Я взломал твое сердце

Крис Вудс (2025)

Уолтер Коллинз — ревнивый и опасный мужчина, готовый на всё, чтобы исправить свои ошибки. На что он готов ради девушки, с которой он знаком всего месяц? Эллисон Ведсон, девушка с жестоким отцом, который контролирует каждый её шаг. Но он упустил одно: она уже влюбилась в Уолтера. Их отношения — это не только страсть и эмоции. Это секреты, интриги и тени прошлого, которые бросают вызов их чувствам. Сможет ли любовь выдержать огонь испытаний, или она обратится в пепел?

Глава 6

Эллисон Ведсон

Меня разбудила трель будильника — резкая, пронзительная, как будто он насмехался надо мной. Я инстинктивно потянулась, чтобы его выключить. Едва открыв глаза, я уже ненавидела этот день. Голова была пуста, мысли цеплялись друг за друга, не успевая сложиться в цельную картину.

Я медленно перевернулась на бок, зарывшись лицом в подушку. Холодный воздух комнаты неприятно касался кожи, заставляя сильнее укутаться в одеяло. Посмотрев на телефон, я замерла. Одиннадцать часов. Это уже мой пятый будильник. Пятый. Ладно, первые четыре я выключила машинально, но почему никто не разбудил меня раньше?

Обычно в это время отец уже стучал бы в дверь — сначала терпеливо, а потом громко и сердито. Его голоса я пока не слышала, что странно. Он бы обязательно ворвался, размахивая руками и громко напоминая, что я «всё просплю».

За окном раздавались редкие звуки улицы — скупые гудки машин, чьи-то голоса. Лёгкий свет пробивался сквозь шторы, заливая комнату весенним утренним светом. Всё вокруг казалось неподвижным и странно пустым. Этот день с самого начала был каким-то неправильным.

Я наконец собралась с силами и медленно поднялась, чувствуя, как утренний холод обвил плечи, едва я выбралась из-под одеяла. Оставив за собой тёплое укрытие, ступила на пол — он был ледяной, из-за чего я невольно поёжилась. На секунду захотелось снова нырнуть обратно, спрятаться от всего.

Добравшись до ванной, я машинально потянулась к выключателю. Свет вспыхнул ослепительно ярко, резко разрезая утреннюю сонливость.

Я скинула пижаму, и прохлада коснулась кожи. Но это ощущение быстро исчезло, как только я встала под душ. Вода. Она оказалась идеальной: ни обжигающей, ни неприятно прохладной — ровно такая, чтобы расслабить тело и дать голове зацепиться за что-то приятное. Тёплые капли струились по плечам, спине, лицу. Казалось, что они смывают не только остатки сна, но и тот странный осадок, с которым я проснулась.

Я провела ладонями по мокрым волосам, закрыла глаза и просто стояла, чувствуя, как вода течёт вниз. Хотелось остаться здесь подольше, позволить струям унести с собой всё беспокойство, все мысли. Но я понимала, что не могу. Этот день всё равно придётся начать.

Когда я наконец выключила душ, тишина накрыла меня, вернув странное ощущение пустоты. Я обмотала себя полотенцем, мягким и пушистым, которое подарило мимолётное чувство уюта. Оглядела свои баночки и тюбики на полке у зеркала. Всё на своём месте — мой маленький остров стабильности.

Я провела пальцами по крышкам, выбирая, что нанести первым, и начала привычный ритуал. Крем мягко ложился на кожу, оставляя за собой легкий аромат свежести и чего-то еле уловимо ягодного. Эти движения, такие простые и привычные, успокаивали. Ритуал повторялся каждый день, как заклинание, которое помогало настроиться.

***

На кухне раздавался тихий звон посуды. Донна, как всегда, была занята: звуки ножа, ритмично стучащего по разделочной доске, и тихое шипение сковороды наполняли дом жизнью. Запахи чего-то свежего и тёплого разносились по всему первому этажу, пробуждая лёгкий аппетит, даже если до этого не думала о еде.

Я тихо прошла мимо, чтобы не отвлекать её. Иногда Донна казалась мне воплощением самой кухни: у неё были такие уверенные, отточенные движения, будто она и вся эта атмосфера — одно целое. Я уже знала, что не стоит вмешиваться в её процесс. Впрочем, она никогда и не просила помощи.

Я направилась в гостиную. В окна пробивался мягкий свет, создавая узоры на полу из разрезанного шторой света. Тёплый уютный беспорядок вокруг выглядел так, словно время здесь замерло: слегка перекошенные подушки на диване, покрывало, скомканное в углу, и пара забытых книг на журнальном столике. Всё это казалось таким знакомым, что я невольно улыбнулась.

Найдя пульт на подлокотнике, я устроилась на диване и включила телевизор. Голубоватое свечение ожило на экране, заполняя комнату мягким шумом. Я лениво перелистывала каналы, вглядываясь в мелькающие сцены. Какие-то программы, шоу… ни одно из них не цепляло.

Но, несмотря на это, телевизор всё равно оставался включённым. Его приглушённый звук будто заполнял пустоту, которую я сейчас чувствовала внутри. В доме было тепло и впервые спокойно. Мне вдруг захотелось задержать взгляд на чем-то важном, пусть даже в этом бестолковом мелькании каналов. Словно найти что-то, что скажет: «Вот оно, смотри».

Мой взгляд метнулся обратно к кухне. Донна всё ещё была там, сосредоточенная, погружённая в своё дело. И мне стало чуть легче от этого. Даже не знаю, почему.

— Полиция вновь пытается разобраться с серийным поджигателем, получившим прозвище «Спаситель». Своими действиями он, как утверждают эксперты, бросает вызов не только властям, но и обществу в целом, — донёсся голос диктора из телевизора.

Голос был спокойным, без лишних эмоций, как будто речь шла о чём-то обыденном, но каждое слово резало слух. Спаситель. Это прозвище звучало почти насмешкой, словно пыталось обелить что-то ужасное.

— Наш корреспондент находится на месте происшествия, где минувшей ночью разгорелся пожар. Внимание, следующие кадры могут быть не для слабонервных, — добавила ведущая с лёгкой, почти незаметной ноткой напряжения.

Я сидела, не отрывая взгляда от экрана. Камера дрожала, показывая тёмное здание, обугленные стены и ещё тлеющие остатки крыши. Пожарные шланги блестели в свете прожекторов, но пламени уже не было. Только дым, густой, едкий, поднимался к небу, будто не хотел исчезать, напоминая о том, что здесь случилось.

— Этой ночью в центре города вновь вспыхнул пожар, — заговорил молодой корреспондент с немного напряжённым голосом, стараясь перекрыть шум сирен. — Очевидцы утверждают, что видели неизвестного человека, бросившего что-то в здание за несколько минут до возгорания. К сожалению, без жертв не обошлось. Это уже шестой случай за последние два месяца.

На экране появились кадры крупным планом. Груды пепла, осыпавшиеся балки, обугленные обломки. Ничего, кроме разрушения.

— Полиция продолжает поиски подозреваемого, но пока у следствия нет весомых улик. Мы продолжаем следить за развитием событий, — закончил репортёр, и картинка вернулась в студию.

Я смотрела на экран, не моргая. В голове крутились мысли: зачем этот человек делает это все? Кто он вообще? Почему «Спаситель»? В каждом пожаре чувствовалось что-то зловещее, что-то, что было больше, чем просто случайный акт вандализма.

Телевизор продолжал говорить, но я уже перестала слушать. Голоса ведущих слились в фоновый шум, а перед глазами всё стояли кадры из репортажа.

— Ты что-то будешь? — мягкий голос Донны выдернул меня из мыслей.

Я подняла голову и встретила её тёплый взгляд. Она стояла у плиты, легко и спокойно двигаясь. Гостиная и кухня в нашем доме соединены, а поэтому можно легко посмотреть кто чем занят.

— Да, — улыбнулась я, чувствуя, как внутри становится теплее от её заботливого тона, — Сделай блинчики, пожалуйста.

— С шоколадом? — она чуть склонила голову, её улыбка была мягкой, почти материнской.

— О даа, — посмеялась я, представляя, как густой, тягучий шоколад растекается по горячим блинам.

В этот момент позади меня раздались шаги. Я обернулась и увидела брата. Он выглядел, мягко говоря, неважно.

— Мне то же самое, что и Эллисон, — проговорил он хрипловатым голосом, плюхаясь на диван рядом со мной.

Я внимательно посмотрела на него: его глаза были красноватыми, под ними залегли синяки, а весь вид говорил о том, что он вымотан. Либо он совсем не спал, либо спал настолько мало, что это не имело смысла.

— Ты вообще спал? — спросила я, сверля его взглядом.

Он ответил короткой улыбкой — уставшей, натянутой.

— Час, может два.

— Адам, ты не забыл, что сегодня приём? — напомнила я, чуть поднимая голос. Моё раздражение перемешивалось с беспокойством. — Я не хочу отдуваться одна.

Он глубоко вздохнул, будто собрался сказать что-то серьёзное, но вместо этого прочистил горло.

— Малышка, я помню, — наконец ответил он, глядя на меня так, словно пытался заверить, что всё под контролем. — И да, я приду. Только ради тебя.

Его голос звучал уверенно, но я видела, как он устал, как внутри у него что-то разрывается на части. Я хотела что-то сказать, но вместо этого просто сжала его плечо и коротко кивнула.

Со стороны кухни раздался приятный запах — смесь тёплого теста и шоколада, которая на миг отвлекла нас обоих. Донна продолжала готовить, наполняя дом уютом, словно пытаясь удержать нас в этом моменте, не давая уйти мыслями в заботы.

Адам обнял меня, крепко и тепло, словно хотел через этот жест сказать больше, чем словами. Его подбородок коснулся моей макушки, а затем я почувствовала короткий, привычный поцелуй. Этот жест всегда успокаивал меня. Он делал так ещё с детства, когда я приходила к нему с разбитыми коленками или когда мир казался слишком большим и страшным.

Я невольно улыбнулась, слегка посмеиваясь, как будто этот момент был чем-то обыденным, но всё равно бесценным. После этого я вернулась к своему телефону, который продолжал ждать меня, мерцая экраном.

На экране была открыта вкладка новостей. Крупный заголовок привлекал внимание: «Спаситель — кто он такой и почему его так называют?». Эти слова будто цеплялись за сознание, вызывая странное любопытство.

Я опустила взгляд ниже, чтобы прочитать текст. Череда строк постепенно погружала меня в историю, которая всё больше напоминала загадку. «Спаситель» — серийный поджигатель, оставляющий за собой лишь пустые здания и необычные послания. Каждое место, которое он выбирает, как будто несёт в себе скрытый смысл… А может не такой уж и скрытый?

Пальцы слегка сжали телефон. Я задумалась. Это прозвище — «Спаситель» — звучало почти издевательски. Казалось, оно противоречит его действиям. Поджоги и спасение — два совершенно противоположных понятия. Тогда почему его так называют?

Я продолжила читать, глотая текст жадно, словно надеясь найти в нём ответ. «Его действия вызывают споры: кто-то видит в этом вызов системе, кто-то — бессмысленное разрушение. Но одно ясно точно: Спаситель не планирует свои поджоги, а просто выбирает здания по своему желанию».

Голова наполнилась вопросами, словно внутри начала крутиться какая-то шестерёнка, требующая двигаться дальше, искать ещё. Но часть меня понимала, что ответы могут быть совсем не такими, какими я их себе представляю.

— Что ты там смотришь? — голос Адама прозвучал чуть хрипло, будто он всё ещё не до конца проснулся.

Я лишь бросила взгляд на него поверх экрана телефона, продолжая пролистывать текст.

— Про этого поджигателя читаю, — ответила я, не поднимая головы. — Ты знал, что тут уже куча теорий о том, кто это такой?

Адам потянулся за кружкой с кофе, но в следующий момент я услышала короткий, громкий звук — он поперхнулся.

— Аккуратнее пей, — усмехнулась я, не скрывая лёгкого удивления. Его реакция была неожиданной.

— Ты у меня такая заботливая, — с иронией бросил он, убирая кружку на стол.

В его голосе звучала привычная насмешка, но взгляд выдал лёгкое раздражение. Это было у Адама всегда — говорить с сарказмом, скрывая истинные эмоции.

— Ну у тебя девушки нет, кому-то же надо заботиться, — пробормотала я, улыбнувшись краем губ.

На мгновение наступила тишина, но она не была неловкой. Скорее, привычной. Адам о чем-то задумался, глядя куда-то вдаль, а я снова уткнулась в телефон.

И всё же его реакция не давала мне покоя. Зачем так нервничать из-за поджигателя?

Донна поставила перед нами тарелки с дымящимися блинами, и аромат тёплого теста с растопленным шоколадом тут же окутал кухню. Отложив телефон в сторону, я бросила короткий взгляд на брата.

— Приятного аппетита, — пробормотала я, улыбнувшись ему, и тут же пододвинула к себе тарелку.

Первые кусочки были просто божественными. Шоколад приятно растекался, а сами блины оказались идеально мягкими. Они будто говорили мне: «Забудь обо всём, просто насладись». Я продолжала есть, но с каждым новым кусочком не могла избавиться от мысли: такими темпами я точно прибавлю в весе.

Завтрак «набери-одиннадцать-фунтов» — мелькнуло в голове. Лёгкая тревога закралась где-то внутри. А если это правда? Если тренер заметит, что мои движения стали медленнее, а юбка сидит теснее?

Я сделала ещё один осторожный укус. Балет. Эта мысль кольнула сильнее. Только начала втягиваться, только стала чувствовать, как танец меняет меня, наполняет лёгкостью и плавностью. И что теперь? Мои любимые блинчики с шоколадом от Донны станут причиной того, что я окажусь на последнем ряду или вообще за дверью студии?

Я положила вилку, задумчиво посмотрев на оставшуюся половину блинов. Донна, стоявшая у плиты, повернулась ко мне и тепло улыбнулась.

— Всё в порядке? — спросила она, словно почувствовала мои сомнения.

Я быстро кивнула, подняв вилку снова. Чего я себя накручиваю? Пара блинов ещё никого не испортила. «Ешь и наслаждайся», — мысленно сказала я себе и продолжила завтрак, позволяя себе хотя бы на несколько минут забыть обо всех тренировках и требованиях.

Доев свою порцию быстрее, чем хотелось бы, я отложила вилку и выдохнула, чувствуя лёгкую тяжесть от насыщения. Блины все-таки были слишком хороши, чтобы останавливаться. Подняв тарелки, я понесла их к посудомоечной машине. Звук ударяющейся керамики слегка отдался в тишине кухни.

Оборачиваясь к Адаму, я подошла ближе и, наклонившись, чмокнула его в щёку. Он слегка дёрнулся, будто этого не ожидал, но ничего не сказал, лишь кивнул в знак признательности.

— Не засиживайся, — бросила я через плечо, направляясь к лестнице.

Поднимаясь на второй этаж, я ощущала, как каждый шаг всё больше приближает меня к неизбежному — макияжу, прическе, нарядам. И не то, чтобы я этого не любила. Напротив, мне нравилось краситься, экспериментировать с образом, придумывать что-то новое. Это было похоже на искусство, способ самовыражения.

Но только не тогда, когда нужно. Когда чувствуешь, что ты обязана выглядеть идеально. В такие моменты всё идёт наперекосяк.

Я вошла в свою комнату, захлопнула за собой дверь и подошла к столику с зеркалом. Короткий взгляд на своё отражение вызвал вздох. Волосы растрепались после душа, глаза казались слишком уставшими. Пальцы потянулись к косметичке, а внутри уже закрадывалось предчувствие: сейчас будет все ужасно.

Первый мазок подводки, второй. Вроде ничего, но потом — резкий взмах кисти, и стрелка уходит выше, чем надо. Я недовольно прищурилась, стирая её ватным диском, который оставил разводы.

Прическа тоже не хотела ложиться. Плойка нагрелась слишком сильно, локоны получались разными — то слишком тугими, то почти прямыми.

Конец ознакомительного фрагмента.