Алтайская Дзевана

Наталья Пугачёва (2024)

Жизнь Алтайской девушки, которая благодаря обстоятельствам и большой любви, попала в такой переплет, что даже духам Алтая, сложно склеить ее разбившееся сердце. А судьба, подкидывает все новые и новые испытания. И вроде все предопределено, и амуры уже потирают свои ручки в предвкушении вселенского счастья. Но каким оно будет и с кем, знает только древнейшее женское божество Умай, которая спасает жизнь девушки уже не в первый раз.

5. Алтайская тайга.

Я молча захожу обратно и молча ложусь в кровать отвернувшись. Саша тоже молчит и выключает свет. Ночью мне снилась бабушка и как всегда не просто так. Она просит меня уйти завтра, как можно дальше, но перед этим не оставлять следов нашего присутствия.

— Да кто он такой, что бабушка так за него переживает. — думаю я ещё не успев открыть глаза. — Но нужно вставать. Обойти периметр, а Сашка пусть пока поспит. Я потягиваюсь в кровати и спускаю ноги на голый пол. Сон как рукой снимает. Смотрю как Сашка ещё сладко спит, раскинувшись звездочкой и чему-то во сне улыбается. Его загорелое и сильное тело, так и притягивает взгляд, и я рассматриваю его более тщательно, останавливая взгляд на его утренней эрекции.

— Интересно, — думаю я, — Сколько у него девушек, наверное, очень много. И, наверное, он не женат. Но я таких красивых парней не видела даже в кино.

Я тихонечко выхожу, прихватив с собой маскитку. Я спокойно умываюсь и тут меня пробивает током, от прикосновения Сашиных рук. Я как ошпаренная отлетаю от умывальника.

— Не смей этого больше делать.

— Я тебя напугал?

— Нет.

— Тогда что?

— Не знаю.

— Хорошо, извини, больше не буду. Но доброго утра я пожелать могу?

— Можешь. Но у меня к тебе серьёзный разговор.

— Опять?

— Снова. Умывайся, я жду тебя за завтраком, там и поговорим.

Толи Саша долго умывался, толи я так торопилась, но завтрак получился как в хорошем кафе, куда мы часто заезжали с мамой, когда ездили в город Бийск.

— Ничего себе! — восклицает Саша, — Ты, когда это все успела?

— Понятия не имею, вот честно, делала по инерции, а думала о другом.

— Если это по инерции так вкусно, — пробует Саша блинчики с припёком, — То, что говорить, когда ты начнёшь осознанно готовить.

— Саша, я о другом! — говорю серьёзно я. — У нас сегодня будут гости, нам нужно раствориться и сделать все, как будто нас тут и не было. У нас есть на это время до обеда. Гости появятся ближе к вечеру.

— Откуда ты знаешь?

— Бабушка сказала.

— Ты должна уйти одна, а мне нужно остаться.

— Если ты останешься один, бабушка больше тебя не спасёт. Они идут за тобой. Не знаю откуда у них твой сапог, но идут они по твоему следу. Что у тебя с собой из вещей, что были на тебе до того, как ты попал к нам.

— Ничего. С ними такой человек, как твоя бабушка и он местный.

— Кто такой, я всех местных знаю? — спрашиваю я.

— Я не знаю, я его даже не видел. Вернее, видел, как он входил в помещение, но со спины. Вернее, я догадываюсь, что это он. На него мне твоя бабушка и указала.

— Что же ты такого знаешь, что такие силы пустили по следу? И скажи, зачем тебе нужно остаться?

— Мне нужно понимать, кто меня сдал.

— Есть варианты? — спрашиваю я.

— Сколько угодно.

— Почему не спросил у бабушки?

— Не думал, что так все будет серьёзно. Когда очнулся, подумал, нет человека, нет проблем. А оказалось, что они только начинаются. Но я не хочу впутывать в это дерьмо тебя и твоих близких.

— Мы уже впутались. И давай так, я понимаю, что ты профессионал в своём деле, но ни Алтай, ни Алтайскую тайгу ты не знаешь. И если тут будет человек с местной силой, ты один не справишься.

— А с тобой, малявка справлюсь? — улыбается он.

— Мы местные, умеем договариваться с силами живого организма Алтая. А тайга, это часть этого организма, как и земля, и камни, и река, и наши озёра. Это все живое. Это все наш Алтай.

— И что ты предлагаешь?

— Я предлагаю пока уйти на Синюху. А там посмотрим.

— А как же дикий зверь?

— Дикий зверь в это время не тронет. Он сыт. А кабан нас не заметит.

А волк? — спрашивает Саша.

— Волк на человека с ружьём нападать не будет. Он сейчас учит охотиться своих малышей. Поэтому он сейчас ближе к скотине, держится.

Саша молчит и внимательно меня разглядывает

— Когда я тебя вытаскивала из реки, на тебе точно были эти часы.

— Да, они мне очень дороги

— Снимай, мы отдадим их Верному, он отнесёт их к бабушке, заодно и следы немного запутает и если часы не простые, то они сильно заставят поплутать наших погонщиков, по тайге и даже шаман им не поможет. Да и Верный своё дело знает.

— А разве ты его с собой не возьмёшь?

— Какая бы собака не была умная, это собака и она реагирует на животных. А нам нужно раствориться так, чтобы даже животные нас не увидели.

— Я, когда проходил службу в спец разведке, и стажировался в Израиле, даже там такие задачи не ставили. Интересно поучиться у Алтайской девочки, тому, чего не знают матёрые волки Амана.

— Тогда тебе придётся слушаться меня беспрекословно. Но если тебе будет что-то аргументированно возразить или добавить, я с удовольствием тебя выслушаю.

— Танька, у тебя по гуманитарным предметам пятерки да?

— У меня по всем пятерки, с английским единственное проблема.

— С английским я тебе помогу.

— Мы много болтаем, давай разделимся. Я пройду поставлю метки что бы они походили по периметру фото ловушек, раз тебе нужны их лица. А ты организуешь идеальный бардак одинокого охотника — егеря. Заодно я и Верного отправлю к нашим.

— С тобой приятно иметь дело.

— Толи ещё будет, — говорю я.

И Саша снова начинает смеяться. А я забираю его часы и ухожу с Верным в лес.

Я целенаправленно блукаю, оставляя следы пребывания человека. И когда возвращаюсь к домику замечаю точную копию следов пребывания отца. Захожу в избушку, а Сашка уже ждёт меня в полной амуниции.

— Вот ни одна женщина не повторит того, что может сотворить мужчина с жилищем ему подобным. — говорю я.

Где-то пивная пустая банка под столом, но вчера вечером её точно не было. Где-то окурок в железной крышке, возле плиты.

— Первую пятёрку я заработал. — утверждает Саша.

— Тогда в путь. — говорю я и снова оглядываю любимую папину избушку изнутри.

Саша берет рюкзак, ружья и мы выходим.

— Командуй парадом. — просит он.

— Сейчас мы выйдем на просёлочную дорогу, а после свернём на тропу, и я, буду идти за тобой, след в след. Потом на развилке, я покажу направление и уже ты пойдёшь за мной след в след. Идём молча, только дышим и то шёпотом. Когда доходим до развилки где лежит огромный камень, обходим его и так и идём, по обочине этой тропы. Там болотистая почва, провалиться не провалишься, болотных ям нету, а следы затягивает.

Мы огибаем домик и выходим на ту самую дорогу, о которой я говорила Саше. Неожиданно моя кисть ощущает тепло его руки и это приятное ощущение растекается по всему моему телу. Я поднимаю глаза, и мы встречаемся взглядами. Его взгляд внимательный и заботливый, как будто говорит — "Ничего не бойся. Я рядом"

Я знаю нашу тайгу, я изъездила и исходила её вдоль и поперёк, но сколько бы раз моя нога не ступала на её владения, она всегда разная. Иногда даже угрожающе страшная и тогда, лучше с ней не спорить, а развернуться назад и поторопиться выйти из нее. А иногда как старая бабушка, заботливая и добрая; и пенёк укажет, на который можно присесть и поманит особенно большой грибницей. А порой начнёт заигрывать и заманивать вглубь, то ягодкой особо вкусной, то красивый грибочек подсунет. А бывает нагонит ветер в чащу деревьев и гонит им тебя из тайги, как будто хочет побыть сама с собой наедине. Вот такая она, наша Алтайская тайга.

Саша очень комфортный попутчик. Идёт не спеша, видно, что вслушивается в окружающие его звуки, смотрит внимательно под ноги выбирая место куда наступить, чтобы хруст веток под ботинками, не нарушил эту идиллию леса, земли, воздуха и солнца. И даже птицы ему благодарны за то, что не привлекает любопытных сорок, на их райскую территорию. Я всегда чувствую его взгляд на себе, но, когда я поворачиваю голову в его сторону или поднимаю на него глаза, он отворачивается или меняет направление взгляда. И в такие внимательные наблюдения друг за другом, мы играем пока не доходим до большой поляны усыпанной разными цветами. Цветы ещё не опустили свои головы, а трава ещё не выгорела от летнего солнца. Лес тоже ещё не начал менять краски весны, ещё стоит такой же зелёный и первозданный, как после суровой зимы. Мы делаем короткий причал, а я снимаю армейские ботинки, с абсолютно ровной подошвой, чтобы не оставлять ненужных следов. Голыми ногами я встаю на траву, но Саша подхватывает меня под мышки и поднимает вверх.

— Ты чего? — тихо спрашиваю я. А он показывает мне на змею, которая проползла бы у меня между ступней.

— Это Уж, я его видела. Он не тронет.