Последняя из рода

Отто Диас

Спасаясь от преследования Светоносцев, Хизер присоединяется к группе наемников и отправляется на восток. Путь к арене и долгожданной мести неблизок. Мёртвые встают из могил, маги уничтожают деревни, а оружие шархадарт сводит свою носительницу с ума. Сможет ли она исполнить задуманное вопреки злой насмешке шархадарт и защитит ли её сила, к которой Хизер так стремилась?

Глава 9 Кого любить и ненавидеть

Мисора прогуливалась по заснеженному двору, пытаясь сгладить тревогу, скребущую на душе. С некоторого времени король отстранил её от себя, ничем не делился, не спрашивал её мнения даже ради забавы. Женщина была интересна ему только в постели, стала удобной игрушкой, а не той, что вызывала восхищение, и утрата прежнего положения её злила. Мисора не хотела терять место под солнцем, но придумать, как привлечь внимание монарха, у неё не выходило. Его интерес гас, и даже в постели Мисора чувствовала, что Лонгрен не испытывает пылкого желания, того, которое вспыхнуло в нём в их первую ночь. Беременность Наоми и нападение магов на деревни стали для женщины настоящей неприятностью, и если в том, что королева лишь подурнеет от родов, Мисора не сомневалась, то вероятность надвигающейся войны её пугала. Что, если Светоносцы не справятся с угрозой? Лонгрен был обеспокоен этим, хотя и пытался не подать виду. Мисора украдкой наблюдала, как самоуверенность короля тает, стоит ему остаться одному, как он топит в вине свои беды, как бессильно ломает предметы роскоши, будто пытаясь доказать себе, что физическая сила решает всё. Если нервничал король, то и остальным стоило переживать. Видя при дворе магов, скованных ограничивающими браслетами, Мисора одновременно испытывала страх и злорадство. Ей нравилось думать, что никто из них не способен причинить ей реальный вред, и в то же время лисица боялась, что маги, буйствующие вдалеке от Архорда, доберутся до него, проложат себе путь из трупов и, когда придут, не пощадят никого. Мисоре хотелось, чтобы всё осталось как есть: ей нравилось пить, есть, красиво одеваться, и плата за это была невелика.

Погружённая в мысли, лисица не заметила чужого присутствия, как вдруг кто-то тронул её за плечо. Ещё не обернувшись, Мисора уловила знакомый запах пота, старости, воска и жухлых страниц. Главный советник, он позволял своим морщинистым пальцам касаться её нежной кожи. Мисора отпрянула, одёрнув накидку, и вызывающе-надменно уставилась на мужчину. Пусть не думает, будто она испытывает перед ним трепет. Холгер неприятно усмехнулся.

— Кого-то ждёшь?

Мисора ненавидела это обращение на «ты». Она сразу чувствовала себя приниженной, жалкой, ничего не значащей. Дворцовые слуги не смели говорить с ней в подобном тоне, но что Мисора могла сказать главному советнику? Он оказывал большое влияние на короля, был вторым человеком в государстве, ведь согласно слухам, именно Холгер усадил Лонгрена на трон. Его родной дядя, слуга уже при третьем короле, или умелый кукловод, манипулирующий правителями из тени. Трудно было оценить, на что действительно способен этот человек, привыкший действовать исподтишка. Он любил разыгрывать почтительность и невинность, но Мисора буквально чувствовала, как от него струится угроза, и видела, как в глазах его пылает желание обладать. В минуты, когда рядом не оказывалось людей, его лицо менялось, лишалось притворной маски и обнажало неприглядную натуру хищника. Он демонстрировал исключительную самоуверенность, которую наверняка испытывал всегда. Зачем притворялся? Разве что так было безопасней. Быстро поняв, что Холгер не так прост, Мисора относилась к нему настороженно. Иногда её посещали мысли: что, если на самом деле правит не Лонгрен? Холгер умело прикидывался тенью, когда того требовали обстоятельства. Все считали его преданным слугой закона, но Мисора насквозь видела сорт ядовитых, слащаво-лицемерных людей. Во многом она была такой же.

— Дышу свежим воздухом.

— Воздух полезен для кожи. Смотри, у тебя она почти как у королевы. — Костлявый палец скользнул по щеке Мисоры, и женщина внутренне съежилась. Ей хотелось оттолкнуть старика, вспороть его дряхлую глотку, но сверху вдруг донёсся знакомый женский голос.

— Что вы здесь делаете, господин советник?

Холгер рефлекторно отпрянул и поклонился. Мисора успела заметить недовольство, скользнувшее на морщинистом лице. Холгера передёргивало каждый раз, когда к нему так обращались. Он предпочитал и даже справедливо требовал обращения «Ваша Светлость», но Наоми упорно игнорировала учтивость, заменив её снисходительно-заносчивым «господин советник». Холгер знал, что молодая королева испытывает к нему неприязнь: её лицо всегда прямо отражало эмоции. Она боялась мужа, но как будто не боялась его, даже не пыталась скрыть недоверие и презрительность в отношении Холгера. Серая, глупая, бессовестная малолетка. Лонгрен вырвал ей мало волос. Жаловаться на такое «оскорбление» Холгер не смел, не хотел признавать, что сучка способна его задеть. Всё равно такие, как она, долго не живут. Пусть нарожает наследников, а потом случайно заболеет или свалится с лестницы. Непредвиденное горе, Ревердас, конечно, её оплачет.

— Ваше величество… я вышел подышать воздухом, сегодня отличная погода…

— Ваше величество, — Мисора присела в реверансе. Наоми облокотилась на мраморные перила и смерила двоицу внимательным взглядом.

— Вам нравится эта женщина? Смотрю, вы с ней любезны.

— Вовсе нет, я просто поздоровался с…

–…наложницей моего мужа? К чему тратить время на любезности и заигрывания, если женщина вам несимпатична?

— Не вижу в этом чего-то сверхъестественного, ваше величество, я люблю поговорить с обитателями замка, иногда таким, как я, становится ужасно одиноко. Стоит моргнуть — и ты уже на смертном одре, покоишься в лучах славы, ведь всю жизнь служил благому делу, стране, королю, чему угодно, кроме себя. И тогда приходит пустота, все достижения тускнеют, и ты чувствуешь себя глупо, а изменить уже ничего не можешь. Боюсь, такой конец меня и ждёт.

В хрипловатом голосе Холгера сквозила тоска, и Наоми почти поверила тому, что он говорит, однако вовремя одёрнула себя.

— Нет смысла прикидываться мучеником и жалеть себя, всё, что вы сделали, было вашим выбором. Вы могли найти себе достойную жену, а не лапать женщину, принадлежащую вашему правителю, пусть она и шлюха.

— Ваше величество, это не… — попыталась вмешаться Мисора.

— Не смей перечить, — осекла её королева и спустилась на несколько ступеней ниже. — В самом деле, мне безразлично, что между вами. Можете забрать её себе, господин советник, я буду только рада, если эта женщина исчезнет с глаз долой.

— Я не могу, ваше величество…

— Отчего же? Вы трус?

Ненависть вспыхнула во взгляде Холгера, однако советник выдавил любезную улыбку, чтобы скрыть неприязнь. Он умел держать себя перед сильными мира сего, благо их было немного, иначе Холгер сошёл бы с ума.

— Во-первых, как вы верно подметили, она принадлежит королю, а я уважаю монарха и верно служу ему, а во-вторых, эта женщина не в моём вкусе.

Мисора мысленно усмехнулась. Не в его вкусе, как же!

— А кто же в вашем вкусе? — осведомилась Наоми, спустившись до конца и обойдя лестницу. Теперь они оказались наравне.

— Я предпочитаю девушек благородных кровей.

— Кого? Меня, например?

Лицо Холгера вытянулось. Наоми сама не ожидала, что попытается его провоцировать, но в этот час ей было особенно не по себе. Давили мысли о ребёнке Иландара, а тут ещё попавшаяся на глаза шлюха с ненавистным ей человеком. Два чёрных пятна, омрачающих коридоры дворца.

— Вы слишком юны, ваше величество.

— Девушкам старше меня труднее выйти замуж, вы же не думаете, что найдёте себе ровесницу под стать? Отчего не попросите короля подыскать вам партию? Уверена, любой лорд будет счастлив выдать за вас свою дочь. Быть холостым в ваши годы прискорбно. Сколько вам уже?

Вымученная любезность Холгера так и норовила покинуть его. Наоми насмехается над ним, человеком, что стоял у власти ещё до её рождения! Покровительственно смотрит! Мерзкая эндагонская сука! В мыслях он уже овладел ею, унизил и надругался. Стало немного легче.

— Пятьдесят семь. Я холост, потому что посвятил себя служению Ревердасу. Судьба народа беспокоила меня больше, чем личное счастье, к тому же я реалист и не верю, что в браке людей моего статуса есть хотя бы крупица того, что принято называть любовью. Конечно, я мог приложить усилия, поискать ту, что будет верна мне, ту, что восхищалась бы мной, но было не до любовных интриг.

— А сейчас самое время?

— Боюсь, что нет.

Наоми усмехнулась. До чего же мерзкий тип! От его лицемерно улыбающегося лица королеву тошнило. Ещё больше неприязни вызывала умолкшая Мисора, что без всякого стеснения смотрела на неё, как на себе равную.

— Пойди прочь, — обратилась она к женщине. Та, не возражая, кивнула и поспешила удалиться, будто только этого и ждала. Наоми заметила, что на лице Холгера мелькнула досада.

— Славно побеседовали, но мне тоже пора, ваше величество. Нехорошо заставлять короля ждать.

— У вас для него какие-то новости?

— Скудные. Нужно обсудить пару вопросов, боюсь, вам не будет интересно.

— Какие-то известия о магах? Ревердасу грозит война?

— Нет, что вы… Магов не так много, чтобы мы беспокоились или собирали армию. Светоносцы справятся с ними, нет повода переживать. Вам лучше подумать о ребёнке.

Наоми и так думала о нём, не хотела, чтобы ему грозила опасность, боялась, как бы не пришлось рожать во дворце, окружённом врагами.

— Ну раз так, не смею задерживать. Всего доброго, господин советник.

— Ваше величество…

Мужчина поспешил во дворец, а Наоми, поправив мех, двинулась в сад. Впервые за несколько дней она решила прогуляться и расслабиться, но парочка, попавшаяся на пути, всё испортила. Что может быть хуже вида любовницы мужа с государственным изменником? Эти мерзкие лица, вытягивающиеся в приторной гнилой учтивости! Змеи! Как их можно выносить? Как можно верить им? Вокруг лжецы и подхалимы! Наоми их всех ненавидела. Недостойная жизнь, опасная и жестокая. С ней можно было бы без сожаления расстаться, если бы не ребёнок, вселявший надежду на лучшее. Наоми провела рукой по животу. Её сын не будет подобен зверю, его душой не завладеют гнев и похоть. Для матери он станет верной опорой и поддержкой.

Наоми грезила о его рождении, утешалась лишь тем, что больше не будет одинока. Даже мрачные мысли на время отступали, когда королева представляла, как будет играть с юным принцем, как будет учить его наукам и искусствам. Она станет лучшей матерью, даст ему всё, что только можно пожелать! Если муж отверг её любовь, то она полностью отдаст её ребёнку.

***

Яр нашёл Наоми под голыми ветками вяза. Они убедились, что никого нет поблизости, прежде чем начать разговор. С тех пор как стало известно о смерти Розмари, королева побаивалась мужчину, хотя тот уверял, что сделал это во имя её безопасности. Так ли это? Наоми не хотелось рисковать собой и ребёнком. Она старалась не попадаться на глаза кому-либо вместе с Яром. Мало ли какие выводы могли сделать об их встречах. Меньше всего Наоми хотелось, чтобы об этом узнал Лонгрен.

— Я расспросил священников про детей, несколько мальчиков и правда были подброшены на порог храма в тот год. Юльга родила осенью: я узнал, что в это время в храм попали двое: мальчик и девочка.

— Она родила мальчика, значит, это он. Ты видел его? Он жив?

Яр кивнул.

— Зовут Веллир, ещё мелкий, два вершка от горшка. Мне разрешили глянуть издалека.

— Они интересовались, почему ты спрашиваешь?

— Да, я сказал, что сделал ребёнка одной женщине, а та отказалась от него. Как вы планируете поступить?

Наоми задумалась.

— Не знаю, приглядывай за ним. Пусть это пока хранится втайне. Возможно, её и не придётся кому-то раскрывать.