Лазарь

Ларс Кеплер (2018)

В разных уголках Европы происходят убийства с абсолютно идентичным почерком. Анализ ДНК дает сенсационный результат и указывает на преступника, который… мертв. Это было одно из старых дел Йоны Линны, и смерть этого человека не вызывает сомнений. Ни у кого, кроме самого Йоны. Возможно ли, что один из самых опасных маньяков, подобно библейскому Лазарю, вернулся с того света? В седьмой книге о Йоне Линне мы снова встречаемся со страшным преступником, которому мало просто убить. Он отнимает у своих жертв всех дорогих им людей, лишая их смысла жизни и доводя до самоубийства.

Глава 4

Йона съел еще одну, последнюю, порцию, хотя был уже сыт, Валерия водила кусочком хлеба по тарелке. Чтобы видеть друг друга, они переставили вазу с цветами.

— Помнишь, как мы ходили на уроки гребли? — спросила Валерия, выливая остатки вина Йоне в бокал.

— Я часто вспоминаю тот год.

Тем летом они как-то заночевали вдвоем на островке в бухте. Островок был с двуспальную кровать; на нем уместились скала и пять деревьев.

Валерия стерла с края бокала губную помаду и сказала, не глядя на Йону:

— Кто знает, как пошла бы наша жизнь, если бы не та гроза.

— Как же я был влюблен в тебя в гимназии. — Йона ощутил, как чувства снова захлестывают его.

— А для меня ничего не кончилось.

Йона положил руку на ее ладонь. У Валерии блестели глаза; она взяла еще хлеба.

Йона вытер губы салфеткой и откинулся на скрипнувшую спинку стула.

— Как Люми? — спросила Валерия. — Нравится ей в Париже?

— Я звонил ей в субботу. Вроде довольна, собирается на какой-то праздник в “Пероттин” — галерею, которую я, как предполагается, должен знать… а я стал спрашивать, не слишком ли поздно все закончится и как она будет возвращаться домой.

— Тревожный отец, — насмешливо констатировала Валерия.

— Она сказала, что возьмет такси. Я, наверное, перегнул палку. Сказал, чтобы садилась прямо за водителем и обязательно пристегнулась.

— Ну-ну, — улыбнулась Валерия.

— Она явно хотела закончить разговор, но я не удержался, сказал, чтобы она сфотографировала удостоверение таксиста, отправила снимок мне…

— А она ничего не прислала, да?

— Не прислала, — рассмеялся Йона.

— Подросткам нравится, когда о них заботятся, а не когда их в чем-то подозревают… не доверяют им.

— Знаю. Просто я мыслю как полицейский — ничего не могу с собой поделать.

Они еще посидели за столом — в бокалах осталось немного вина. Разговор пошел о садовом хозяйстве Валерии и о двух ее сыновьях.

За окном кухни окончательно сгустилась тьма. Йона поблагодарил за ужин и стал убирать со стола. Валерия смущенно спросила:

— Показать тебе, где гостевая?

Звякнула лампа — Йона, вставая, ударился о нее головой. По скрипучей лестнице они поднялись в узкую комнатку с глубокой оконной нишей, и Йона остановился на пороге, за спиной у Валерии. Она обернулась и оказалась неожиданно близко, отступила назад, неловко указала на шкаф.

— Там еще подушки… и пледы, если замерзнешь.

— Спасибо.

— Но если хочешь — можешь спать и в моей постели. — И Валерия потянула Йону за собой.

На пороге спальни она повернулась, встала на цыпочки и поцеловала его. Йона обнял ее, приподнял и прошептал:

— Устроим палатку из одеяла?

— Как тогда, — улыбнулась Валерия, чувствуя, как забилось сердце.

Она расстегнула на Йоне рубашку, обняла, взглянула на него.

— Как странно… я помню твое тело, но тогда ты был просто долговязым мальчишкой. А теперь — гора мускулов, шрамы…

Йона расстегнул на ней платье, поцеловал в шею под ухом, вгляделся в нее — стройную женщину с маленькой грудью.

Он помнил, какие темные у нее соски.

Теперь на обоих плечах красовались татуировки, руки стали мускулистыми, их покрывали царапины от ежевичных шипов.

— Валерия… зачем ты такая красивая?

Валерия стянула трусы, и они упали на пол.

Волосы на лобке были черными и слегка вились.

Дрожащими руками Валерия стала расстегивать на Йоне брюки, но пряжка ремня никак не поддавалась: Валерия лишь туже затянула ее. Валерия хихикнула: “прости!”, покраснела и отвернулась, стараясь не смотреть, как он снимает брюки.

Устроив из большого одеяла на кровати подобие палатки, они уселись под ним и, смеясь, принялись целоваться в полумраке.

Повалившись на бок, они откинули одеяло. Оба снова чувствовали себя подростками — и все же взрослыми. Были словно незнакомцами — и в то же время странно знакомыми друг другу.

Валерия тяжело задышала, когда Йона поцеловал ее в шею, в губы; она опустилась на спину, глядя в его глубокие серые глаза. Ее омывал поток невыразимого счастья.

Йона стал целовать ее груди, нежно посасывая соски. Валерия прижала к себе его голову, и он услышал, как быстро бьется ее сердце.

— Иди ко мне, — прошептала Валерия и раздвинула ноги.

Йона не мог оторвать от нее взгляда — серьезные глаза, полуоткрытый рот, ямка между ключицами, шея.

Валерия притянула Йону к себе, чувствуя, как он входит в нее.

Тяжесть мужского тела вдавила ее в матрас; чувствуя, как натянулась кожа в промежности, Валерия развела ноги пошире.

Влажный жар ее тела охватил Йону, и он задохнулся, чувствуя, как Валерия изогнулась под ним.

Валерия открыла глаза и прочитала на его лице нежность и желание.

Извиваясь, она прижалась к нему, и слабый жар потек по груди, животу, бедрам.

Валерия задышала быстрее, откинула голову назад и закрыла глаза.

Одеяло сползло на пол.

Вода в стакане на ночном столике колебалась, снова и снова отбрасывая овальные блики на потолок.