Наперегонки со смертью

Светлана Гончаренко (2024)

Потеряла дар лекаря — потеряла смысл жизни. Так думала Алтея, пока не оказалось, что справиться с вернувшейся через столетия лихорадкой может только она. Смерть ходит очень близко, и Алтее придется решить, что делать дальше: бороться или умереть? А еще выяснить самую страшную тайну своей жизни с помощью того, кто даже после учебы никак не оставит ее в покое.

Глава 4. Выбор пути

Выделенная мне комната выглядит довольно уныло по сравнению с моей прошлой спальней, хоть и не уступает ей в размерах. За отдельными дверями — санузел и гардеробная. Тусклые зелёные обои, болотного цвета портьеры на окнах, матово-белый потолок — обычная гостевая спальня. Ни индивидуальности, ни изюминки. Впрочем, я ведь и правда собираюсь как можно скорее отсюда съехать, так какая мне разница, где ночевать?

Приведя себя в порядок и немного отдохнув, спускаюсь в столовую. Обед проходит в непривычной тишине, даже мелкие ведут себя сносно, а мама не щебечет, как обычно. Мне не по себе. Затишье перед бурей?

— Милая, мы хотим тебя поздравить с окончанием академии и решили организовать небольшой вечер для узкого круга. Скажем, завтра? — говорит, наконец, мама, когда горничная приносит десерт.

Молча ковыряю вилкой пирожное. Хочется съязвить, но я стоически молчу. Моё мнение тут никто не собирается учитывать, всё уже решено.

— И кого я могу пригласить на этот вечер? — спрашиваю ради приличия. Всё равно звать некого — друзей у меня нет, приятелей тоже.

— О, дорогая… — мама даже растерялась. Неожиданно.

— Думаю, уместно отпраздновать только семьёй, — подаёт голос отчим. — Ты же не против?

Пожимаю плечами. Да мне плевать! Может, сказаться больной и вообще не покидать комнату? Это было бы идеально.

— Заодно обсудим продажу дома, — мама говорит со мной, но смотрит на Александра Филипповича.

— Вы продаёте дом? — удивляюсь. — Но ведь только закончился ремонт, я думала, что…

— Нет-нет, милая! Мы продаём наш старый дом.

"Наш", в смысле, мой? А вот это удар ниже пояса! Моё наследство продают, просто ставя меня в известность?

— Я против! — перестаю мучить десерт, всё равно аппетит безвозвратно меня покинул после таких-то новостей!

— Прости, дорогая, — мама поджимает губы, как всегда, когда чем-то недовольна. В данный момент мной, естественно. — Но решение уже принято, осталось обсудить детали.

— Ты продаёшь память об отце, даже не посоветовавшись со мной?! — моё терпение лопается. — Серьёзно, мам?

— Не повышай голос на мать! — строго говорит мне отчим, затем смотрит на развесивших уши сыновей. — А вы идите в свою комнату, у вас скоро занятие.

Под пристальным взглядом отца близнецы шустро выбегают из-за стола. Вот ими пусть командует, мне-то он никто! Да я его отчимом называю (хоть и мысленно) только из уважения к матери!

— Я бы не повышала, если бы кое-кто не распоряжался моей собственностью! — перегибаю, но сдерживаться уже нет никаких сил.

— Ах вот в чём дело! — у мамы дрожат губы, а на глаза наворачиваются слёзы. Чувствую укол вины, но усилием воли подавляю желание извиниться. Моя мать — довольно искусная актриса и отличный манипулятор, жаль, я слишком поздно это поняла. Вот и сейчас её обиженный вид не вводит меня в заблуждение, я знаю, что права. — Ты переживаешь, что я присвою твои деньги? Так вот! Они лягут на твой счёт! Мне ничего не нужно!

— Настя, успокойся, — отчим похлопывает маму по руке. — Уверен, Алтея не имела в виду ничего такого.

— Александр Филиппович прав — деньги меня волнуют в последнюю очередь, — примирительно произношу я.

— Тогда что не так? — патетически всплёскивает руками мама.

— Я не хочу продавать дом. Это память об отце.

— Аля, ты собираешься жить на пепелище? Мне никогда не нравился этот каменный мешок, с ним связано слишком много ужасных воспоминаний!

Едва заметно морщусь. Мама прекрасно знает, как меня коробит сокращение имени, потому специально выводит меня из себя. И зачем отец так меня назвал? Мало того что всю юность терпела насмешки от сверстников, так ещё и собственная мать недалеко от них ушла.

— Может, и собираюсь, — пожимаю плечами. — В конце концов, до вступления в наследство мне остался год, что за срочность с продажей?

— Земля в центре сейчас подорожала, за участок с домом предлагают хорошую цену, — невозмутимо отвечает отчим, беря в руки газету.

— Кому-то из ваших знакомых не даёт покоя чужая собственность?

— Не хами отцу! — мама снова переигрывает, теперь она изображает гнев.

— Он мне не отец, — сквозь зубы говорю я и поднимаюсь, швыряя на стол полотняную салфетку, до этого лежавшую на коленях. Да, у нас все как в лучших домах — чинно-благородно, этикет и всё такое. — Спасибо, было очень вкусно, пойду к себе.

— Иди! И подумай над своим поведением! Ужин тебе принесут.

Молча ухожу, боясь сорваться. В комнате с разбега падаю на кровать и утыкаюсь лицом в подушку. За что они так со мной, а? Чем заслужила? Или мама мстит мне за то, что отца я всегда любила больше? Да, у них были не самые простые отношения, папа порой бывал несдержан и груб, но для меня всегда находил ласковое слово. В отличие от мамы. Это с рождением сыновей она стала приторно-ласковая, аж до тошноты. Но я-то помню, какая она была…

Нет, она не поднимала на меня руку. И плохих слов в свой адрес я от неё не слышала. Она просто меня не любила. Долгими ночами в общежитии я всё пыталась понять, почему. Разве родители не должны любить своих детей? Безусловно, просто потому, что они есть? Пока был жив отец, я получала подобие любви от него и считала это нормой.

А после его смерти я вдруг стала замечать, как относятся к моим одноклассникам их родители. Тогда-то я поняла, что и папа не любил. Я была для него чем-то вроде проекта, который необходимо во что бы то ни стало довести до конца. Потому он заботился как мог, давая крохи душевного тепла. Мать была просто ледяной глыбой по сравнению с ним. И до меня, наконец, дошло: она просто переносила свою нелюбовь к отцу на меня. Впрочем, это осознание никак не уменьшало мою обиду.

После рождения братьев у меня вообще начиналась тихая истерика, когда я видела, как она над ними воркует. Хорошо, что удалось сбежать в общежитие, иначе я просто сошла бы с ума. И вот новая напасть: ну не любит она, я смирилась уже, хоть и не простила. Низвела практически до положения прислуги в своём доме. Так теперь ещё и хочет лишить меня единственного пристанища? Где справедливость?

Впрочем, долго упиваться душевными терзаниями — контрпродуктивно. Мне всегда помогает отвлечься от грустных мыслей работа руками. Поэтому встаю, утираю залитое слезами лицо и иду разбирать чемодан. Да и навести порядок в вещах после переезда не помешает. Нет, горничная отлично выполнила свою работу, всё перенесла в целости и сохранности, но разложила и развесила совсем не так, как мне нужно.

Наведение порядка занимает меня до самого вечера. Даже ужин съедаю с большим удовольствием — так много энергии потратила. Я уже лежу в кровати, когда в дверь раздаётся осторожный стук. Прикидываюсь спящей — разговаривать с кем-то выше моих сил. Мама, а кроме неё больше некому, не дождавшись ответа, уходит. А я засыпаю.

Рано утром, стараясь не шуметь, прокрадываюсь на кухню. Утаскиваю пару булочек у повара, тут же и съедаю, прекрасно зная, что маме обязательно доложат. Да, Анастасия Анатольевна не терпит, когда принимают пищу не в положенном месте и не в то время, но мне всё равно. Упиваюсь мелочным желанием лишний раз её позлить. Знаю, что не стоит обострять, но как тут удержаться?

Собираюсь сегодня поехать на собеседование в одно из мест, предложенных академией. Нужно как можно скорее решать вопрос с работой и отдельным жильём. Уже на выходе сталкиваюсь с мамой.

— Милая, куда ты в такую рань? — удивлённо интересуется она. Видимо, надеялась, что я и этот день просижу в комнате. Даже жаль её разочаровывать.

— Хочу прогуляться, — решаю не говорить истинную причину.

— Хм… — мой ответ её явно не устраивает, но и придраться не к чему. — Ты не забыла, что вечером будут гости?

— Гости? — настаёт мой черёд удивляться. Причём неприятно, я-то уж точно никого не жду. — Разве речь шла не только о нашей семье?

— Ой, не будь букой! — отмахивается мама. — Всего лишь Сашин коллега заглянет, у него какой-то вопрос по работе.

— Он придёт решать рабочие вопросы на семейное торжество? Что мешает сделать это на службе?

— Алтея, перестань всякий раз выпускать колючки! — мама начинает терять терпение. — И не делай из простого визита трагедию! Мне не жалко поставить ещё одну тарелку на стол. Просто будь хорошей девочкой и купи себе платье, у нас ведь праздник! Деньги я тебе отправила на карту.

— Хорошо, мама, спасибо, — я быстро выскальзываю за дверь, чтобы не слушать очередную нотацию. Благо такси уже меня ждёт.

Главный военный госпиталь, который числился первым в моём списке, я выбрала неслучайно. Хоть войн у нас и нет, но армия имеется. И всех этих строгих мужчин в форме тоже нужно лечить, желательно без посторонних глаз. Папа работал там несколько лет, прежде чем открыть частную практику, а после заняться исследованиями. Чем я хуже?

На проходной меня встречает солдат, который после проверки документов любезно провожает в кабинет начмеда.

— Алтея Германовна? — сухо интересуется крепко сбитый усатый полковник, когда я робко стучусь и вхожу. — Присаживайтесь.

Кресло напротив его стола не слишком удобное, ну так и я не чаи пришла распивать.

— Почему хотите служить именно у нас? — он просматривает мои документы, хотя я уверена, что он их уже видел, прежде чем прислать приглашение в академию.

— Мой отец работал здесь когда-то. Всегда мечтала пойти по его стопам.

— Вы осознаёте, что военная служба, хоть и в госпитале, накладывает на вас определённые ограничения? Вам будет недоступен выезд за границу.

— Я не планировала выезжать из страны.

— Все результаты ваших будущих исследований будут принадлежать государству, вам не удастся получить на них патент.

— Думаю, это справедливо. Зато я смогу поучаствовать в испытаниях новых лекарств и способах лечения.

— Хорошо, мне импонирует ваш энтузиазм. Тогда к плюсам: вам будет положено звание, ранний выход на пенсию и комната в общежитии на территории госпиталя, — он хитро смотрит на меня, в его глазах мелькает усмешка. Даже догадываюсь, о чём он думает: вряд ли девушку из состоятельной семьи заинтересует пенсия или комната. Но меня как раз интересует!

— Я согласна! — лучусь довольством. Это же идеальное решение моих проблем!

— Не хотите подумать ещё? Наверняка у вас масса предложений с таким-то дипломом, — он с интересом смотрит на меня и отдаёт документы.

— Нет, меня всё устраивает, — улыбаюсь как можно шире.

— Тогда приходите завтра к восьми, получите пропуск и форму у завхоза. Потом ко мне.

Киваю, поднимаюсь.

— До свидания.

— До завтра, Алтея Германовна.

Ну, вот и всё, кажется, работа мечты у меня в кармане. Хотя женщин среди лекарей-военнослужащих немного, но они есть, так что я не буду чувствовать себя одиноко среди коллег-мужчин. Лишь бы эти самые мужчины не вели себя как Андрей Станиславович Вяземский, к слову, тоже военный, хоть и бывший. Впрочем, плевать. Главное, отец бы мной гордился, я уверена.

До вечера ещё есть время, так что неспешно обедаю в ближайшей кофейне, а потом иду по магазинам. Честно мерю несколько платьев, но душа к ним не лежит. Да и радовать мать вовсе не входит в мои планы. Она явно неспроста затеяла праздничный ужин. Да и гость какой-то пожалует… Вместо платья покупаю несколько блузок для работы и пару брючных костюмов. В одном из них и выйду к ужину.

В дом удаётся проскользнуть незамеченной. Голос мамы раздаётся где-то в глубине, кажется, она за что-то распекает прислугу. Вот и хорошо, пусть она вспомнит обо мне в последний момент.

Хорошо бы отдать покупки в чистку, но не хочется попадаться на глаза маме. Она явно не одобрит отсутствие платья. Придётся вспомнить основы и почистить костюм самой.

Не зря меня, выходит, преподаватели гоняли на своих занятиях — костюм я с трудом, но чищу. А всё потому, что мои руки привыкли к более тонкому взаимодействию с энергией, в отличие от боевого и бытового направления.

Нет, я могу, как сейчас, собраться и выдать что-нибудь из других специализаций, но зачем? Есть стиральные машины и прочие агрегаты, а также специально обученные люди для самых разных нужд. Мама, например, настолько привыкла обходиться слугами и бытовыми приборами, что не практикует аж с окончания университета. Как вышла замуж, так и забросила взаимодействие с энергией.

Но это мамин путь, не мой. Я стараюсь практиковать все области знаний, хоть и специализируюсь в одной конкретной. Ладно, не все. Боёвку я сдала с большим трудом, благо у нас был всего лишь зачёт. Экзамен бы я точно не потянула. Андрей Станиславович и так из меня всю душу вынул. И чего я опять о нём думаю?

Размышления прерывает стук в дверь.

— Милая, ты там?

— Да, мам!

— Ужин через двадцать минут, не заставляй себя ждать.

Она уходит, оставляя меня в недоумении. Я очень пунктуальный человек, зачем мама вечно выставляет меня в неприглядном свете даже в отсутствие свидетелей? Привычно гашу вспышку раздражения и переодеваюсь. Может, и вправду опоздать? Были бы только свои, так бы и сделала. Перед гостем неудобно. Интересно, он уже пришёл?