та ругала маму. Даже автору никчемной книги побоялась сказать, что не читала его произведение и читать не будет. Побоялась сказать Берту, что не хочет пирожных.

Но розы. Это шлагбаум. Граница. Кристина понимала, что загонит себя в ловушку, как с Густаво. Ради денег она согласилась позировать. И теперь она довольно богата, а на душе камень. Возьмет розы, и Берт будет ее обхаживать дальше. Обязательно потащит к врачам. К одним, другим. Потом начнет сокрушаться, что у них нет детей. Снова по врачем. Кристина не согласна так жить. И от Густаво она тоже отделается. Откупится. Или уйдет со скандалом.

“Я хочу любить, — написала она в ежедневнике. — Хочу. Но вокруг меня только любовь — кабала. Наверно, я сама притягиваю таких, кто будет меня мучить. Этот шаблон живет во мне с младенчества. Никогда не исчезнет. Берт, он вроде добрый, но я чувствую в нем угрозу, знаю, что он будет требовать от меня то, что я не смогу ему дать. Как мои родные. Густаво, он злой, ядовитый, его любовь ядовитая. Он как будто и не хочет меня, но тянет к себе. И я не хочу его, но зачем-то забрала его из больницы”.

Кристина писала и писала, на разные лады развивая одну и ту же мысль, что она не сможет найти свою любовь. И правильно, что она поломалась. Как забавно, что человеку не надоедает жалеть себя. Но еще забавнее, что жалеть себя приходится после того, как пожалела других. Кристина не замечала, что сама стала относиться к себе как ее родные. Требовала от себя любви, обещая взамен свободу и независимость.

Завершала свои заметки Кристина одинаково. Начинала писать “я помню, что…” и отпускала контроль. Чаще всего вспоминались мелкие детали. Дверь, закрытая на ключ, — Кристина не могла выйти из комнаты. Еда, простая и сытная, она появлялась, когда Кристина крепко спала. Однажды она притворялась спящей и караулила пару ночей, ожидая того, кто приносит еду. Никто не пришел. Он зря морила себя голодом. Все равно свалилась, заснула, и еда появилась.

Вдруг Кристина вспомнила ощущение чужих рук на своих плечах. Кто-то обнимал ее со спины, дышал в макушку. Руки затряслись, Кристина бросила ручку, забегала по комнате. Нет, она не хотела дальше вспоминать, не надо. Это страшно. Потом. Когда она почувствует себя уверенно. А может, вообще уедет в другой город и не оставит адреса. Кристина сжала руками виски, умоляя память не открываться, пощадить ее.

Остаток весны Кристина почти не притрагивалась к ежедневнику. Просто жила. Ждала лета и тепла. Потому что постоянно мерзла. Раньше она предпочитала это время года, а сейчас ее и лето не обрадовало. Кристина пришла на любимое место на набережной и смотрела на реку. Как она бурлит, вырываясь из-под плотины, и быстро успокаивается, когда пропадает давление извне. Кристина ждала Виолетту, которая попросила о немедленной встрече и была какой-то странной, нервничала, проглатывала слова от волнения.

Они редко виделись, потому что Кристина торчала целыми днями на работе, ее хозяйки расширяли бизнес, создавали филиалы в других городах и, увы, зимняя дистанционка закончилась. Еще ей приходилось позировать Густаво для новой книги. После успеха первой, автор засел за продолжение. Кристина подозревала, что не Густаво рисует по сюжету, это автор сочиняет книгу по рисункам Густаво. На дружбу времени оставалось совсем чуть-чуть.

Кристина привыкла к несуразностям своей жизни. Привыкла смотреть на собственниц фирмы и не думать, что те бегают к Густаво в мастерскую при каждом удобном случае. Даже радовалась, что тогда она быстрее освобождалась и могла посидеть дома над чтением и анализом своих записок. Привыкла не рассуждать, почему такие отношения могут нравиться. Привыкла к равнодушию Густаво к подобным связям. В этом они с художником были похожи, не ценили тех, кто добивался их любви.

Кристину уже не беспокоило, что Густаво перечисляет большие суммы на ее счет. Привыкла. В конце концов, она не просила и не заставляла. Готова была вернуть по первому требованию. Привыкла, что всегда одна и резко отказывала, если кто-то на улице предлагал ее проводить. Привыкла, что Берт исчез с горизонта, не скучала о нем и не хотела вернуть. Привыкла не вспоминать про два месяца своей жизни, не теребила память.

Виолетта появилась неожиданно и Кристина охнула. Заплаканные виноватые глаза, вся какая-то испуганная. Неужели заболела? Неизлечимо. Мысли Кристины превратились в птиц с острыми клювами, которые тотчас ее заклевали. Она плохая подруга, никудышная подруга. Она никогда не интересовалась здоровьем единственного дорогого человека, которого знала с детства. Который ее любил и все ей прощал.

— Летта, что с тобой? — впервые за год Кристина обняла подругу, прижала ее голову к груди, погладила по кудрявым волосам. — Прошу тебя не расстраивайся. Если нужны деньги на лечение, только скажи.

— Крис, я не больна, — Виолетта оторопела от таких нежностей, но с готовностью обхватила подругу за талию. Неужели Крис стала прежней?

— А почему ты такая? — спросила Кристина в макушку Летте, рост позволял.

— О, какие медовенькие девочки. Пойдемте с нами, нечего лапать друг друга, — проходившие мимо парни замедлили шаг.

— Пасть захлопни, — мгновенно отрезала Кристина, прикрыла рукой ухо Виолетте и добавила пару крепких словечек.

— Крис, ну ты даешь, — восхищенно проговорила Виолетта. Она всегда чувствовала себя в безопасности рядом с подругой. Сама бы Летта не посмела грубить парням и давать отпор.

— Пошли в мастерскую, Густаво будет только вечером, расскажешь все толком.

— Пошли, — Летта подпрыгнула, так была счастлива, что у Крис нашлось для нее время.

В мастерской у Густаво они обнаружили сладкую слабоалкогольную шипучку, и напитки покрепче, конфеты, фрукты и сыр. Кристина смешала им коктейли, и вдруг почувствовала себя очень хорошо. Они устроились на диванчике, после того, как Виолетта налюбовалась на портреты Кристины и наговорила комплиментов. Несколько глотков и Летта раскраснелась, глаза заблестели, она взяла Кристину за руку и решилась, наконец, признаться.

— Крис, ты не обидишься? Останешься мне подругой?

— Летта, ты уже испугала меня до смерти своим появлением и заплаканными глазами, вряд ли я обижусь теперь. Главное, что ты здорова. Говори.

— Я переспала с Бертом. Вчера, — кинулась как в омут Виолетта. — Он предложил, а я не смогла отказаться.

— И что? В чем криминал?

— Но он же ухаживал за тобой. Я предательница?

— Летта, ну ты как ребенок, — захохотала Кристина. — Разве можно считать ухаживаниями пару пирожных? Плевать мне на Берта. Я рада, если ты рада. Тебе понравилось с ним? Он все хорошо сделал? Вид у тебя помятый. И не особо счастливый.

— Мне понравилось, очень, — у Виолетты груз с плеч упал. — А плакала я потом, когда подумала, что ты можешь на меня обидеться.

— Обидеться на тебя из-за Берта? Летта, даже не думай. Получай удовольствие. Заезди его, не давай спуску. Когда свадьба?

— Крис, ты чего? Меня даже родители такое не спросили, когда я ночевать не пришла. Хотя ты знаешь, какие они.

— А я спрашиваю! Не позволю тебя обидеть. Вдруг залетишь. И что тогда?

— Крис, перестань. Берт врач, он все понимает. Позаботится об этом. Он мне уже витамины купил.

— Какие еще витамины? Зачем?

— Для хорошего самочувствия.

Виолетта давно не видела Крис такой отзывчивой и внимательной, да и вместе они выпивали в последний раз на выпускной вечеринке. Крис тогда убежала в туалет и они расстались на лето. А вдруг с ней там что-то случилось? И поэтому Крис стала жесткой и нервной? Но спросить прямо об этом Виолетта не решилась, слишком ценными для нее были эти сердечные минуты с подругой.

— Крис, а что у тебя с Густаво?

— Ничего, — Кристина пожала плечами. — Я позирую, он рисует. Все довольны.

— Точно?

— Летта, зачем ты такой ерундой интересуешься? Я отбываю повинность, ты же знаешь. Густаво мне никто, старый пьяница, свой талант погубил. Что у меня с таким может быть?

Кристина подняла глаза и осеклась. У дверей стоял Густаво. Как давно там? Что успел услышать? По стремительно меняющим свой стальной оттенок глазам, Кристина поняла, Густаво все слышал и сейчас уйдет и напьется. Каждый раз, когда Кристина неосторожно или специально говорила, что они никто друг другу, Густаво падал в запой. Как правило на несколько дней. Когда было холодно, пьянствовал в мастерской. Стало тепло — уходил на улицу.

Поначалу Кристина переживала, Густаво и так отморозил по паре пальцев на каждой руке после их ссоры. Но потом привыкла. Густаво не сломило отсутствие пальцев, он умудрялся рисовать так же мастерски, как и раньше. И так же плевал на себя и свои успехи. На предложение Кристины нарисовать что-то стоящее помимо ее портретов и организовать выставку, отвечал снисходительной усмешкой.

Густаво вышел, а Летта тревожно посмотрела на подругу. Понять, что происходит между Крис и Густаво, она не могла. Густаво тяжелый человек, непонятно, как Крис с ним вообще поладила. Но, если Кристина спокойна, значит, все хорошо. Летта допила коктейль и, набравшись смелости, расстегнула тугой воротничок рубашки. Показала пару засосов на шее. И замахнулась, потому что Кристина захохотала.

— Крис, ну почему ты смеешься?

— Ты такая трепетная, Виолетта, я и позабыла, какая ты неженка.

— И что в этом плохого? Это нормально, когда девушка влюбляется, ищет защиты у любимого. И трепещет тоже. Ты сухарь, Крис! Сухой сухарь!

— Да трепещи, мне-то что. Ты к нему переехать собралась?

— Если Берт захочет…

— Ну, теперь он от тебя никуда не денется.

— А ты переставай ехидничать! И бегать от парней. Влюбись!

— Все-все, успокойся, мамочка Летта. Если ты переспала разок с парнем, ты, конечно, имеешь право учить меня жизни.

Кристина проводила подругу, смеясь над ее поучениями и восторгами от ночи, проведенной с Бертом. Страх за Летту встряхнул ее, разбил оболочку, которую Кристина старательно выстроила вокруг своих чувств. Влюбляться она, конечно, не будет. Но можно пойти на простейший вариант, найти себе кого-то для прогулок и кино. И тотчас отказалась от этой затеи. Лишние хлопоты.

У своего дома на лавочке Кристина увидела спящего Густаво. К нему уже подошли полицейские, собираясь увезти в какой-нибудь приемник. Густаво пьяно мычал, отбивался и получил дубинкой по загривку. Кристина не выдержала. Подскочила, заслонила собой.

— Не трогайте.

— Родственник?

— Да.

— Забирай тогда домой. А то сама гуляешь, а дед на улице.

— Я заберу, да, — Кристина не представляла, как она поведет Густаво и куда.

— Мы поможем, показывай дорогу, — полицейские сжалились, подхватили Густаво под локти и потащили.

Кристина на ватных ногах пошла вперед. Кто ее тянул за язык. Вечно с этим Густаво она попадает в капкан. И никакой потом благодарности. Привела в смежную квартиру, а куда еще. Там почти не было мебели, но диван и стол имелись. Полицейские сгрузили Густаво на диван, огляделись, покачали головами.

— Что, пропил дедуля обстановочку?

— Пропил, — послушно кивнула Кристина, не желая ввязываться в объяснения. Пусть думают, что хотят. Пять минут стыда она вытерпит.

— Да, ты сдай его в хоспис, такого не исправишь. А то еще и квартиру пропьет, — полицейские хотели как лучше, но Кристине слушать их советы было тяжко. Она вообще себя не понимала. Зачем притащила Густаво к себе домой? Надо было в мастерскую.

— Он так-то смирный. Проспится и нормальный будет.

— Ну, смотри. Квартиру все равно на себя перепиши.

— Перепишу. Спасибо за совет.

Полицейские ушли. Кристина написала записку Густаво, оставила ключи на столе и тоже ушла к себе. Если Густаво дарил ей внушительные суммы денег, глупо переживать за скромную квартиру и караулить его. Как бы странно это ни выглядело, Кристина доверяла Густаво.