Союз, заключенный в Аду

Миранда Эдвардс (2024)

Вдова, мужеубийца, предательница. В восемнадцать лет я стала женой наследника ирландской мафии и спустя полгода овдовела. После кончины мужа его семья решила, что я повинна в его смерти. Меня окрестили предательницей и затребовали мою голову, поданную им на блюдечке. Ирландцы всегда славились своим буйным характером, и на этот раз причиной их гнева была я. И вот я снова должна идти под венец, но на этот раз с единственным человеком, который может меня защитить. Его фамилия — гарант моего выживания. Он принц империи, захватившей страну. Неприкасаемый, властный, опасный. Гидеон Кинг определенно не тот человек, с которым стоит иметь дело. Он бессердечный, холодный, одержимый и абсолютно сумасшедший. Если мой муж был монстром, то Гидеон — исчадье Ада. Теперь я должна играть по его правилам, иначе смерть станет желанным освобождением. Хорошо, что я всегда была хорошим игроком.

Глава 12

Аврора

— Рори, мой брат тоже подготовил для тебя сюрприз, — Оран мило улыбается мне, когда мы втроем заходим в мою комнату.

Я так переживаю! Оран и Конал — взрослые мужчины. Они очень красивые, и я не могу перестать нервничать. Я люблю сюрпризы, и мне не терпится узнать, что же они подарят мне на мой день рождения. Знаю, Юля говорила, что мне не стоит доверять своему жениху, но Оран кажется очень милым. Прохожу к своей кровати, поправляю блестящий розовый плед на ней и присаживаюсь. Оран запирает дверь спальни, и они с братом встают возле входа. Похоже, подарок будет секретным. Вдруг Оран купил мне яркую помаду? Или туфли на каблуках? Нет, у них в руках нет ни коробки, ни пакета.

Оглядываю своего жениха и не могу сдержать жар, обдающий щеки. Оран такой симпатичный. Девочки в школе обзавидовались бы, узнай, что моим мужем станет такой красавчик. Оран высокий, у него очень милые кудряшки, зачесанные в модную прическу, а еще он одет в изумрудный костюм, как настоящая модель! Конал тоже красивый, но его волосы чуть темнее, а плечи шире.

— Закрой глаза, Аврора, — на губах Орана сияет ухмылка, от которой мне почему-то становится не по себе.

— Тебе понравится, малышка, — добавляет Конал.

Я думала, что после смерти сны будут только хорошими, но видимо я попала в Ад…

Она сидит там, где обычно нахожусь я. Она избита, обнажена и сломлена. Незнакомка сжалась в комок, прижавшись к стене. Она не двигается, и я боюсь подходить ближе, потому что могу не обнаружить пульс. Мне страшно дышать. Не хочу будить ее. Знаю, как ей больно сейчас. Оран и Конал не сдерживались с ней.

«Мне повезло, что им надо скрывать свои истязания,» — проносится в голове.

Не думала, что когда-то всерьез буду думать так.

Ей очень плохо, и на ее теле, кажется, нет ни одного живого места. Я видела ее утром, и у нее были густые черные волосы, которые… теперь валяются в углу. Я ужасный человек, если на долю секунды я почувствовала облегчение из-за того, что сейчас она на моем месте?

Она шевелит ногой, и я слышу тихую мольбу:

— Отпустите… прошу…

Боль — это все, что я чувствую.

Тело ноет, во рту сухо, а веки кажутся слишком тяжелыми. Но физическая боль едва ощутима. Перед глазами мелькают кошмары, преследующие меня. Я вижу лица тех, кого подвела, и тех, кто истязал меня годами. Все они всегда находятся со мной, как бы я ни пыталась бежать.

Открываю глаза и сразу же всхлипываю. Почему я жива? Я не хочу быть живой.

Больничные стены трудно с чем-то перепутать. За стеклянной перегородкой ходят медсестры и врачи. За окном глубокая ночь, освещаемая огнями ночного Чикаго. Оглядываюсь вокруг и вижу Гидеона, стоящего ко мне спиной. Он не спит, но что он здесь делает? Поднимаю руки и вижу капельницу и повязки с парой капель крови.

— Нет… — снова всхлипываю и принимаюсь выдирать иглу из сгиба локтя.

Она поддается, и на простынь тут же выливается свежая порция крови. Принимаю сидячее положение, хотя голова и все тело протестуют. Скрип привлекает внимание Гидеона, и я слышу его хриплый голос.

— Аврора, что ты…? — договорить он не успевает, потому что я срываю повязки и зубами вгрызаюсь в швы на запястьях. — Врача сюда! Срочно!

Мне удается справиться с несколькими швами, и в рот заливается кровь. Гидеон в мгновенье оказывается возле меня. Его сильные пальцы впиваются в мои плечи и пытаются оторвать меня от рук, но мое желание сделать себе больно сильнее. Оно полностью отключает во мне любые инстинкты к самосохранению.

— Аврора! — рычит Гидеон. — Перестань, черт возьми!

Наши взгляды ненадолго встречаются, и я замечаю неподдельное замешательство в его глазах. Он не боится крови, но что-то в нем заставляет меня замереть на секунду. Властность в низком голосе словно добирается до тумблера в моей голове, и вот я вновь слушаюсь мужчину. Моей секундной паузы хватает Гидеону, чтобы полностью отвести запястья от моего рта и задрать их над моей головой. Падаю обратно на подушку и только сейчас полностью осматриваю своего мужа: он залез на меня. Его бедра обернуты вокруг моих, а руки полностью обездвижили меня.

Боже, только не это…

— Нет! — мой крик оглушает даже меня, но мне кажется, что мой голос все равно недостаточно громкий, чтобы мне помогли. — Слезь с меня! УЙДИ!

Карие глаза пропадают, и я вижу Орана. Он вновь нависает надо мной, и я знаю, как будет больно… По привычке зажмуриваюсь, но на этот раз сдаваться легко не буду.

— НЕТ! — верещу я, пытаясь барахтаться и вырваться из крепкой хватки. — НЕТ!

Вдруг бок обдает острой болью. Я успеваю только пикнуть перед тем, как вновь отключиться. На этот раз мне не снятся сны, и я благодарна за спокойствие.

***

— Миссис Кинг, как вы себя чувствуете? — доктор проверяет свежие швы на моих запястьях. Он движется и говорит как-то медленно. — Вам вкололи большую дозу успокоительного, поэтому заторможенность и головокружение пока останутся.

Ничего не ответив ему, отворачиваюсь к окну. Мне не плохо — в этом и проблема. Разум прояснился, но это не значит, что я передумала. Я все еще помню, что произошло накануне.

Гидеон подходит к моей постели, закрывая вид из окна. На него я даже смотреть не хочу. Зачем? Зачем он зашел? Все бы уже закончилось, если бы не он. Но Гидеону плевать на мою злость, и он, склонившись передо мной, ловит мой взгляд и мягко говорит:

— Мы сейчас поедем домой, если ты нормально себя чувствуешь.

Впиваюсь в него взглядом, мысленно мечтая, чтобы он и его забота растворились в воздухе. Гидеон и бровью не шевелит и просто ждет моего ответа. Разомкнув иссохшие губы шепчу:

— Я в порядке.

— Хорошо, — говорит врач. — Тогда я подготовлю выписку и, как я говорил ранее вашему мужу, дам номера специалистов.

Специалистов? Психиатров. Я же пыталась покончить с собой, я психованная.

После оформления всех нужных бумаг медсестры помогают мне одеться. Гидеон привез мне пончо и спортивные штаны. Дорога в его квартиру, кажется, длится вечность, потому что мы едем только вдвоем в час-пик. Никакой охраны, только я и мой фальшивый муж. Бросив взгляд на Гидеона, замечаю на его шее три бледно-розовые борозды, а на челюсти наливается синяк.

Черт, неужели это я сделала? И он мне позволил ударить его?

Наша поездка в основном состоит из стояния в пробке, и мой желудок, не видевший еду более суток, начинает стонать. Гидеон сказал, что меня привезли в больницу почти два дня назад. Не знала, что могу столько спать, хотя я вымотана и истощена, поэтому не чувствую, что вообще спала.

Отвернувшись к окну и подобрав под себя ноги, наблюдаю за гуляющими по городу людьми. Обычно я наслаждаюсь видом чужого счастья, но сейчас мне хочется ударить каждого, кто улыбается или смеется.

— Съешь протеиновый батончик, — говорит Гидеон, когда машина в очередной раз встает в пробку.

Поворачиваюсь к нему и вижу, что он внимательно смотрит на меня. Кажется, что он вообще не спал с момента приезда в больницу. Синяки под его глазами почти такие же, как под моими. Медсестра сказала, что Гидеон ни разу не отходил от меня. Понятно, боялся, что ценная игрушка сломается, а он не сможет ее починить. Гидеон, откашлявшись, тянет руки ближе ко мне, и я вижу зажатый в его пальцах батончик и бутылку воды. Не хочу их брать, но желудок вновь стонет.

— Съешь, Аврора, — голос Гидеона слишком мягкий. Непривычно слышать его таким. — Ты голодна и измотана.

Выхватываю из его рук еду и делаю несколько укусов. Сладкая субстанция приводит меня в чувства, и желудок немного успокаивается, а голова перестает дико кружиться. Не смотрю в сторону Гидеона, потому что мне надо будет его поблагодарить, а этого я не хочу делать. Возможно, он заслужил «спасибо» за спасенную жизнь, но я его не просила.

Не просила.

— У тебя был день рождения, — хрипло и аккуратно произносит Гидеон, но его слова словно бьют меня под дых. Не сдерживаюсь и вздрагиваю, глаза тут же начинает щипать от подступающих слез. — Рядом лежал сломанный телефон. Что-то случилось в этот день? Кто-то сказал что-то тебе? Это был Конал?

Какого черта Гидеон такой догадливый? Я перестаю дышать, борясь со слезами и паникой, охватившей меня. Мышцы сводит от перенапряжения, зубы скрипят от того, как сильно я стиснула челюсти. Мне не нужны ни его жалость, ни помощь. На моей совести уже две жизни, и я не вынесу, если умрет кто-то еще, кто был ко мне добр. А Гидеон был…

Слезы все же проступают, и меня начинает трясти. Крепко обнимаю себя, прижавшись лбом к окну. Чувствую тяжесть на плече: Гидеон положил на него руку. Но я все равно не отвечаю. Мне хочется вновь вгрызться зубами в швы.

— Я не могу, — выдавливаю я, смахивая руку Гидеона с плеча.

Гидеон ничего не отвечает, и мы уезжаем домой.

***

В квартире словно пахнет кровью. Металлический запах бьет в нос, и я замираю. Ноги врастают в пол, и все мышцы окончательно каменеют. Гидеон врезается в меня от неожиданности. Меня заносит вперед, но он успевает поймать меня.

— Аврора? — голос Гидеона слышен как будто издалека.

Вокруг вырастает непроницаемый купол, в котором разносятся голоса Орана, Конала и тех, кто умер по моей вине. Я слышу их ненависть, злость, сочащуюся в каждом слове. Не могу разобрать, что они говорят, но это громко и больно. Я падаю на колени так же, как было в мой день рождения.

После тех видео.

Закрыв уши, поворачиваю голову в сторону Гидеона. Он склоняется ко мне, и я вижу, что его губы шевелятся, произнося что-то, но я ничего не слышу. Чувствую руки на своем теле, хотя Гидеон — единственный, кто сейчас рядом. Их нет. Оран мертв, а Конал далеко. Их нет, но почему мне так плохо?

— Аврора! — слышу отдаленный голос Гидеона, ничуть не напуганный, уверенный и даже спокойный. — Я с тобой.

Идея, пришедшая в голову, такая отчаянно глупая, но… вот Гидеон опускается на колени передо мной, а следом мои губы впиваются в его рот. В голове вдруг воцаряется тишина, и я опускаю руки от ушей и обхватываю лицо Гидеона. Мой рот слегка приоткрывается, и это нелепое прикосновение превращается в поцелуй. Легкий, едва ощутимый и даже осторожный. Совсем не такой я ждала от Гидеона. С его силой я не думала, что он может так целовать женщин. Ты ждешь боль, властность и полное подчинение.

Мягкие, теплые и… чертовски приятные губы Гидеона отвечают мне, и мы оба, до этого момента смотревшие друг другу в глаза, зажмуриваемся и поддаемся моему порыву. Не знаю, кто удивлен сильнее: я или он.

Гидеон обнимает меня за талию и прижимает к себе, пока мои пальцы зарываются глубоко в его волосы. Его гигантские руки ощущаются хорошо на моем теле, по крайней мере, мне не хочется убежать со всех ног и спрятаться.

Черт, да я сама поцеловала его. Это уже многое значит.

Врезаюсь в твердый торс Гидеона, тянусь к мускулистой шее и, прильнув всем телом к скале из мышц, целую глубже. Наши языки сплетаются, и я чувствую его вкус и аромат. Гидеон ощущается как что-то терпкое, с нотками ментола. Его руки залезают под пончо, поглаживая мою обнаженную кожу спины мозолистыми подушечками, но не заходя дальше талии, и я тут же покрываюсь мурашками. Поцелуй не кажется неправильным или причиняющим боль. Он успокаивает меня, заставляет голоса в голове замолкнуть.

Окончательно потеряв голову, тянусь под рубашку Гидеона, начинаю расстегивать пуговицы, но вдруг он резко отталкивает меня. Запыхавшиеся, мы распахиваем глаза и уставляемся друг на друга. Волосы Гидеона торчат в разные стороны, несколько пуговиц расстегнуто. Мое пончо съехало и оголило плечо. Мы оба часто дышим, жадно ловя ртами воздух.

Конец ознакомительного фрагмента.