Дом пламенных клятв

Оливия Вильденштейн (2023)

Немногие ненавистны мне больше Данте Реджио, однако список врагов теперь дополняют некоторые мои родственники. Особенно после того, как они помогли остроухому правителю меня похитить. Запертая в обсидиановом подземном мире, куда не способен проникнуть ни один ворон, даже их король, я пытаюсь смириться с правдой, противоположной тому, что мне говорили всю жизнь. Хотя мои новые союзники преследуют собственную цель, мы все единогласны в одном — Данте должен умереть. Но больше всего на свете я мечтаю вернуться к Лору, прежде чем, разыскивая меня, он сровняет королевство с землей… или же потеряет человечность. Может, мне корона предпочтительнее гроба, но я отказываюсь жить в мире, где моя пара существует только в облике птицы…

Глава 7

Я застываю на пороге. Кажется, даже воздух в легких затвердел.

— Внутрь. Живо! — Позвоночника касается рука Данте, выводя меня из ступора и вынуждая ступить через узкий проход.

Нет, ну сколько можно мною командовать! Не желая отрывать взгляд от Мериам, я воздерживаюсь от свирепого взгляда в сторону Данте, но как же я стискиваю зубы! Какие планы мести зарождаются в голове! Погоди, вот вернется моя магия…

Взгляд розовых глаз Мериам скользит по моим волосам, таким же рыже-каштановым, как у нее, хотя мои опускаются чуть ниже плеч, а ее ниспадают до талии, как у моей матери.

— Ей нужно подойти ближе, Маэцца.

Я встаю в позу.

— Вы настолько ленивы, Мериам, что не можете встать, даже чтобы поприветствовать свою дорогую внучку?

На мое ехидное замечание раздается спокойный ответ:

— Тебе не сообщили о моем затруднительном положении?

Я хмурюсь.

Данте косится на сидящую женщину.

— Твоя бабушка прикована к трону, который так страстно желала.

— В каком смысле «прикована»?

Она восседает на точной копии трона с золотыми лучами на Изолакуори, только меньше.

— Она с ним срослась. — Юстус кладет ладонь мне на поясницу. — Будь осторожна со своими просьбами к Котлу, малютка Фэллон, ибо Котел исполняет всякое желание, и порой самым ужасным образом.

Я так потрясена, что, когда Юстус надавливает на мою поясницу, я скольжу вперед по отполированному обсидиану и едва не падаю на колени Мериам. Едва его рука исчезает с моего тела, я отшатываюсь, но тут же натыкаюсь на генерала, который наверняка предвидел мое отступление.

— Она тебе не навредит, — говорит он.

— Не навредит мне? — фыркаю я. — Эта женщина убила собственную дочь. Что мешает ей прикончить и меня?

Мериам опускает подбородок, такой же заостренный, как мой. Ну почему мы так сильно похожи? Почему я не пошла в своего отца-ворона?

— Зачем мне вредить своей разрушительнице проклятий?

— Вашей разрушительнице проклятий?

— Да. Моей. — Она наклоняет голову, и каштановая копна сдвигается, обнажая правую руку. Заметив мой взгляд, Мериам еще дальше убирает кудрявые локоны, чтобы я могла разглядеть ее беду во всей красе. — Кого еще проклял Котел?

Воронов. Однако я не произношу этого слова вслух. Вообще-то лучше им не знать, иначе они могут передумать насчет моей смерти.

Данте нетерпеливо выдыхает.

— Она не может причинить тебе вред, Фэл, ваши жизни связаны.

Сердце замирает, и в ушах раздается глухое жужжание.

— В каком смысле «связаны»?

— Своим последним заклинанием моя хитрая дочь связала наши жизни таким образом, что, если будешь страдать ты, буду страдать и я. Умрешь ты, умру и я. Разве ты не почувствовала, как содрогнулась земля, когда в тебя попала отравленная стрела? Юстус почувствовал, не так ли, муженек?

— Я-я… — После того, как Лор отсек одичалой руки, мои воспоминания смазаны. — Если Зендея мертва, почему мы все еще связаны?

Я пробегаю взглядом по золотистым складкам ее платья, которые ниспадают на неподвижную фигуру колдуньи так, словно отлиты из настоящего металла.

— Потому что Зендея использовала для заклятия твою кровь. Формально это ты меня заколдовала.

— Я все еще была в ее утробе. Или уже в утробе мамм… Агриппины? — Неважно. — Короче, я была сгустком плоти, плавающим в мешке с жидкостью внутри чьего-то живота. Как, черт возьми, ей удалось вытянуть из моих вен кровь?

— Когда плод находится в нашем теле, наша кровь смешивается. Зендея порезала палец и нарисовала печать у себя на животе, прежде чем изгнать тебя из своих чресел… прежде чем я заглушила магию в ваших венах.

У меня встают дыбом тонкие волоски на руках, а глаза наливаются яростью, поскольку я слишком живо представляю ссору, оборвавшую жизнь моей матери.

— Поэтому вы убили собственную дочь? Потому что она связала наши жизни?

— Люди убивали и за меньшее. — Пальцы руки, не прикованной к трону, сжимаются вокруг подлокотника. — Чему ты так удивляешься?

Сколько гнили скрыто под кожей этой женщины? Котлу следовало вместо золота превратить ее в отбросы. Следовало разъесть ее кожу и вызвать гангрену внутренних органов.

Как жаль, что яд, разъедавший мое тело, не остановил мое сердце, а заодно и ее. Я резко вдыхаю, внезапно осознав, что в моих силах разрушить барьер. Вороны будут спасены. Шаббины будут свободны. Одна жизнь в обмен на тысячи других?

Я тяжело сглатываю, когда перед мысленным взором предстает лицо Лора, затем сглатываю вновь, вспоминая его слова о том, что он предпочел бы прожить тысячу лет без трона, чем день без меня. Желание положить конец проклятию шаббинов и воронов рассеивается. Если не получится найти другого способа, то, возможно, я подумаю над этой идеей заново, но я слишком эгоистична, чтобы покончить с собой.

Данте шумно выдыхает.

— Боги, высвободи уже ее магию, стрега, и объяви нас мужем и женой.

У меня раздуваются ноздри.

— Я не собираюсь…

— Отрубите моряку язык железным лезвием! — кричит Данте.

— НЕТ! — Я слизываю капельки пота над верхней губой. — Не трогай его! Я буду слушаться.

Он толкает меня к Мериам.

— Освобождай.

— Сперва кровные узы, Маэцца, ибо на освобождение магии потребуется слишком много крови и сил.

— Разве вам не нужно сделать это в полнолунье? — спешно вопрошаю я, от чего слова сливаются друг с другом. — Лучше начать с магии.

Мериам рассматривает меня своими глазами странного оттенка, прежде чем перевести взгляд на Юстуса. Они ничего не произносят, но я чувствую их бессловесный диалог. Способны ли они на это? Санто Калдроне, неужели потом у меня в голове будет звучать голос Данте? Неужели он заменит голос Лора?

— Я настоятельно рекомендую начать с уз крови, Маэцца. Это займет всего минуту.

— Сработает ли это, если ее магия еще спит? — Данте буравит Мериам взглядом из-под сдвинутых бровей.

— У нее все еще кровь шаббинки, Ваше Величество.

— Ладно. Тогда давайте закончим дело.

Мериам кивает.

— Вам тоже придется подойти ближе: мне нужно нанести печать на ваши руки.

Данте каменеет. При всем его стремлении сделать меня своей он, кажется, не горит желанием приближаться к колдунье.

Пока он с подозрением разглядывает тонкие пальцы Мериам, которые скоро покраснеют от магии, я лихорадочно обдумываю, как отвязаться от нежелательного брака. Единственное, что приходит в голову, — упасть в обморок. Не идеально, но я вспоминаю, как отключился Феб, когда у Сибиллы впервые начались месячные и у нее испачкалось платье. Он решил, что она поцарапалась железом и вот-вот умрет. У него закатились глаза, и он рухнул на пол, как мешок картошки.

Хотя я не горю желанием заработать сотрясение мозга, все же решаю рискнуть и с придыханием объявляю:

— Что-то мне дурно.

Упав на пол, я замираю.

— Вставай, Фэл.

Не-а. Никогда. Когда носа касается мерзкий запах гнили, я замираю еще усерднее.

— Мериам, ты можешь совершить обряд, если Фэллон без сознания?

Меня пронзает ядовитая стрела гнева, стискивая челюсть и вызывая румянец на ключицах.

— Да, — отвечает колдунья.

Да иди ж ты в подземный мир, змея подколодная! Мало того что меня выдают замуж за психопата с фетишем на корону и кариесом, так еще новая шишка на голове! Все усилия псу под хвост!

Под спину заползают чьи-то ладони, но их вскоре заменяют другие — с более короткими мозолистыми пальцами.

— Я поддержу ее, Маэцца. Вам нужны свободные руки.

Ну разумеется, мне на помощь пришел именно Юстус Росси! Наверняка он рад-радешенек выдать меня замуж за своего короля.

Я не прочь изображать тряпичную куклу еще немного, хотя бы для того чтобы не подвергать свои глаза испытанию в виде довольной рожи Данте, который крадет у меня еще одну долю драгоценной свободы. Однако веки невольно взлетают.

— О! Полегчало, мойя?

— Нет, — выплевываю я.

Данте ухмыляется, как полоумный идиот, впрочем, почему «как».

— Готова стать моей, Заклинательница змей?

Я наклоняю голову, и хотя нонна учила меня не провоцировать чистокровных, не сдерживаю злобного:

— Я никогда не буду твоей.

— Позволь перефразировать. — В голубых глазах Данте вспыхивает сталь. — Готова к тому, чтобы твоя кровь стала моей?

— Моя кровь бесполезна, так что чем бы спрайт ни тешился…

У него на виске вздувается вена, затем он оборачивается к Мериам.

— Продолжай, стрега.

— Надрежьте руку себе и Фэллон, затем соедините их, чтобы связать кровь.

Данте быстро рассекает свою ладонь и подносит окровавленный клинок ко мне. Я сжимаю пальцы в кулаки и прячу за спину.

— Твоя ладонь.

Я качаю головой.

Данте грубо хватает меня за плечи.

— Не вынуждай меня ломать тебе пальцы. Или Энтони.

Из горла вырывается слабый вздох, и я разжимаю кулаки. По коже скользит лезвие. Подобно следу за кораблем, плоть расходится, и сочится струйка крови не шире шва на платье.

Не успевает Данте убирать меч обратно в ножны, Мериам кивает на свой вытянутый указательный палец.

— Уколите мою кожу, Ваше Величество.

Фейри подозрительно разглядывает ее палец, словно ожидает подвоха. Я надеюсь на него всем сердцем.