Последняя из рода

Отто Диас

Спасаясь от преследования Светоносцев, Хизер присоединяется к группе наемников и отправляется на восток. Путь к арене и долгожданной мести неблизок. Мёртвые встают из могил, маги уничтожают деревни, а оружие шархадарт сводит свою носительницу с ума. Сможет ли она исполнить задуманное вопреки злой насмешке шархадарт и защитит ли её сила, к которой Хизер так стремилась?

Глава 11 Потуги

— Это сработает?

— Не знаю, — ответил Этцель спокойно, будто даже в случае провала ничего серьёзного прозойти не могло. Мужчина сидел на деревянной табуретке и следил за тем, как маг протыкает иголкой крошечное детское тельце, а затем выкачивает кровь в полую трубку. От вида этой процедуры становилось не по себе, но ради перспективы вернуть магию можно примириться со всяким. Мужчина коснулся выжженного участка кожи на шее. Клеймённый. Всегда презиравший человеческую жизнь, он был вынужден окунуться в худшую из её версий, смириться с жалкой судьбой и радоваться, что остался жив. А ведь кто бы ни выбрал смерть и предпочёл эти мучения? День ото дня мужчину посещала мысль, что лучше всё закончить, перестать измываться над собой, сбросить рабский ошейник и умереть назло врагам, как вдруг появился Этцель и сказал, что может попытаться помочь. Уцепиться за соломинку перед падением, так ли это важно? Оказывается, даже в отчаянии все живые существа цепляются за жизнь. Наверное, это подсознательное. Никому не хочется покидать бренное тело, а всё потому, что «после» может оказаться ещё хуже. Вдруг на той стороне ждёт Шаах? Если верить легендам, все души магов принадлежат ему. Значит ли это, что на той стороне только муки?

Теперь мужчина сидел и ждал, пока маг завершит подготовку. Неподалёку покоился свежий труп, который пару часов назад был его хозяином. Самодовольный напыщенный урод, он оказался жалок и бессилен перед смертью, и клеймённый надеялся, что сейчас душонка этого мелкого феодала далеко не в Аридоне. Стоило радоваться кончине ублюдка, но даже сейчас, глядя на него, клеймённый испытывал напряжение. То ли боялся, что тот умер не окончательно и сейчас встанет, чтобы выпороть кнутом, то ли то, что всё происходящее сон. А, может, их вот-вот поймают Светоносцы? И будет ли тогда их смерть лёгкой? Может, маг, освободивший его, всего лишь безумец и мошенник? Может, надежда его ложная?

Как только Этцель закончил забор крови, он велел мужчине залезть на подготовленный стол.

— Выпей это, чтобы не чувствовать боли, — он предложил отвар, безобидно пахнущий травами, и клеймённый, пытаясь не выдать страха, опрокинул его в себя. Вскоре сознание начало плыть. Этцель помог мужчине улечься, на всякий случай связал его. Подготовив всё необходимое, он аккуратно, при помощи специальных инструментов отрезал часть плоти мертвеца, обработал её, затем взялся за мага. Вырезав то место, где раньше была метка, он сделал укол, введя мужчине кровь одного из младенцев. Несколько недель назад, когда Этцель недоглядел, малыш схватил один из инструментов и порезался. Однако его рана затянулась быстро, не осталось даже шрама, и маг не мог оставить без внимания такую способность к регенерации. Что, если сработает и на других, если эта кровь восстановит выжженное энергетическое ядро? Наложив на шею участок чужой кожи, Этцель срастил его при помощи эфира и осмотрел. Сработает ли? Оставалось подождать, чтобы проверить. Сколько лет попыток и разочарований! Этцелю казалось, что он ужасно постарел, хотя зеркало по-прежнему отражало красивое волевое лицо. Его мечта так и оставалась мечтой. Светоносцы продолжали лишать магов сил, а Этцель не находил лекарства. С недавних пор ему стало казаться, что время на исходе. Что-то надвигается, и если не поторопиться, маги рискуют исчезнуть вовсе. Дурные предзнаменования, вроде прилёта эрий и падежа скота, не остались без внимания. Этцель торопился, и между тем боялся допустить ошибку. Светоносцы шли то по его следам, то по следам Аэдана. В определённом смысле Этцель был даже рад, что сын путается под ногами и даёт ему шанс уйти.

Когда клеймённый пришёл в себя, Этцель успел избавиться от трупа. Разрубив его, он выбросил части оголодавшим псам, которых запер в соседней комнате и не кормил пару дней. Убедившись, что подопытный не проявляет буйной активности, маг развязал его. Мужчина сел и тут же ощупал шею.

— Как самочувствие?

— С-сила… я её чувствую. Она движется, растекается во мне…

Глаза подопытного округлились, на лице застыл почти безумный восторг, но Этцель не спешил радоваться. Мало ли что почудится после крепкого сна. Клеймённый на мгновение задумался, а затем вскинул руки. В этот же момент сильный порыв ветра ворвался в комнату и пронёсся, перевернув предметы, лежащие на столе.

— Сработало! — вскрикнул он и прыгнул на пол. — Сработало, я чувствую силу!

Этцель глянул на беспорядок без энтузиазма. Что этот несчастный себе позволяет? Он мог разбить колбы с настоями. Пусть теперь убирает. Однако клеймённый, словно младенец, создал в ладонях маленький ураган и смотрел на него, давя глупую улыбку, будто ничего чудеснее в жизни не видел. Этцель решил дать ему пару минут радости. Сработало, надо же. У него наконец получилось! Это всё изменит… прямо сейчас на его глазах происходит глобальная перестановка сил. Только маг подумал об этом, как вдруг заметил, что из носа мужчины сочится кровь. Тот, охваченный эйфорией и увлеченный испытанием вернувшихся сил, не обратил внимания, но Этцель насторожился. Что-то не так. Глаза клеймённого покраснели и опухли. Он опустил руки и посмотрел на Этцеля со смешанными чувствами тревоги и восторга.

— Мне как-то жарко. И в шею как будто иголки вонзаются. Так должно быть?

Этцель не знал. Мужчина утёр нос тыльной стороной ладони, и, увидев кровь, вздрогнул.

— Так должно быть? Ай! — он схватился за шею. — Первородная тьма… оно жжёт, жжёт, сделай что-нибудь!

Этцель наблюдал. Мужчина согнулся и схватился за стол, повалив с него оставшиеся предметы. Он жалобно простонал и поднял глаза на Этцеля, будто умолял. Маг не был ни в чём уверен. Оставалось сделать ставку на то, переживёт ли испытуемый побочный эффект или нет. Он не собирался шевелиться ради того, чтобы помочь ему. Кровь полилась у клеймённого из ушей, он упал на колени и начал задыхаться. Неужели все старания садалу в пасть? Кровь ведь излечила, Этцель сам видел, что магия вновь вернулась к носителю, но неужели плата — это жизнь?

Мужчина содрогался и хрипел, а кровь всё текла и текла. Густая, алая, она забилась в нос и глотку, не дала возможности дышать. Лицо клеймённого раздулось и налилось красным, глаза выкатились. Этцель продумал про запачканный пол. И почему они никогда не могут умереть красиво? Обязательно грязно, марко… извергая из себя всё, что можно. И он вынужден быть свидетелем этой мерзости. Испытуемый растянулся на полу и вскоре перестал подавать признаки жизни. Тогда Этцель вздохнул и разочарованно окинул взглядом комнату. Теперь самому убирать бардак. Ребёнок захныкал, но Этцель не бросился его успокаивать. Не сработало. Очередной провал, он рано обрадовался. Кровь близнеца хоть и позволила клеймённому вернуть силу, но забрала его жизнь. Бессмыслица. Она лекарство в той же степени, что и яд. Этцель чувствовал укол разочарования, но вместе с тем и радости. Он сдвинулся с мёртвой точки и теперь придумает, как довести лекарство до совершенства. «Возможно, нужна доза поменьше. Или её стоит с чем-то смешать». Останавливаться на достигнутом Этцель не собирался. Он чувствовал, что встал на правильный путь, осталось лишь пройти его, выведав все секреты. Маги научатся противостоять «красной каре», и тогда людишкам не поздоровится.

***

Король отправил с Харон новых людей, намекнув, что в этот раз они должны вернуться невредимыми и с виновницей, иначе столь легко верр не отделается. Игнорируя боль в осквернённом теле, Харон послушно обещала сделать всё, что в её силах, хотя и знала — это тщетно. Нынешние солдаты ничем не отличались от прежних: умели махать мечом, бесполезным в присутствии мага, жрать за троих и зариться на каждый округлый зад. С тех пор как Харон пришла в себя, она снова и снова думала о девчонке, о внезапной перемене и том, что лишь чудом осталась жива. Хотелось забыть эту историю, стереть из памяти наказание и продолжить осматривать веларов, поступающих в тюрьму, выполнять каждодневные, не требующие особых сил обязанности. Однотипные трудовые дни теперь казались блаженными. К тому же так хотелось увидеть Шэрон, единственную небезразличную душу, но времени на это не было. Смутно, но Харон помнила, как девушка пришла к ней после случившегося. Пребывая на грани бессознательного, Харон различала знакомый аромат гвоздики. Заботливые руки обрабатывали раны. Шэрон укрывала её, что-то шептала на ухо, но Харон не могла расслышать. Она растворялась в боли и не находила сил из неё вырваться. А когда пришла в себя, Шэрон уже не было.

У Харон мелькала мысль прийти к девушке во сне. Пока они находились близко, этот трюк иногда срабатывал, но Шэрон не спала те несчастные несколько часов перед отъездом, и Харон никак не могла до неё добраться. Она с тоской смотрела на окна дворца, думая, не выглядывает ли хотя бы из одного знакомое лицо. Пустая надежда. Наверняка Шэрон в тюрьме. Только Шааху известно, когда они свидятся.

Спина болела как проклятая. Каждое движение заставляло напрягаться и внутренне замирать. Хотя мази Периция облегчали участь, они не могли заставить Харон мгновенно забыть о проблеме. Нет, шрамы до конца не зарастут. Она, ничтожный и бесполезный раб, будет долго помнить о своей ошибке.

Король считал, будто успех поисковой операции зависит от наличия в их рядах Светоносца. Он отправил с ними мальчишку, едва вышедшего за порог обители Геула. Его звали Люпэн. Зелёный, хмурый, считающий себя важной персоной и смотрящий на Харон как на сдохшего садала, он сразу же вызвал неприязнь. Его вытянутое худощавое лицо не внушало доверия. Угловатость и болезненная тень отпечатали на нём клеймо затворника, лучшего из сыновей божьих. Харон видела подобные лица: ничем не пробиваемые, ни разу не тронутые радостью. Такое лицо было у Астрид, главы Ордена, однако даже оно казалось живее. В глазах Астрид пылала ненависть к ним, врагам человечества. Она сделала эту ненависть святой, годами бережно взращивала и использовала как оружие. Люпэн же просто казался предметом. Его, может, и выточил Бог, но будто забыл вложить душу. Юноша держался отстранённо, хотя ехал впереди и важно поднимал голову, преисполненный тем, что нёс святую волю не только Геула, но и короля. Харон испытывала странное, почти изощрённое удовольствие от его наивности, представляла, как нелепо он умрёт, столкнись они с той девчонкой снова. Возможно, «красная кара» способна остановить её, но только в умелых руках. Эти же руки ещё не знали практики.

Конец ознакомительного фрагмента.