Договорились. Цена, которая себе

Ирина Воробей (2021)

Карина подрабатывает веб-моделью, чтобы быть независимой, и скрывает это от всех, даже от младшей сестры. Пережив предательство первой любви, она больше не хочет никого к себе подпускать.Только Зайкина это не останавливает. Мажор, баловень судьбы, король вечеринок, самый популярный парень в университете, Зайкин умеет получать желаемое. И судьба опять ему благоволит. Карина допускает прокол, и он узнает ее секрет. Зайкин предлагает сделку, и она соглашается, ведь плата чисто символическая — всего-то поцелуй… # неунывающий герой, который добивается героиню, а она сложная, и оба неидеальные # флешбэки # много сложностей и обстоятельств # драма # отцы и дети # глубокие чувства # эмоционально # студенты Мат. Откровенные сцены. 1 часть дилогии. Читать отдельно не получится.

Часть 4. Зло, которое меньше

Глава 4.1

Карина проснулась от нежности. Еще спросонок она чувствовала в волосах острый нос, тихо сопящий, а лбом — сухое прикосновение губ. Тепло мягко прижалось к коже. Затем чужая, но ласковая рука погладила щеку. Чьи-то губы опять прижались ко лбу, чуть сильнее и жарче. Карина не хотела открывать глаза, пока еще была в полудреме, только медленно растягивалась в улыбке, но когда почувствовала прикосновение к губам, веки раскрылись сами. Подняв голову, она наткнулась на обескураженный синий взгляд и вскочила с глубоким «Ах». Зайкин взметнулся следом.

— Все в порядке, ты дома, — выставил вперед руки. — И между нами ничего не было.

Карина огляделась. Варданян заворочался с другого края постели. Гога развалился на диване с открытым ртом, сжав Настену в угол. Игнатьева сидела за столом, копаясь в телефоне.

— Прости, не сочти за домогательство, — Зайкин чуть опустил голову, пытаясь заглянуть ей снизу в глаза. — Не сдержался.

— Зайка, что ты натворил? — с ироничной укоризной спросила Игнатьева, выглянув из-за ниши, чтобы видеть их лица.

— Ничего, все нормально, — отмахнулась Карина и окунула лицо в ладони.

В местах его прикосновений еще теплилась ласка. Она потерла лоб, чтобы избавиться от фантомных ощущений, и потрепала волосы.

— Блин, Ермакова, у тебя даже растворимого кофе нет, — ворчала Игнатьева, хлопая дверцами шкафов.

От этих звуков все стали просыпаться. Варданян перевернулся резко и тяжелой рукой положил Зайкина обратно на подушку. Тот засмеялся, поддаваясь.

— Не бойся, Вард, я не сбегу. После такой ночи ты просто обязан на мне жениться.

Карина выдавила смешок.

— Прости, Зайка, я уже на другой обязан жениться, — пробормотал Варданян, разворачивая широкие плечи.

— Все вы, мужики, такие, — жеманно махнул ручкой Зайкин и повернулся к Карине. — Сначала обесчестят, потом оказываются женаты.

Она опять закатила глаза, но улыбку с лица снять не успела.

После виски голова казалась расщепленной, но болела только в определенных местах на каждое второе движение. В целом, было терпимо. Даже соображать получалось. Только противный привкус крепкого алкоголя вперемешку с колой застрял в носоглотке и вызывал легкую тошноту. Чтобы освежить сознание и помещение, Карина открыла все три створки окна. Гога с Настеной тоже стали подниматься и протирать глаза.

Варданян скинул одеяло, показав спортивную фигуру в одних боксерах, и медленно потянулся, выпячивая рельеф мышц на всеувидение. Настена мгновенно проснулась и зарумянилась. Встретившись с ним взглядом, она молнией отвернулась к окну и стала поправлять волосы, которые по-прежнему сохраняли форму косы, но сильно потрепанной. Он усмехнулся и прошел через коридор в ванную.

— Вард, хватит щеголять тут своей сексуальностью, — крикнула ему вслед Игнатьева. — Девчонок смущать.

— Кого? Тебя, что ли? — ответил тот с дерзостью.

— Меня, — вступил Зайкин, положив руки на плечи Игнатьевой. — Завидовать себе заставляешь.

Карина села на диван, ища взгляд Настены, но та встала у окна, отвернувшись от всех, и долго не оборачивалась, поэтому она отправилась на кухню. Сгребла грязную посуду в раковину. Чашки торчали из нее многовершинной горкой. Зайкин покосился на это и цокнул.

— Мда, посудомойки здесь явно не хватает.

Карина раздраженно развела руками.

— Куда ты ее тут впихнешь? Только если кухню целиком менять, а лучше квартиру.

Гога потеснил Зайкина, чтобы обнять Игнатьеву и поцеловать в макушку. Она погладила его по шее.

— Гошик, без кофе умираю, — промямлила умильным голоском ему на ухо.

Карине было непривычно слышать столько нежности от Игнатьевой. Гога погладил свою девушку по голове.

— По пути заедем в твою любимую кофейню, — сев на соседний стул, он схватил потемневшую дольку яблока, последнюю на тарелке.

— Сертификат же ты тоже выбросила? — задумчиво спросил Зайкин, обхватив подбородок пальцами.

Синие глаза изучали тесное пространство, будто сквозь дверцы видели конструкцию шкафов.

— Разумеется, — скрестила руки Карина и оперлась попой на столешницу.

— Жаль. Могла бы на него как раз новую кухню забацать. С посудомойкой.

— Ага, — она вскинула голову и добавила с сарказмом. — Приличная кухня стоит недешево. Даже в «Икее».

Зайкин пожал плечами.

— Ну, не обязательно. Мне казалось, там в пределах двухсот пятидесяти можно неплохую кухню организовать.

— Сколько? — челюсти у Карины раскрылись, как сломанный сундук.

— Что? — Зайкин обежал взглядом квартиру и остановился на ее вытянутом лице.

— Двести пятьдесят тысяч? — повторила она медленно. — Ты подарил мне двести пятьдесят тысяч?

— На сертификате.

Внутренняя жаба в Карине подняла бунт, возмутив все нервы разом.

— Ты — долбоеб, Зайкин! — рявкнула она.

Все резко повернули к ним головы, даже Настена. Зайкин втянул плечи, озираясь с недоумением.

— Ты же знал, что я его выброшу!

— И что теперь, не дарить, что ли? — он надул губы.

— Ты выкинул на помойку четверть миллиона, дебил!

— Ну, технически это сделала ты, точнее, Трунов.

Карина подняла голову к потолку, вытянув напряженную шею. Столько стоил семестр ее обучения в университете. Она на это копила по несколько месяцев. Ей эти деньги доставались с таким трудом, порой приходилось наступать на собственное горло, терпеть оскорбления, соглашаться быть и шлюхой, и мамкой, и психотерапевтом для пожилых извращенцев, а Зайкин положил эту сумму на подарочный сертификат в «Икею», зная, что тот никогда не будет востребован. Когда-то эти деньги могли в корне изменить ее жизнь, а теперь… Карину бесила такая несправедливая расточительность.

— Дебил, — она развернулась к мойке, чтобы занять руки, а то кулаки жутко чесались, и принялась за грязную посуду.

Зайкин схватил единственную нормальную сковородку, вторая оказалась блинной.

— Кариш, вот это помой, пожалуйста, сначала. Я завтрак в ней буду готовить.

Она посмотрела на него уничтожающе, потом так же — на сковороду. Хотелось впечатать в его рожу этот кусок металла и распилить все вместе лазером из глаз.

— Беги, Зай, — предупредил Варданян, выглядывая из-за стенки гарнитура.

В него тоже прилетел лазерный взгляд. Карина вырвала сковородку из лап Зайкина и принялась натирать мыльной губкой. Есть ей тоже хотелось. У нее всегда после пьянки просыпался дикий голод, хотя в обычные дни она завтракала через раз.

— Уходим по тихой, — шепнул Зайкин, подмахивая ребятам руками, чтобы освободили кухню.

Все покорно переместились в гостиную. Карина старалась себя успокоить, но только громче гремела посудой. Тарелки выскальзывали из рук, чашки перекручивались. Брызги летели во все стороны.

Ей вдруг стало жаль этих денег, которых у нее и не должно было быть. А Зайкин такие суммы тратил, как на карманные расходы, не считая. «И зачем так много-то? Хотя бы пятьдесят, а то двести пятьдесят!» — бесилась Карина в уме. Не сомневалась, что Зайкин не пытался впечатлить ее этой суммой и тем более подкупить. Он никогда не пытался это делать. Он вообще странно относился к вещам. Пил кофе в макдаке, скупал пышки у метро, мог ходить в куртке из секонда и при этом носить неприметную серьгу с бриллиантами на миллион. Ценность всему он определял по-другому. Богатство ему позволяло.

— Иди, готовь свой завтрак. Сковородка чистая, — Карина с грохотом поставила посуду на плиту.

Пока они хозяйничали на кухне, остальные по очереди пользовались ванной и просто болтали на диване. Гога интереса ради включил телевизор и, не найдя ничего завлекательного, остановился на музыкальном канале. Попсовые мелодии хорошо разбавляли утреннюю атмосферу и хмурость Карины. Монотонная работа руками под энергичный ритм убаюкивала душевный зоопарк: и жаба поутихла, и кошки заснули. Плечи невольно стали подстраиваться под мелодию и двигаться в такт.

Зайкин рядом смешивал порубленные овощи с оливковым маслом. Бекон шипел собственным жиром на сковороде. Возбуждающий аппетит запах жареного быстро заполнил всю квартиру. Зайкин тоже слегка пританцовывал и даже подпевал, тихо и неразборчиво, себе под нос, разбивая яйца прямо в сковороду. Их он тоже принес с собой — заранее знал, что будет делать на завтрак. Шесть желтоглазых яичниц жарилось поверх бекона.

Едва Карина домыла все тарелки, как Зайкин разложил на каждой по глазунье и позвал всех к столу. Пока он расставлял посуду, она набирала чайник до самого максимума. На шесть ртов едва хватало такого объема. Никто опять не садился, потому что стульев было всего два. Все толпились в коридоре с тарелками в руках. Зайкин выдал каждому по куску хлеба, чтобы макать в желток.

Глазунью Карина терпеть не могла, но вчерашний опыт с кесадильей подсказывал — сегодня тоже будет вкусно. А еще пустой желудок после алкоголя взял над ней полный контроль.

Вкус опять был нежным. Очень. Таким растекающимся и при этом плотным, не жирным и не пресным, а ровно таким, как надо, даже если Карина и понятия не имела, как, на самом деле, надо. Ощущение складывалось именно таким. Бекон добавлял копчености. Салат из овощей разбавлял насыщенность свежестью.