Оборотни Сирхаалана. Дамхан

Неда Гиал (2024)

Дамхан — оборотень, живущий неподалёку от глухих деревенек и защищающий их от нечисти, согласно древнему уговору. Найда — сиротка, подкинутая зимней ночью на чужой порог. Однажды, «благодаря» людской подлости, их судьбы переплетаются.

Глава 6: Первая ночь летнего солнцеворота

Найда рассматривала доставшийся ей венок — простенький, из барвинка и незабудок. Нежные голубенькие цветочки россыпью лежали на грубоватых кожистых листиках барвинка, чьи крупные фиолетовые бутоны звёздами расположились поверх. Посреди сине-лилового великолепия там и сям проглядывали тёмно-красные чашечки цветков духогона, намекавшие, что ей этот венок достался не просто так. По поверьям в ночь летнего солнцеворота нечисть пряталась, и тёмные силы не проявлялись, но видимо местные селяне решили не рисковать. Девушка не сомневалась, что духогон призван обуздать тёмные сущности, якобы связанные с ней с самого детства. По крайней мере так бы поступили в Топках, если б её вообще пустили на праздничные бдения. Впрочем, она к этому настолько привыкла, что её это ничуть не покоробило. Наоборот, тёмно-красные бутоны, то и дело вспыхивавшие алым в бликах костра, напоминали волшебную россыпь эльфийских чаш, явившуюся ей… ещё в прошлой жизни. Вдруг Найда замерла и завороженно уставилась на малюсенького паучка отчаянно цеплявшегося к стеблю одного из цветков. Видимо он был на сорванном для венка цветке или же зацепился за венок, когда тот ждал своего часа, а теперь упорно не желал расставаться с таким прекрасным местом для своих ловчих сетей. Наконец девушка осторожно подставила палец, аккуратно подхватила крошечное существо и перенесла его на стебелёк рядом с собой. Паучок ещё чуть-чуть поковчевряжился и, наконец, ушустрил куда-то по своим делам.

Дамхан наблюдал за всем этим из-за дерева на краю полянки. На солнцеворотные бдения он всегда находился поблизости от веселящейся молодёжи. Нечисть-то он к празднествам зачищал исправно, да и ночь считалась безопасной, но лишний глаз не помешает. Иногда араней принимал участие в гуляниях, иногда просто наблюдал, не показываясь. Отношение деревенских к нему было сложным. С одной стороны, девицам он нравился, да и им внимание Хозяина Расселины льстило. С другой стороны, он чувствовал, что перед ним слегка робеют, если не сказать побаиваются. Правда, боялись скорее не его — то, что он не причинит вреда знали все — а того, чем бы пришлось бы стать той, что согласится пойти за него замуж. Внимание самого могущественного существа в округе, конечно, волнительно, но самой стать таким… всё-таки чудищем всё равно боязно! Поэтому, когда он принимал участие в гуляньях, то зачастую чуял от девушек интерес смешанный с благоговейным трепетом: а ну как посватается? Как отказать? Впрочем, пока ни одна из них ему не приглянулась настолько, чтобы всё-таки попытать счастья. Дамхан чуть нахмурился. Через несколько годков ему исполнится сорок… к этому времени у аранеев, как правило, появлялся первенец. Однако перед этим после свадьбы должно было пройти время — новоиспечённая аранея должна была быть уверена в своих ипостасях, а он себе ещё даже невесту не присмотрел. После того, что случилось с его родителями, ему бы лучше было не затягивать, но разве ж сердцу прикажешь.

Малышка, которую приютила его сестра, его и забавляла и беспокоила. Найда жила у Малуши уже больше двух недель, но до сих пор сторонилась остальных. Если Вояна за такое время успела перезнакомиться со всей молодёжью в деревне, хотя изначально тоже смотрела букой, то для сиротки-подкидыша участие в обыкновенных деревенских посиделках да совместном рукоделии словно бы было невыносимой мукой. Вины новых соседей в этом не было. В Паучьих Бочажках её жалели и пытались растолковать, что ей рады, но, крепко наученная уму-разуму Нечаем и его женой, девушка по-прежнему никому не доверяла. И не удивительно. Дамхан чуть скрипнул зубами, вспомнив, что предстало их глазам, когда Везнич пришёл её осмотреть. На ней практически живого места не было: чернющие синяки, ссадины, шрамы, шишки… Синяки с той поры подпрошли, но Найда до сих пор через раз вздрагивала, когда к ней обращались или протягивали руки. В доме у сестрицы сиротка вроде бы немного освоилась, хотя по-прежнему ужасно робела, но когда Малуша попыталась уговорить её присоединиться к девчатам в их забавах, то испугалась так, словно её обратно в Топки посылают. Дамхан скользнул взглядом по тоненькой фигурке — ну ничего. В Бочажках ей опасаться нечего, авось растормошат её… и откормят. В следующее мгновение, повинуясь озорному порыву, он вышел из-за дерева и бесшумно подошёл к ней.

— А что это красна девица в такую ночь одна сидит? Аль не мил никто? — шутливо спросил он.

Найда ойкнула от неожиданности, но тут же успокоилась, увидев, что шелестящий голос действительно принадлежит ему.

— Напугал? — Дамхан опустился рядом с ней.

Девушка испытующе посмотрела на него, а потом отвела взгляд и молча пожала плечами, смущённо теребя венок. То, что араней чувствовал от неё и вовсе сбивало его с толку. С одной стороны, она отчаянно трусила, словно не знала, чего от него ожидать. А с другой… от неё исходило такое… умиротворение, словно теперь она чувствовала себя в абсолютной безопасности. Араней чуть дёрнул уголком рта: не больно-то приятно сознавать, что для неё он не только защита, но и главная опасность. Хотя… он вдруг вспомнил их первую встречу, в начале берзеня, когда он приходил спросить со старосты Топок за полагающуюся ему овцу. Тогда она его ещё не боялась, хоть людей, как выяснилось, опасалась всех. Интересно, почему? Нутром почувствовала, что он не человек и ей не враг? Разумеется, после того, как она увидела его паучью ипостась во всей красе, сложно было ожидать, что она совсем не будет бояться, особенно учитывая отношение Топок к нему в целом. И ведь вроде он к этому привык, но с некоторым удивлением осознал, что её страх его несколько коробит. Всё-таки он ей жизнь спас, да и вообще… Дамхан попытался представить себя на неё месте, но получалось не очень. И тут он вдруг почувствовал, что страх Найды перед ним постепенно уходит… может она действительно просто испугалась его неожиданного появления? А он себе уже напридумывал? В следующий миг араней раздосадованно дёрнул уголками губ: сам хорош, забитую сиротку забавы ради пугать.

От костра, через который как раз прыгали девицы и юноши, донёсся взрыв смеха и он отвлёкся от своих мыслей. Некоторое время он наблюдал за веселящейся молодёжью: кому-то из девчонок ощутимо подпалило подол и остальные подшучивали над её неловкостью, сама же девушка бойко отбрехивалась от насмешников. Дамхан повернул голову и посмотрел на Найду, та по-прежнему излишне тщательно разглядывала венок, даже не подняв голову посмотреть, что там происходит у других.

— А ты что к ним не идёшь? — тихо спросил он.

Девушка вздрогнула и будто бы чуть втянула голову в плечи, поразмыслила и пожала плечами:

— Им и без меня весело.

— А тебе?

Найда повернулась посмотреть на него, взгляд её был настороженным и недоверчивым.

— Мне и тут хорошо, — наконец ответила она и снова уставилась на венок.

— Неужели совсем не хочется присоединиться? — продолжал допытываться араней.

Девушка снова скользнула по нему взглядом, потом глянула на молодёжь, продолжавшую прыгать через костёр, и опять пожала плечами. Она и сама толком не понимала, что с ней творится. Когда она была помладше, то тянулась к сёстрам и вот к таким посиделкам да празднествам. Завидно было, что им там весело, а её либо вообще не пустят, либо будут чураться. Пришла, так и сиди себе молча в сторонке. На рукодельные вечера мачеха её выпроваживала — нечего без дела сидеть, но и там, сиди себе в сторонке, да рукодельничай потихоньку. А остальные в лучшем случае неприветливы, а в худшем и вовсе насмешничать начнут. А тут, в Бочажках… вроде её бы и приняли тепло, и на посиделки звали, и вот сейчас потащили на солнцеворотные бдения вопреки отговоркам, но ей всё равно казалось, что как только она даст слабину, как только действительно им поверит, так тут же раздастся резкий окрик: «куда рыло своё суёшь?» Услышать такое от тех, кто внешне благодушен, было бы вдвойне обидно, а потому лучше и не пытаться. А объяснять это оборотню? Так разве ж он поймёт? Разве ему до людей действительно дело есть? А ежели и есть, так сам-то он вниманием не обижен, даром что страшнючий паук!

Дамхан понял, что другого ответа не дождётся, и просто уселся поудобнее и снова посмотрел на веселящихся ребят. С прыжками через костёр было покончено, теперь Ганька-горбун как всегда бренчал на гуслях, а остальные — кто пел задорную песенку, а кто и вовсе пустился в пляс. Радостные лица, весёлые голоса, заливистый смех — смотрел бы и смотрел. В общей кутерьме араней приметил и Вояну, даже она веселилась от души, хотя могла набычиться не хуже Найды. Оборотень чуть улыбнулся и сам: он давно заметил, что его умиротворяло именно сидеть в сторонке и приглядывать за тем, как люди веселятся и дурачатся. Иногда, конечно, можно и повеселиться с ними вместе, но вот так, навроде сытого кота, наблюдающего за хозяевами с печки, ему было, пожалуй, наиболее уютно. Возможно потому, что так он в любой момент мог вмешаться, если всё-таки появится нечисть или кто другой, а за весельем боялся не заметить. Дамхан с лёгким удивлением отметил, что затянувшееся молчание между ним и Найдой совершенно не тяготит, и наоборот, девушка, сжавшаяся было от расспросов, снова отошла и тоже стала иногда посматривать в сторону веселящихся.

В траве послышалось шуршание и оборотень привычно скрестил ноги, чтобы мéньший мог устроиться поудобнее. Но к его удивлению тот прошустрил мимо и требовательно ткнулся к Найде. Не менее него удивлённая девушка, в последний раз имевшая дело с аранеевой свитой тогда, в расселине, послушно убрала венок с колен и позволила ему забраться. Мéньший деловито потоптался, покрутился, словно кошка устраивающаяся на ночлег, и наконец свернулся у неё на коленях клубком. Найда растерянно посмотрела на пушистое тельце, на подвёрнутые под него такие же мохнатые лапки. Вроде и симпатичное существо, но паук же! Страховидло… Она осторожно протянула руку и робко погладила, меньший в ответ ещё больше распушился и тихонько застрекотал. Девушка осмелела и погладила уже увереннее. На ощупь будто кошку гладишь, разве что шёрстка пожёстче, да тельце совсем не грело.

— Ишь-ты, как он к тебе льнёт, — позабавленно сказал Дамхан, с удивлением взирая на эту картину: его мéньшие к людям шли редко, обыкновенно лишь к Малуше да к волхву, да и то в первый раз долго человека изучали, а тут нате вам — раз, и сразу на колени. — Да ещё так уверенно, будто не первый день тебя знает!

Найда вдруг смутилась, и араней насторожился.

— Неужто знает? — спросил он странно изменившимся тоном.

Не то, чтобы он был против, но такое было ему в новинку и оттого беспокоило. Мéньшие были естественными спутниками аранея и в определённой степени являлись его продолжением. Он чуял их настроение, разумеется тоже до определённого предела, иначе его день был бы полон маленьких радостей от поимки крыс и лягушек. Однако если в ущелье появлялся кто-то посторонний, то мéньшие оповещали об этом не хуже трепетаний паутины. А вот за пределами Расселины всё было уже не так просто. Чем дальше они удалялись от ущелья и от него, тем хуже он их чувствовал. Какие-то сильные всплески эмоций — если, например, мéньшие замечали нечисть — он мог и почуять. Но что-то более ровное или радостное проходило стороной, если только они не считали нужным этим делиться. Так что про появление волкодлаков у Топок он знал, поскольку его служка на одного из них напоролся, но никак не отреагировал, поскольку договор Топки нарушили, а на помощь меньший не звал. А вот про то, что девица ему знакома, и, судя по всему, знакома хорошо, делиться не посчитал нужным. Последнее несколько тревожило. Если бы девица была из Бочажек или Весёлок, Дамхан бы не обратил бы на этого особого внимания, разве что присмотрелся бы к ней поближе: раз уж она чем-то зацепила мéньшего, может и ему приглянется. Но Найда была из Топок, хоть и приёмыш. Да и второе скорее настораживало — кто смог добраться до затерянной в глуши деревни зимним вечером, подкинуть ребёнка и остаться при этом незамеченным? Да ещё эта история с неудавшимся жертвоприношением Найды Хозяину Преисподней. Везнич по-прежнему утверждал, что порчи на ней нет, и Дамхан ему верил — он и сам не чувствовал от неё никакой потусторонней опасности, но всё же… Если бы речь шла об обычном колдовстве и банальной нечисти, то на этом можно было успокоиться, но Хозяин Преисподних хоть и ненадолго, не в полную силу, но получил доступ к миру смертных и предназначенной ему жертве. И его влияние до поры до времени могло оставаться незаметным для всех. В то, что нападения волкодлаков связаны с ней, Дамхан не верил, но возможность проявления влияния Хозяина Преисподней его тем не менее тревожила. Всей природы своей связи с мéньшими он не понимал — она просто была, как рука или нога у людей, однако знал, что при определённом желании и усилиях, эта связь могла быть использована ему во вред. Случалось подобное редко, но у аранеев, да и оборотней вообще, были свои поверья про злых колдунов древности. Что если мéньший не сам решил не рассказывать о ней, а она ему каким-то образом запретила? Возможно, даже не осознавая этого?

— Не знаю, — тем временем ответила Найда, продолжая поглаживать раздобревшего меньшего. — Я их… — она чуть помялась и извиняющимся тоном продолжила, — не различаю.

— Так их ещё и несколько было? — Дамхан чуть приподнял брови: час от часу не легче, его мéньшие положили глаз на девицу из Топок, а он ни сном ни духом.

Девушка опять чуть напряглась, словно почуяв в его вопросах какой-то подвох, но потом рассказала о первой встрече с одним из меньших, когда тот выбрал для охоты именно подпол скорняка. И как она ему вернула оброненную из-за её визга крысу. На этом моменте меньший у неё на коленях как-то особенно мелодично застрекотал, девушке это ни о чём не говорило, а вот Дамхан понял, что это был действительно именно он.

— А другие встречи? — спросил араней и почувствовал, что девушку вдруг охватил такой ужас, что она судорожно вцепилась в траву рядом с собой. — Эй, — позвал он и легонько прикоснулся к её рукаву, — ты что?

Найда какое-то время не отвечала, пытаясь успокоиться. Другая встреча была только одна, если не считать преследовавшие её с тех пор кошмары, но говорить о ней совершенно не хотелось. Тем более ночью… в лесу. Она с трудом разжала пальцы, выпустив начавшую рваться траву и зябко обхватила себя за плечи. Дамхан почувствовал, что ужас накатил на неё с новой силой, и, повинуясь какому-то наитию, подсел поближе и привлек к себе. Приобнял за плечи, неловко погладил по голове. Последний раз ему приходилось успокаивать Малушу… тогда. И от неё тоже веяло чем-то таким. Страшным.

— Не бойся, — как можно более успокаивающе прошелестел он, и не придумав ничего лучше, продолжил: — Здесь тебе ничего не угрожает.

Прозвучало на его вкус несколько самонадеянно, в конце концов он не знал, что именно её так напугало — тот же Хозяин Преисподней был ему не по зубам. Однако девушка вроде бы начала успокаиваться.

Найда с некоторым удивлением прислушивалась к своим ощущениям. Араней обнимал её бережно, словно ломкий полевой цветок, но в то же время от его прикосновения веяло уверенностью и покоем. Однако было и кое-что ещё. Внешне, за исключением дополнительных шести пар глаз, он выглядел человеком, вблизи чувствовалось, как в его груди размеренно бьётся сердце. Однако его объятья, так же как и его меньший, совершенно не грели, будто не было в нём жизненной теплоты. Чудно, даже боязно, но всё-таки ощущение безопасности пересилило — с Хозяином Расселины действительно даже в тёмном ночном лесу не страшно. Найда подняла голову, взглянула ему в лицо, невольно залюбовалась переливчатыми отблесками огня в паучьих глазках, и через мгновение смущённо отстранилась, внезапно оробев. Ещё чуть посомневавшись, она всё-таки рассказала про встречу с волкодлаком. Начиная с полянки с эльфийскими чашами и вплоть до того, как на всё это отреагировали в деревне. Поначалу она всё смущалась и запиналась, ей казалось, что и араней ей не поверит, скажет, что и про поздние бабушкины ушки соврала, и про то, что мéньший её защищал. Но тот слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы, и постепенно она рассказала обо всём, кроме своих кошмаров. Впрочем, у Дамхана не было причин ей не верить. В отличие от топовчан он знал, что лея, проходившая сквозь Расселину, шла дальше мимо деревни и то приближалась к поверхности, то ныряла в недра земли. В местах таких выходов действительно могли происходить всякие чудны́е, но нейтральные, явления, вроде эльфийских чаш, растущих в любое время года. Что же до мéньших, то они и раньше могли заслонять собой деревенских. Как правило, это случалось, когда чей-нибудь малый ребёнок ушустрит за ворота, а там его уже поджидает мелкая нечисть или хищник. Иногда такое проходило без его вмешательства — его род существовал в этих местах не одно столетие и часть зверья и относительно разумной нечисти усвоила, что связываться с его служками себе дороже. Но иногда он и сам срывался по отчаянному зову. Необычным было то, что его мéньший защищал Найду весь день, а на помощь так и не позвал. Не захотел или не смог? Его вдруг пронзило осознание: мéньшие точно так же чуяли его, как и он их. А потому они знали, что защищать Топки он больше не собирался. Не поэтому ли мéньший ни на помощь не звал, ни позже ощущениями не поделился? Он бросился на защиту чем-то приглянувшейся ему девицы из опальной деревни, и чувствовал, что Хозяин этого может не одобрить. Дамхан чуть поморщился — вот ведь глупое создание! Можно подумать, что он оставил бы девчонку на растерзание. Хорошо ещё, что волкодлак решил не связываться, а то мéньший и сам бы погиб, и Найду бы не спас. То, что он защищал девушку и от своих тоже было не удивительно. В Топках «свои» вообще было каким-то очень странным понятием: староста лгал сельчанам, доверившим ему договоры с аранеем и прочими инородцами, одни обкрадывали других, Вояну свои же родители пытались убить, даже не попытавшись отвести к волхву. Впрочем, пожалуй, оно было и к лучшему, что она сбежала сама. Нынешнюю её родня бы точно не приняла.

— Что же ты раньше не рассказала? — спросил Найду поражённый её рассказом Дамхан. — Когда я тебя только к Малуше привёл? Когда Везнич тебя лечил и расспрашивал?

Девушка снова смутилась и пожала плечами, ответа на этот вопрос у неё не было. Это сейчас, после его расспросов, она и сама недоумевала — почему действительно было сразу всё не рассказать? Тем более самому аранею? Но тогда ей это даже в голову не пришло, было и было, прошло же. Ей всё равно никто никогда не верил, да и не интересовался, что там у неё. Поэтому и рассказывала только то, о чём спрашивали, от себя ничего не добавляя. Дамхан хотел было сказать что-то ещё, но тут к ним подбежала Любава — девушка из веселковских.

— Найдка, айда с нами венки по воде пускать! — выпалила она и только тогда заметила сидевшего рядом с ней аранея, ойкнула и тут же отвесила ему земной поклон. — Привет тебе, добрый молодец, защитник наш, не изволишь ли и ты с нами веселье разделить?

Найда растерянно уставилась на девушку — несмотря на нарочитое велеречие, тон её был шутливый, а выражение лица смешливое. Дамхан же наоборот усмехнулся и покачал головой.

— Нет уж, увольте. Это ваши девчачьи забавы, в плывущих венках суженых разглядывать. Да и венка у меня нет.

— Ну отчего же, и юношам не грех погадать на суженую! — возразила Любава, — а венок дело наживное…

— Я суженую и без гадания узнаю, — всё с той же усмешкой ответил оборотень.

— Ну как знаешь, добрый молодец, — ответила девушка, скользнув взглядом по Найде и лукаво посмотрев на Дамхана.

— А ты иди, — обратился араней уже к Найде и по-свойски цапнул с её колен мéньшего, тот протестующе трепыхнулся, но от Хозяина сбегать не стал. — Иди-иди, он легонько подтолкнул девушку, видя что та сомневается и вот-вот откажется, — надо ж и тебя замуж выдать!

Найда вспыхнула, поднялась, не осмелясь возражать ему, подхватила свой венок и поплелась вслед за Любавой. Когда они подошли к берегу озерца, остальные девушки уже вовсю веселились, пуская свои венки вплавь и обсуждая, какой и как поплыл и что это означает. Любава обернулась к спутнице и легонько подтолкнула её вперёд.

— Ты главное толкни посильнее, чтобы венок как можно дальше уплыл, — напутствовала она девушку.

— Зачем? — подивилась та.

— Увидишь, — загадочно улыбнулась Любава и наклонилась поближе. — И глаз с него не спускай! Авось суженого своего в нём увидишь… — девушка снова выпрямилась и лукаво добавила, — тонкостанного, среброволосого…

Найда недоумённо вскинула на неё взгляд, а в следующий момент густо покраснела, поняв о ком она. Любава подмигнула и словно желая ободрить, сняла с головы собственный венок и сильной рукой запустила в полёт над самой гладью воды. Тот пролетел пару аршинов и плюхнулся в воду, рядом с парочкой других, и они все, лениво покачиваясь, продолжили свой путь к середине озера. Найда вздохнула и посмотрела на свой венок. Он ей нравился и, по правде говоря, расставаться с ним совершенно не хотелось. К тому же — гадай, не гадай — кому здесь нужен приёмыш из Топок? Относились к ней конечно куда лучше, но одно дело вместе рукоделием заниматься, а другое — в семью пускать. Вряд ли кто, кроме Малуши, на такое готов. Девушка спустилась чуть поближе к воде и тоже бросила венок. Улетел он совсем недалеко, но тоже, словно подхваченный каким-то течением, медленно отправился вслед за остальными венками.

— Смотри-смотри, — Любава приобняла девушку за плечи. — Посреди венка можно увидеть своего суженого! Но только на миг… главное не пропустить!

Найда послушно уставилась на тёмный круг воды обрамляемый венком, по-прежнему считая это бесполезным занятием. Аранею-то она тем более зачем? Спас да утешил, да и хватит с тебя, девка. Однако после намёков Любавы лёгкая рябь и блики воды начали предательски складываться в худощавое лицо, обрамлённое растрёпанными серебристо-лунными волосами и украшенное восемью глазами. Найда моргнула и наваждение исчезло — привидится же такое! В то, что ей действительно показался «суженый», она ни на миг не поверила, но сердце, тем не менее, на пару мгновений забилось быстрее. Да и мысли невольно вернулись к Дамхану: действительно, чем не жених? В еде неприхотлив, охотится в основном сам, да раз в месяц с деревень дань собирает. Днём и ночью пропадает в Расселине, но если нужно и по дому что сделать сможет. Оно так даже и лучше, авось пореже «учить» будет. В том, что «учить» будет, Найда даже не сомневалась. В семье скорняка большинство «уроков» доставалось ей, но иногда Нечай поколачивал и жену, да и сестрицам перепадало. Особенно когда он на мужицких посиделках выпивал лишнего и вспоминал, что жена так и не родила ему сына. Собой араней недурён, хоть по деревенским меркам и излишне худощав. Но сил у него, оборотня, немерено. Картинка вырисовывалась прямо лубочная: тихая покорная жена и муж былинный герой, даром что оборотень, вот только почему-то ни в Бочажках, ни в Весёлках, девицы замуж за него не стремились и будто чего-то побаивались. А спрашивать чего именно, она не решалась.

Венки тем временем стали двигаться быстрее, словно их что-то тянуло за собой, а достигнув середины озера и вовсе закружились в хороводе. Найда отвлеклась от своих мыслей и удивлённо ойкнула, Любава рассмеялась.

— Мавки шалят! Не бойся, — снова рассмеялась она, когда девушка испуганно отошла подальше от кромки воды, — в здешних местах они смирные, хвала Хозяину Расселины, и в эту ночь в любом случае из воды не покажутся. Мы всегда так гадаем — чьи венки мавкам приглянутся и они их под воду утянут, к тем вскорости свататься будут!

— И что.. сбывается? — Найда боязливо повела плечами.

В Топках считалось, что утонувший венок — к несчастью. Она помнила, как одна из соседских девах ревела навзрыд, когда с ней такое произошло, а её родители потом просили у кузнеца выковать какой-то особый оберег и собирали для него всякую всячину. А тут ещё и мавки! Про них и вовсе считалось, что их единственный интерес к людям — защекотать, да под воду утащить.

— Сбывается, — весело ответила Любава, — но не всегда… Парни обыкновенно вооон за теми берёзками прячутся, чтобы не пропустить, к чьей зазнобе свататься след! — Найда вгляделась в тёмный лесок, куда показала подружка, но никого не увидела. — Ой, смотри! — воскликнула Любава и Найда обернулась обратно.

Первый венок ушёл под воду и одна из девушек радостно завизжала. Через некоторое время под воду ушло сразу два венка и снова раздались радостные возгласы. Озеро надолго затихло, а потом под воду ушёл венок Найды. Любава удивлённо ахнула и хотела было шутливо поздравить её, но не успела, венок к силой вылетел из воды обратно, словно кто-то им обжёгся, и, расплетясь в полёте, отдельными стебельками осыпался обратно. Любава ойкнула и прижала руки к щекам. Вода в середине озера забурлила, словно в горшочке, потом закрутилась вихрем и разметала оставшиеся венки. Найда чуть вздрогнула, когда рядом с ней словно ниоткуда возник Дамхан.

— Что вы там натворили? — спросил он, напряжённо всматриваясь в середину озера, где из воды высунулась мавка и зашипела, грозясь девушкам на берегу кулаком.

Найда при виде неё отступила назад и чутка влево, за спину аранею — так надёжней. Дамхан прошелестел что-то непонятное, видимо обращаясь к мавке, та снова зашипела не хуже рассерженной кошки, но погрузилась обратно в воду. Оборотень повернулся к Любаве и укоризненно спросил:

— Духогон…?

Та покаянно опустила голову, остальные девушки, оправившись от первоначального испуга, тоже подошли поближе.

— Мы запамятовали… — сказала Забава, девушка из бочажковских. — Бабки сказывали, что за ней, — она показала на Найду, та сжалась и совсем спряталась за спину аранею, — лихо увязаться может. Вот мы и решили добавить духогона в венок, ночь ведь, вдруг действительно кому неймётся! Надо её защитить, если что… авось с духогоном к ней не полезут!

Найда робко выглянула из-за Дамхана и недоверчиво посмотрела на толпу девушек. Они все, пожалуй, кроме Вояны, выглядели смущёнными и винящими… себя, а не её. Так духогон добавили, чтобы защитить её, а не от неё?

— А потом мы заигрались и увлеклись, — продолжила за подругу Любава, — да и забыли, что против мавок он… тоже…

Дамхан вздохнул и покачал головой, борясь со смехом. Ну начудили девки! А он теперь разгребай, с мавками-то он договаривался. Ну ничего, чай, не кикиморы.

— Значит так, — сказал он стараясь звучать построже, — угощенья ещё есть?

Девушки наперебой зачастили, перечисляя что ещё осталось.

— Тащите всё сюда, а вы веток настругайте одинаковых, — последнее он сказал парням, прибежавшим узнать что случилось.

Молодёжь засуетилась на полянке, а через полчаса к середине озера плыл небольшой плот из веток скрепленных друг с другом паутиной. На середине озера он немного покрутился, а затем резко ушёл вниз. Через какое-то время что-то булькнуло, словно большая рыба, и Дамхан слегка усмехнулся.

— Завтра принесёте ещё, — сказал он, поворачиваясь обратно к девицам. — И ещё лент, да гребней на подарки! Поняли?

Девицы радостно закивали головами, с мавками ссориться никто не хотел. По уговору с аранеем они не трогали местных, а те взамен регулярно приносили мёртвым девам подарки в виде гребешков, лент и прочих девчачьих мелочей. Да на празднество солнцеворота живые и мёртвые к вящему удовольствию веселились вроде как вместе. К тому же, сказывали, что лет сто назад, мавки даже спасли девиц, купавшихся в озере, от разбойников, пытавшихся их снасильничать. Девиц мавки вытолкали на берег с другой стороны озера, а вот с разбойниками повеселились от души. Так те и сгинули.