Моя необычная обычная жизнь

Ракитин Кирилл (2024)

Советский Союза конца 80-х. Выбравшись из петли времени, куда он попадает в результате одного необдуманного поступка, Кирилл пытается продолжать прежнюю жизнь обычного школьника. Однако приобретённые в петле новые свойства Кириллу в этом не только помогают, но и мешают. Мир, куда ему удалось вернуться, похоже, не очень ждал его возвращения. Вот только прежний ли это мир, да и прежний ли сам Кирилл? Пытаясь вписаться в обычную жизнь, он переходит в школу, где его никто не знает. Сюда же, по своим причинам переходит из другой школы девочка Дарья. Два новичка решают держаться вместе. Между ними возникает симпатия, но молодые люди быстро замечают почти физическую невозможность расстаться друг с другом. Что это: обычная подростковая влюблённость или нечто большее? Чтобы найти ответ и быть вместе, а также для того, чтобы просто выжить, им придётся преодолеть немало трудностей и раскрыть друг другу все свои тайны.

Глава 15

За два дня до отъезда мы с Дашей вынуждены были прервать наши ежедневные «загулы», как говорила моя мама. У Даши были какие-то семейные дела, и я, чтобы скоротать время с пользой, решил эти дни заняться «тренировками», которые совсем забросил из-за наших встреч. Надо сказать, что уже, наверное, с неделю у меня ныли мои «татуировки» (о чём я, разумеется, ничего никому не говорил), и я почему-то чувствовал необходимость таких занятий.

Чтобы ничто не мешало, я на трамвае доехал до Ржевского лесопарка, где, найдя укромное место, привычно погрузился в то самое «двойное» состояние, находясь, как бы, и в нашем «корпускулярном» мире, и в его «волновой» ипостаси одновременно.

Просканировал пространство вокруг, «увидев» своим вторым волновым «зрением» всё живое, скрытое от обычного зрения, потянулся своим"вторым зрением"вдаль и тут же ощутил знакомые до боли флюктуации. Буквально через миг я оказался в эпицентре такого волнового смерча, что едва не выпал из своего двойного состояния. Но страха не было, потому, что я узнал своих давних знакомых, если можно так выразиться, невольных (а может и вольных, кто же их поймёт) виновников моей «хронотюрьмы», и одновременно моих же спасителей из неё и, подозреваю, спасителей вообще. А кроме того, также и моих наставников. Я ощущал эманации радости и дружелюбия, и постарался ответить тем же, что вызвало ответную реакцию «смеха».

Сложно сказать, сколько времени это продолжалось, тем более что время здесь явно отличалось от течения времени в моём материальном мире. Это я понял уже давно. Но всё когда-нибудь заканчивается.

Я ощутил этот посыл прощания, а затем произошло то, чего я не ожидал. Внезапно мои «татушки» нестерпимо зажгло, но почти сразу эта боль исчезла, а своим особым зрением я увидел что-то вроде пары искр как бы внутри своей левой руки, которую «татуировки» и «украшали». Вновь ощутил волну «смеха» и ощутил, что остался один.

Некоторое время я просто разглядывал, поселившиеся во мне «огоньки», а затем, ведомый каким-то внутренним чутьём потянулся к ним тем самым «шестым» чувством, и с изумлением увидел, как они словно бы вышли из моей руки и зависли на кончиках пальцев, отчего те сразу же зажгло. Тем же усилием я вновь убрал «искры» в руку. И жжение тут же исчезло. Затем я проделал это ещё раз, и ещё, и так раз до тех пор, пока действие это не стало простым и понятным, до автоматизма. Вернувшись целиком в обычное состояние, я внимательно осмотрел пальцы, и никаких ожогов на них не заметил, а вот следы от «искр», когда я касался ими окружающего — листьев, травы — имелись; это были полностью выжженные пятна, хотя и очень небольшие; буквально миллиметры.

— Ну вот, подарили мне «зажигалку», а я и не курю, — внутренне рассмеялся я. Но подарок — есть подарок. И душу грело сознание, что не забыт, что контакт не утрачен. И хотя какое уж там общение было, но я только сейчас понял, что на самом деле скучал по своим огненным приятелям. Ведь они не бросили меня ТОГДА, и было понятно, что без их помощи не обошлось.

Я не раз задумывался, а в прежний ли свой мир я вернулся, выскочив из ловушки? И я ли это всё ещё, или лишь моя копия, а «оригинал» сейчас лежит где-то в земле? Но видимых отличий в этом мире я не находил (хотя особо и не искал), а со временем заставил себя не думать об этом вовсе. И даже заранее уже установил себе запрет на занятия наукой в этой области. Я не хотел знать правду, и не хотел оказаться в психушке, или цепких лапах учёных и спецслужб. Я хотел быть нормальным и жить в нормальном, обычном мире, не думая, копия он или оригинал.

Весь следующий день я также посвятил тренировке новоприобретенной способности, не понимая, как её можно будет использовать в жизни, и вообще для чего мне её подарили, но понимая, что просто так такие подарки не делаются. А также то, что и хвастаться этим ни перед кем не следует, демонстрируя якобы фокус. Ибо быть параноиком на воле лучше, чем полностью здоровым клиентом куда менее приятных помещений.

На вокзал мы поехали рано утром вместе с мамой; отец работал, а у мамы, как у учителя, летом график был более вольный.

Разумеется, я понимал, что мама едет со мной вовсе не для того, чтобы помахать платочком вслед последнему вагону. Особая сентиментальность не была ей присуща, да и вообще не принята в нашей семье. Мама желала посмотреть на Дашу.

На этот раз я не стал отговаривать её от «смотрин»; в конце концов, это знакомство рано или поздно всё равно должно было состояться. Так почему бы не сейчас? Тем более, когда обстоятельства не позволят этим «смотринам» затянуться, и всегда будет повод их прервать.

За два дня я так соскучился по Даше, словно мы не виделись месяц, и невольно всё ускорял шаг, хотя времени ещё вполне хватало. Даши ещё не было, когда мы нашли свой поезд. Но я был уверен, что она приедет. Пока мама знакомилась с Августой Демьяновной и расспрашивала её о лагере, в конце перрона наконец-то появилась и Даша со своей мамой. Сегодня на Даше была чёрная майка со светло-голубыми шортами и белые высокие носки с белыми же кедами. Смотрелась она потрясающе, ну а её розовые волосы, естественно, были «контрольным выстрелом» для всех, кто задерживал на ней взгляд.

— Здравствуйте, Анастасия Марковна, — я вежливо поклонился. — Знакомьтесь: это — мама. хм… Анна Григорьевна. Мама, — это Анастасия Марковна, мама Даши, а вот и сама Даша.

Моя мама работала с не самым лёгким контингентом, и преподавательский стаж у неё был не маленький. Она и «глазом», — что говориться, — «не моргнула», увидя Дашину сногсшибательную причёску, и спокойно поздоровалась сама.

Пока мамы, поедая друг друга глазами, рассыпалась во взаимных любезностях, очнулись стоявшие рядом с Августой Демьяновной двое ребят старшего вида, слегка обалдевшие вначале от Дашиного вида. По всей видимости это и были те, кто должен ехать с нами.

Они дружно подскочили к Даше:

— Привет! Меня Сергей зовут, — сказал один.

— Меня Володя, а тебя, мы слышали, Даша?

— Ты с нами едешь?

— Давай вещи, помогу донести.

— И мне давай; что там ещё у тебя нести?

— Ты на какой полке хочешь; верхней или нижней?

— Ты из какого класса? — затараторили они, пытаясь завладеть Дашиным вниманием, и как бы случайно оттесняя меня в сторону.

Со мной ни один из них знакомиться не захотел.

Моя мама с интересом, а Дашина мама, нахмурившись, наблюдали эту сцену. Даша лучезарно улыбнулась обоим новоявленным Ромео:

— Ой, спасибо мальчики! Вот, отнесите пожалуйста — она указала на свой чемодан. Когда же те чуть ли не вдвоём подхватили его, Даша не спеша подошла ко мне, и заложив руки за спину, привстала на носочки и поцеловала воздух у самой моей щеки:

— Привет, Кирилл!

Лица у парней вытянулись, а рейтинг Дарьи в глазах моей мамы подскочил сразу на несколько пунктов.

— Что ты стоишь, как истукан? — сказала мне мама.

— Но этот поцелуй был не для меня, — пожал я плечами

— А для кого же?

— Вон для них, — мотнул я головой в сторону парней, уже без прежнего энтузиазма тащивших Дашины вещи в вагон.

Даша продолжала так же сиять улыбкой, прижавшись ко мне плечом.

— А к тому же, — продолжил я ехидно, — Анастасия Марковна велела мне держать свои руки подальше от Дарьи. Ну я и обещал..

— МАМА! — Дашино лицо стало под цвет её волос, и она возмущённо топнула ногой.

— Всё правильно, всё правильно, — вступилась за смутившуюся Дашину маму моя, — Вам только слабину дай, так вы ещё, чего доброго, и закурите!

Все рассмеялись, а Анастасия Марковна потихоньку показала мне кулак.

— Отъезжающие, прощайтесь. Провожающие — выходите из вагона, — раздались голоса проводников.

— «Одна слезинка украдкой появилась в её глазах» — продекламировал я.

— Не паясничай! — строго сказала мне мама, и крепко обняла.

— Ну что же, — сказал я Даше, когда все наконец устроились, и поезд набрал ход, — По крайней мере наши мамы не вцепились друг другу в волосы сразу.

Даша рассмеялась.

— Но у нас, похоже, вырисовывается другая проблема, — добавил я уже серьёзно.