Где наш Эмиль?

Ольга Талантова (2025)

Книга в форме диалогов, где главный герой — мертвец. Место действия: Смёген, Швеция Накануне похорон из похоронного бюро Блумквиста пропадает тело. Новоиспеченный мертвец Эмиль жил в Стокгольме, но родился и вырос в Смёгене. Еще в юности он уехал из городка, и первая встреча после долгой разлуки с малой родиной обернулась внезапной смертью при странных обстоятельствах. Владелец похоронного бюро Ульф и его помощница Ульрике вместо тела находят в гробу золотой зуб. Так как Эмиль был слишком молод для такого богатства, они решают, что это все, что осталось от похитителя. Кто убил Эмиля? Как он оказался в обычный будний день неподалеку от городка? И самое главное — кто и зачем украл тело? Повествование проходит в основном в форме диалогов между Ульфом, Ульрике и некоторыми другими персонажами. Эмиль в это время молчит и скорее всего со многим соглашается.

Глава 8

Фрида

Юнас — зачеркнуто

Фрида — тетка Эмиля

Густав

Хавьер

Линус

Что мы знаем о Фриде? Кажется, самое время рассказать немного про Эмиля и его семью.

Мать Эмиля была единственной дочерью лучших в городе кондитеров по фамилии Скагард, а отец появился ниоткуда и в связке с сестрой-близнецом. Он сразу же устроился помощником кондитера к Скагардам и каким-то чудом — не особо целеустремленную сестру подручной в швейное ателье.

Уютная кондитерская с фирменными упругими семлами, самыми хрустящими кленатами с сахарной пудрой в любое время года, малиновым джемом собственного производства. А что уж говорить об утренних канельбулле и встречающем посетителей аромате корицы. Дверь кондитерской никогда не закрывалась, а по праздникам Скагарды собирали жителей на партию лото с угощениями.

Нильс — отец Эмиля — замечательно вписался в гостеприимство семьи, был открытым и теплым парнем, мог разговорить и разговориться с каждым. Но единственное, о чем он не говорил — откуда он и почему приехал в город. Очень скоро без него не решалось ни одно дело и не создавался ни один рецепт. Нильс даже придумал “те самые” тончайшие паннакоры с ванилью и марципаном, которых не было больше ни у кого.

Эспен — мать Эмиля — быстро подружилась с Нильсом, а через пару лет они обвенчались. Он перенял фамилию семьи и управление кондитерской. Спустя год родился Эмиль — единственный ребенок и наследник семьи Скагард. О нем мы поговорим немного позже, ведь главное сейчас — его тетка. Эмиль, без обид.

Кондитерская процветала и была горячо любима жителями Смёгена и его гостями. Со временем родители Эспен отошли от организационных дел, ведь Нильс замечательно со всем справлялся. Только по выходным и праздникам они, как и прежде, вместе колдовали над выпечкой и собирали гостей.

Мать Эмиля умерла, когда ему исполнилось шесть лет — утонула при достаточно сомнительных обстоятельствах. Во-первых, это случилось летним утром в полном одиночестве, во-вторых, Эспен не умела плавать, поэтому найти ее там без сопровождения было практически невозможно. В городе поговаривали, что это случилось по собственной воле и как будто бы трагедия даже имела свидетелей. Их конечно же так и не нашли, поэтому в графе “причина смерти” красовался “несчастный случай”.

В тот же год умерли бабушка с дедушкой, и оба — от инсульта. Как доброжелательные и на первый взгляд здоровые люди угодили в гроб практически одновременно, тоже было вопросом со звездочкой, но его списали на всепоглощающее горе от потери единственной дочери.

Как у Агаты Кристи, “их осталось трое”. И это, к невероятному сожалению, длилось недолго: спустя год Нильс решил уйти из жизни прямо в кондитерской и прямо накануне собственного дня рождения.

Из кровных Скагардов остался только несовершеннолетний Эмиль, которому никто так и не решился объяснить, куда делись все родственники. Спойлер: мальчику пришлось обо всем догадываться самому по найденным актам и поиску в гугле.

Тетка Эмиля с благоговением переквалифицировалась из подручного швеи в управленца кондитерской, заняла дом Скагардов на праве законного опекуна и принялась устраивать личную жизнь. За семь лет Фрида сменила двух мужей, оба между прочим были иностранцами. Из кондитерской тем временем сначала исчезли праздничные посиделки, за ними — любимые паннкакоры, а следом — и постоянные посетители.

Из самой лучшей кондитерской она превратилась в обычную кондитерскую, без аромата корицы и распахнутых настежь дверей. Ее больше не называли “кондитерской Скагардов”, потому что из Скагардов в ней осталась только потертая черно-белая фотография семьи и маленький Эмиль.

Фрида — с черными пружинистыми волосами и огромными миндальными глазами — всегда смотрела строго перед собой. Ее поджатые губы выдавали скрытую натуру. Поговаривали, что она еврейка, но наверняка никто не знал. Ведь если она еврейка, то и ее брат — еврей. А если ее брат еврей, то и Эмиль — тоже. Это могло бы многое объяснить [но Ульрике не понимала, что именно].

На фотографиях Эмиль был больше похож не на отца, а на Фриду. В детстве у него была пышная кудрявая копна, пушистые ресницы и раскосые глаза. Совсем как у тетки. Вот только сходство это нисколько не сближало родственников. Она изо всех сил избегала его.

Когда мальчику исполнилось восемь, Фрида отправила его в Стокгольм. “Там самые лучшие пансионы и перспективы для Эмиля” — вот что она говорила, “так он будет подальше от дел и забудет про меня” — вот что она думала.

Все это время Фрида жила в доме Скагардов и управляла кондитерской, и от краха ее спасали только бесповоротно влюбленные в булки жители города.

—

Боже, Ульрике! И откуда ты все это знаешь?

Искренне удивился Ульф, который ничего из этого не знал. Да, он вместе с отцом приходил каждый сочельник к Скагардам на лото. Да, он слышал про сомнительные обстоятельства смерти почти всей семьи. Да, он был местным жителем. Но откуда это могла знать приезжая Ульрике?

Ответ прост:

Это все, что могли поведать местные любители горячих новостей в лице неразлучных сплетниц Астрид и Альмы. И по случайности как раз они и были близкими подругами Ульрике.

—

И да, важно на забывать про зуб

Ульф удивился еще больше.

—

Как же я забыл! Зуб! Может нам и не нужен весь этот список…

—

Подожди! Его ведь могли оставить намеренно

—

Ты слишком подозрительная, Ульрике

—

Пф, как тут не стать слишком подозрительной. Подожди

Ульрике берет ручку и чистый лист из стопок Ульфа, проводит две вертикальные линии. Слева печатными буквами выводит — ЗОЛОТОЙ ЗУБ, посередине — СЛЕДЫ НА ПОЛУ, справа — ЧЕКИ.

—

Чеки?

—

Оглядись, Ульф

Ульф посмотрел на стол.

—

Вопрос снят. А следы на полу?

—

Их не было

—

Как это не было?

—

Да вот так — не было. Как будто или кто-то снял ботинки, или протер после себя пол

Ульф закрыл лицо руками.

—

Ульрике, кажется, мы никогда не найдем Эмиля

—

Почему это?

—

Да потому, что у нас нет ни одной зацепки. А этот список…

Ульф махнул рукой на подсыхающий листок перед собой.

—

… Вообще ничего не значит

—

Ну

—

Все, что у нас есть — это золотой зуб! А если учесть, что похититель вытер за собой полы…

—

Или снял ботинки

—

… Еще лучше! Или снял ботинки! То зуб он бы точно не пропустил

—

Ну

—

Да и как у человека может выпасть золотой зуб! Зубы изо рта просто так не вылетают

—

Не знаю, вот у меня была одна знакомая, которая…

—

Ульрике!

—

Молчу

Ульф ткнул пальцем в ФРИДУ на листке.

—

У нее есть золотые зубы?

—

А я почем знаю?

—

Нам надо узнать, раз у нас есть только этот список

Ульф пошел к вешалке.

—

Ты куда?

—

Мне нужно за цветами для отца, сегодня его день рождения

—

Ну надо же! Поздравляю, Ульф!

—

С чем? Отец мертв

—

Что есть, то есть

—

Через час буду на месте

Ульрике помахала закрывающейся двери и снова осталась одна.

Помыли полы или разулись? Вот в чем вопрос.