Убийства и кексики. Детективное агентство «Благотворительный магазин»

Питер Боланд (2022)

ЗАВАРИТЕ АРОМАТНЫЙ ЧАЙ И ОКУНИТЕСЬ В ЗАХВАТЫВАЮЩИЙ УЮТНЫЙ ДЕТЕКТИВ ВМЕСТЕ С ТРЕМЯ НЕУГОМОННЫМИ СЫЩИЦАМИ НА ПЕНСИИ. ДЛЯ ПОКЛОННИКОВ БЛИСТАТЕЛЬНЫХ ДЕТЕКТИВОВ АГАТЫ КРИСТИ И «КЛУБА УБИЙСТВ ПО ЧЕТВЕРГАМ» РИЧАРДА ОСМАНА. В прибрежном Саутборне серийный убийца преследует жителей, оставляя единственную улику в руке каждой жертвы — костяшку домино с нацарапанным на ней именем… Фиона, Сью и Дэйзи — три очаровательные дамы на пенсии, которые работают в небольшом благотворительном магазинчике. Однажды размеренный ритм их жизни с кофейными вторниками и прогулками по милым улочкам Саутборна нарушает жестокое убийство любимой клиентки. Не желая мириться с такой несправедливостью, они берут расследование в свои руки. Тем более что появляется новое тело, а полицейские никак не могут сдвинуться с мертвой точки. Вооружившись обширными познаниями, почерпнутыми из детективов и, конечно, чаем с отменными кексами, три милые старушки приступают к активным действиям. Так появляется детективное агентство «Благотворительный магазинчик». Приятный бонус к книге — рецепт Бисквита королевы Виктории.

Глава 7

Мрачное настроение прошлого дня никуда не ушло; оно перетекло в утро вторника, пропитав сонную атмосферу магазинчика. Очень некстати. Потому что по вторникам Фиона устраивала кофейные вторники, на которые регулярно заглядывала Сара Браун со своими восьмидесятилетними и парочкой девяностолетних товарищей. К десяти утра в магазине уже было не пройти из-за стоящих повсюду тростей, ходунков и какого-нибудь кресла-каталки. Во вторник утром благотворительный магазинчик наполнялся счастливой болтовней людей, которые жили одни и за всю неделю и словечком ни с кем не перемолвились. Набиралось их от десяти до дюжины. Этот вторник будет омрачен бросающимся в глаза прискорбным отсутствием Сары Браун, и то, что именно она вдохновила их на организацию первого «кофейного вторника», делало утро еще печальнее.

Все началось с дребезжащего автобуса. Точнее, дребезжащего микроавтобуса, который раз в неделю собирал всех пенсионеров и доставлял их в общественный культурный центр. Они часто жаловались, что в микроавтобусе то слишком жарко, то слишком холодно, то там сквозняк, а то душно и определенно крайне некомфортно. Эта развалюха больше времени проводила в гараже, чем в пути. Однако старенький уставший автобус был их спасательным кругом, раз в неделю собиравшим всех вместе, и тогда они могли делиться советами о том, как лечить шишки на пальцах, жаловаться на правительство и отлично проводить время за игрой в бинго. Но все изменилось.

С началом нового финансового года бюджет общественного центра урезали. От чего-то нужно было отказаться, и этим чем-то стал микроавтобус. Оставшись практически дома взаперти, множество людей в возрасте восьмидесяти и девяноста лет оказались отрезанными от жизни — сами дойти до культурного центра они не могли. Больше никакого общения, ни единой живой души рядом и никакой надежды на встречу через неделю — их ждали дни и недели в компании самих себя. Одиночное заключение без надежды на апелляцию.

Сара Браун была не из тех, кто станет сидеть и ныть, нет: она решила, что ей не нужен никакой микроавтобус, и вознамерилась сама дойти до культурного центра при помощи ходунков. В свою первую попытку она сумела добрести только до магазинчика Фионы.

Фиона тогда заметила из окна очень измотанную женщину. Заведя Сару внутрь, она усадила ее и приготовила чай для восстановления сил. Но неудача не остановила Сару Браун: в следующие недели она еще несколько раз пыталась дойти до центра, решив, что ей просто нужно вернуться в форму. Как ни печально, но каждый раз ее сил хватало только на дорогу до благотворительного магазинчика.

Это и подало Фионе идею: почему бы не устроить мини-версию культурного центра прямо здесь, в магазине, для старичков в этой части Саутборна? Места было, конечно, не очень много, но, подойдя творчески, можно что-то да придумать и сделать перестановку. Фиона вместе с Дэйзи и Неравнодушной Сью освободили один угол, поставив туда стол и разномастные стулья, весьма неохотно пожертвованные Корзинщиком. Так и начались их кофейные вторники.

Они тут же стали пользоваться бешеным успехом, и каждый вторник за стол втискивалось семь, восемь, а иногда и девять пенсионеров. Фиона старательно угощала их чаем, кофе и пирогом. Но самое важное — они наконец получили возможность снова видеться с друзьями. Первое средство для тех, кто изголодался по общению.

Кто-то из них уже знал о безвременной кончине их подруги? В местных новостях передавали сообщение о смерти женщины, которую нашел в ее же доме развозивший заказы курьер. Но больше ничего не сказали, даже имени жертвы. Те, кто редко выходил из дома, едва ли могли узнать о смерти Сары Браун. Получается, сообщить им должна Фиона?

Они имели право знать. Она им скажет, так аккуратно, как только сможет.

Дэйзи с Неравнодушной Сью молчали, зная, какое тяжелое предстоит утро. Чтобы не участвовать в какой-либо беседе, Дэйзи занялась своим любимым делом в кладовке: уборкой. Скормив грязную одежду стиральной машине, она принялась протирать и без того чистые поверхности. Сью сидела у кассы, с головой уйдя в детектив Вэл Макдермид, отвлекаясь от настоящего убийства с помощью убийства выдуманного.

Появление Оливера, владельца пекарни через несколько домов от них, было воспринято с облегчением. В рабочей пекарской форме он локтем открыл дверь; следом за ним вошел его сын Стюарт, в таком же белом наряде. Оба в руках держали по шаткой башенке форм для выпечки, точно миниатюрные бревна в играх горцев.

— С добрым утром, Оливер, — сумели выдавить все трое.

— Доброе ли? — ответил тот. Обладатель довольно незаметной шеи и весьма округлой лысой головы, Оливер был более чем похож на кругленький пылесос «Генри Гувер»^[16], разве что не такой счастливый. С 1990 года на его лице застыла неизменная гримаса, а с предыдущей крайне напряженной работы в качестве инженера добавился вспыльчивый нрав. Он и сменил сферу деятельности, чтобы заняться чем-то не таким изматывающим — выпечкой. Не очень помогло: смягчению его характера явно не способствовало то, что каждый день в пять утра он стоял у раскаленной духовки, а также делил с сыном тесную квартирку над пекарней.

Стюарт был очень на него похож, разве что с шевелюрой пока не расстался. В его неполные тридцать лет отцовская генетика пока не дала о себе знать. Когда Стюарт не бегал с поручениями и не учился печь у отца (надо признать, делал это он с крайней неохотой), парень не отрывался от телефона. Смартфон никогда не покидал его правую руку: даже неся жестяные банки, он ухитрялся тыкать в экран большим пальцем.

Саймон Ле Бон, почуявший аромат свежей выпечки, подскочил к ним и с надеждой завилял хвостом. Но его милая мордочка отнюдь не улучшила настроения Оливера. Дернувшись, он приподнял свою ношу еще выше, словно Саймон Ле Бон мог подскочить и выхватить пирог прямо у него из рук.

— Собаке разве можно тут находиться?

— Ну, мы же собираем средства для собак, — напомнила Фиона. Обычно она не стала бы терпеть подобной неприязни к ее любимому питомцу, но Оливер каждый день оказывал им большую услугу.

— Вы уверены, что хотите и дальше этим заниматься? — спросила она.

— Обещал, значит, обещал, — поставив металлические формы для выпечки на стол, он, раскрыв одну, показал им круглый, высокий и хорошо пропитанный кекс, такой большой и яркий, точно надувной батут. — Принес вам сегодня лимонный с глазурью.

С восхищенными «ахами» и «охами» все сгрудились у стола, глядя, как Оливер перекладывает свое творение на приготовленную тарелку.

— Я неравнодушна к лимонному кексу, — произнесла Неравнодушная Сью.

— Я тоже, — Дэйзи выудила из кармана телефон и сделала фото, которое потом выложит в различные соцсети.

Под столом заскулил Саймон Ле Бон, чувствуя себя брошенным и беспокоясь, что никто не даст попробовать ему ни крошки.

За ворчливостью Оливера где-то глубоко скрывалось доброе сердце. Воинственное, но доброе. Когда Фионе впервые пришла в голову идея кофейного утра, она с опаской зашла в пекарню и робко спросила, не найдется ли у них каких-то остатков, возможно, даже немного зачерствевших, им к чаю.

Раскрасневшись, Оливер смерил ее сердитым взглядом:

— Какого дьявола вы хотите подавать черствые пироги!

Фиона извинилась и уже готовилась к тактическому отступлению, когда Оливер добавил:

— Я испеку вам свежий, бесплатно.

Но он превзошел себя и начал каждый день печь по бесплатному пирогу для всех благотворительных магазинчиков по Саутборн-Гроув, чтобы они могли, продавая кусочки, собирать деньги на свои нужды. Все ухватились за его предложение, кроме Софи, которая, попробовав как-то кекс, испеченный Стюартом, заметила, что вкусно, но «не хватает изысканности», что бы это ни значило.

— Я сбился с ног, — вздохнул Оливер. — И эти благотворительные кексы только все усложняют.

Фиона потянулась к сумочке:

— Позвольте, я заплачу, — у Оливера был талант вызывать чувство вины.

— Нет, даже слышать ничего не хочу. Нам со Стюартом надо разнести остальные, так что мы пойдем. — И он подхватил свою стопку форм для выпечки с таким видом, словно это крест, который ему предстояло нести.

Только пекари собрались уходить, как на пороге появился Корзинщик — как и всегда, соблазнившись кусочком пирога, он заглядывал примерно в это время. Отступив, он придержал для них дверь:

— Приветец, Олли!

— Меня зовут Оливер, — пекарь протиснулся мимо него.

От Стюарта ему досталось более теплое приветствие:

— О, приветствую вас, сэр Корзинщик из Корзинкиншира.

Странности Стюарта прекрасно сочетались с театральностью Тревора.

Корзинщик в ответ приподнял воображаемую шляпу:

— О, Стюарт наш, сущий на небесах.

— Да святится имя мое.

Оба весело фыркнули, смеясь друг над другом, в то время как остальные едва слышно застонали. Хотя Стюарту не было еще и тридцати, он, как и Корзинщик, будто бы родился не в свое время.

— Это всегда такая честь приветствовать вас.

— Ну что вы, это для меня большая честь.

Так они и стояли в дверях, продолжая свою словесную пикировку в старосветском стиле, пока Оливер не выдержал:

— Стюарт! Идем! Нам еще кексы разносить!

— Увы, не смею дольше мешкать и должен поспешать. Хорошего дня, дамы и господа, — и Стюарт, который не мог похвастаться атлетическим телосложением, вразвалочку двинулся вслед за отцом, чуть не выронив формы.

— Прощайте, сударь! — ответил Корзинщик. Войдя в магазин, он окинул взглядом лимонный кекс. — А мне кусочек можно?

— Это для наших гостей, но если что-то останется, можете взять кусочек. Всего за фунт.

— А, — сказал Тревор. — Нет-нет, все в порядке. Они знают о смерти Сары?

— Не уверена, — вздохнула Неравнодушная Сью.

— Я думаю, что нет, — добавила Фиона. — Они же только сегодня встретятся и обменяются новостями.

— Может, не говорить им? — предложила Дэйзи.

Фиона покачала головой.

— Не думаю, что это правильно. Они должны знать.

— О, ну ладно, — сказал Корзинщик. — В таком случае я удаляюсь — желаю вам хорошего дня и удачи в вашем нелегком деле гонцов с дурными вестями.

— Мы оставим тебе немного кекса, — Фиона проводила его к выходу, закрыла дверь и повернулась к коллегам: — Что ж, они уже скоро придут.

— Что нам делать?

— Чай. Много чая. Нашим гостям он очень понадобится.

Все трое направились в кладовую, чтобы все подготовить. Позади раздался звон колокольчика над входной дверью. Но, обернувшись, они увидели не друзей Сары, как ожидали, а пугающий силуэт элегантно одетой женщины-детектива, которую видели вчера. На ней был другой, но столь же безукоризненный наряд — хорошо скроенный брючный костюм с двубортным пиджаком, а блестящие гладкие волосы были забраны в тугой хвост. Следом за ней в магазинчик зашел и ее высокий коллега в спортивном костюме.

— Добрый день, — она протянула им удостоверение. — Я детектив-инспектор Финчер, а это сержант Томас. Мы хотели бы поговорить с вами о Саре Браун.

Примечания

16

«Генри» (или «Генри Гувер») — торговая марка пылесоса фирмы Numatic International с улыбающимся человеческим лицом на корпусе, впервые изобретен в 1979 году. Имеет несколько моделей для разных помещений, в том числе «Хэтти», «Гарри» и «Джеймс».