Одинокие сердца

Мила Дрим

Михаил Таранов прошел свой личный ад и вернулся за своей любимой, чтобы они, как в сказке, жили долго и счастливо.Сказки не случилось.Любимая не помнит Михаила, и, кажется, его место скоро займет другой.Оставить и пожелать ей счастья?Ни за что!Он будет бороться за них, за их любовь! ‍Хэ! Эмоционально! ‍В этой книге вы узнаете про Михаила и его прошлое, и, конечно, насладитесь их со Златой счастьем! Книга содержит нецензурную брань.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Слова Михаила попали точно в цель.

Сердце Златы сладко забилось, и сама она, взволнованная его ответом, почувствовала себя стоящей на пороге чего-то прекрасного.

Раньше о таком она читала только в книгах, а теперь, какое чудо, это случилось и в её жизни.

Не зная, что сказать, Злата лишь переводила взгляд — от прекрасных цветов на Михаила и обратно. В воздухе повисла тишина, которая, однако, не тяготила их двоих.

Словно вакуум, спокойствие опустилось на Злату и Михаила.

Не слышно было никого — ни посетителей, ни тихой музыки, ни работы кофемашины. Обмениваясь взглядами, они впитывали образ друг друга.

Михаил не кривил душой, когда сказал, что Злата красивая. Это было действительно так. Она потихоньку расцветала. Удивительно, учитывая то, что ей довелось пережить.

Злата стала женственней, волосы у неё отрасли, и теперь, распущенные, доходили почти до поясницы. Словно золотистый шелк, они манили. Михаил едва сдерживался, чтобы не провести по ним ладонью.

Неизвестно, как долго они бы так разглядывали друга друга, но появившаяся официантка нарушила воцарившуюся между ними тишину.

— Здравствуйте, вы уже выбрали что закажете?

Злата вздрогнула, а Михаил почувствовала себя так, будто его вырвали откуда-то с параллельного измерения. С трудом оторвав взор от Златы, он ответил:

— Давайте кофе и еще бокал горячего какао. Так, а пожевать, пожалуй, Злат, что хочешь?

Злата пожала плечами. Сейчас она была слишком смущена, чтобы что-то сказать в ответ.

— Давайте пончиков, пожалуйста.

— Хорошо, — официантка не сдержала улыбку, уж очень милая картина предстала её глазам.

Брутальный мужчина, нежная девушка и шикарный букет цветов! Романтика!!!

— Так, на чем мы остановились? — улыбнулся Михаил Злате, когда официантка ушла.

— Последнее, что мы обсуждали — это значение цветов, — Злата подняла на него глаза.

Пора, нужно задать прямой вопрос, чтобы получить ответ.

Чувства чувствами, но разум хотел понимать.

— Я хочу знать. Всё знать — как мы познакомились, как долго общались, что между нами было.

— С радостью расскажу тебе об этом, — Михаил поднялся и подошел к вешалке, на которой у него висела куртка.

Злата затаила дыхание. Она не могла объяснить причину, но ей стало страшно, что Михаил сейчас уйдет.

Разумеется, этого не произошло.

Михаил, достав что-то из внутреннего кармана куртки, вернулся за стол. Правда, он совершенно не догадывался, какие чувства в этот момент испытывала Злата, и потому тот удивился, заметив, какой бледной та стала.

— Злата, все нормально? Тебя кто-то напугал? — на всякий случай решил уточнить Михаил.

— Все в порядке, — Злата нервно улыбнулась и, окончательно смущенная тем, что у неё получилась такая дурацкая улыбка, порывисто обняла себя за плечи.

— Что там? — девушка кивнула на сложенный, мятый, местами испачканный, тетрадный листок.

— О, это одна из самых ценных вещей, ношу всегда с собой, — широко улыбаясь, заявил Михаил.

Его глаза так странно поблескивали, словно он что-то замышлял.

Или предвкушал?

Злата не могла точно понять этого.

— Вот, прочитай, только осторожно, пожалуйста, — Михаил вложил ей в руку листок.

Злата вздрогнула. Странно, но прикосновение к нему оказалось ей почему-то знакомым.

Или не почему-то?

Девушка аккуратно развернула листок, и глаза её побежали по старательно выписанным буквам.

«…Знаю — тебе тяжело. Быть может, твои соратники уже пали смертью храбрых, но ты — ЖИВИ! Дома тебя наверняка ждут. Ждут и любят. И ради тех, кто любит тебя, ты должен жить. Живи, боец, живи! Я буду молиться о тебе…»

Злата читала дальше и дальше, и, сама того не замечая, она начала дрожать. И тетрадный листок, который девушка держала в своих пальцах, сейчас дрожал, как одинокий осенний лист на ветру.

Взор Златы устремлялся все ниже и ниже, пока не остановился на имени адресата.

Злата Корчагина.

— Это я? — вскинув голову, Злата устремила взгляд на Михаила.

Глядя на неё, он невольно сравнил её глаза с аниме.

Казалось, огромные, до края наполненные слезами глаза девушки, еще немного — и задрожат, совсем как восточном мультике.

— Ты. Ты написала мне это письмо, и я получил его очень вовремя, Злата. Знала бы ты как вовремя. Считай, ты спасла меня.

Злата перестала моргать. Признание Михаила оказалось столь искренним, что она просто не знала, как реагировать на него.

Ей верилось и одновременно не верилось, что она имела причастность к его спасению.

— Это правда?

— Правда, — Михаил задумчиво посмотрел на неё.

— Расскажи, пожалуйста, расскажи мне.

*************************

Два года назад

Звуки затихли.

Лишь непривычный гул в голове, напоминающий пульс сердца, то стихал, то вновь наполнял собой все пространство.

Что-то оказалось под его рукой.

Михаил попытался открыть глаза, но те отказывались слушаться его. Веки задрожали, с усилием приподнялись, и сквозь узкую щелку он увидел языки пламя, пожирающее ящики со снарядами.

Михаил с трудом повернул голову и увидел смятый листок в своей руке.

Понимание того, что БК (боекомплект) рванет в любой момент должно было подействовать на него отрезвляюще, но странным образом Михаила куда больше волновало то, что было написано на листке, который он только начинал читать.

Превозмогая жжение в плече, Михаил развернул бумажный листок и попытался сконцентрироваться на написанном.

Буквы, словно издеваясь, плясали перед его взором.

Михаил несколько раз моргнул, и, наконец, начал читать.

Позабыв о боли и чувстве обреченности, он все глубже проникался написанным. Казалось, он уже не тут, а там, сидит рядом с хорошенькой девушкой, и та, доверчиво глядя ему в глаза, просит его жить.

Рука Михаила задрожала.

Будто встряхнуло воина, окрылило. Сил прибавилось, да и желания выжить стало куда больше, чем полчаса назад.

Если недавно сомневался — выберется ли из этой заварушки, то теперь точно знал — выберется.

Будет жить.

Затолкав письмо за пазуху, Михаил начал ползти к образовавшейся пробоине в стене. Сквозь сгущавшийся дым он разглядел очертания тела своего боевого товарища.

Михаил не знал жив тот или нет.

И не было времени проверять это.

Он вцепился в своего брата по оружию и потащил за собой.