Наперегонки со смертью

Светлана Гончаренко (2024)

Потеряла дар лекаря — потеряла смысл жизни. Так думала Алтея, пока не оказалось, что справиться с вернувшейся через столетия лихорадкой может только она. Смерть ходит очень близко, и Алтее придется решить, что делать дальше: бороться или умереть? А еще выяснить самую страшную тайну своей жизни с помощью того, кто даже после учебы никак не оставит ее в покое.

Глава 8. Побег

Следующие сутки безвылазно провожу в комнате. Не хочется никого видеть, а уж разговаривать с кем-либо из членов семьи тем более нет желания. Но мама была бы не мама, если позволила вести себя в её доме, как мне хочется.

— Дорогая, мы ждем тебя сегодня к ужину, — говорит она обманчиво-мягким тоном после стука в дверь.

Я молчу, но сходить на ужин придётся. Не ела уже больше суток, однако аппетита нет совершенно. Это не пугает, не расстраивает, просто констатация факта. Я ничего не чувствую. Сплошная апатия.

За столом только отчим и мама. Близнецов опять нет, выходит, предстоит серьёзный разговор. Как я устала от всего этого! Просто оставьте меня в покое!

— Алтея, детка, как ты? — сочувственно смотрит на меня мама, но я не верю ей. Интересно, если я завтра умру, она всплакнёт хоть разок? Однако даже эта мысль не пробуждает во мне никаких эмоций.

— Нормально. — Вяло ковыряюсь в тарелке, кусок не лезет в горло.

— Мы волнуемся за тебя, Алтея. — А это вступает отчим. Да-да, вам всем от меня что-то нужно, сообщите уже, что, и отпустите восвояси.

— Не стоит, со мной всё в порядке.

— Но ты пережила болезнь, и доктор сказал, что стресс от потери дара может негативно отразиться на твоём психическом здоровье!

— И? — Сейчас мне абсолютно без разницы, какой из возможных вариантов развития будущего приготовили для меня дражайшие родственники.

— Сейчас ещё рано об этом говорить, всё-таки круго́м бушует эпидемия, но для твоего же блага сто́ит подумать о лечении после, когда сладят с болезнью. — Мама картинно заламывает руки.

— О чём ты говоришь? — Я хмурюсь.

— Почему бы тебе не отдохнуть в замечательном санатории на берегу залива? Уверена, тебе там понравится.

— Я не устала.

— Думаю, ты сейчас не в том состоянии, чтобы адекватно оценивать своё здоровье. И мы, как опекуны, приняли решение за тебя.

— Вот как? — В моём голосе ни капли удивления. Что-то подобное я подозревала. Они просто не могли не воспользоваться моментом.

— Да, так. — Голос матери неожиданно меняется, теперь в нём нет ласковости, только металл. — И в твоих интересах наше решение поддержать.

— Что будет, если откажусь?

— Тебе не понравится ответ.

— Пытаетесь меня запугать? Как предсказуемо.

— Думаю, тебе стоит хорошенько обдумать всё, что мы сказали. — Александр Филиппович смотрит на меня без капли теплоты. Ощущение чужеродности этим людям становится всё сильнее.

— Пожалуй, я послушаюсь вашего совета. Приятного вечера.

Ночь и следующий день проходят в одиночестве. Меня никто не беспокоит, и я рада этому. Лежу, бездумно разглядывая то стену, то потолок, не испытывая ни чувств, ни желаний. Еду мне приносят, и я заставляю себя поесть. Когда-нибудь период апатии закончится, и тогда я, возможно, захочу отказаться от предложения родственников посетить психиатрическую больницу. Ничем иным пресловутый санаторий быть не может.

Солнце за окном медленно клонится к закату. Оно запутывается лучами в кронах деревьев и окрашивает их в оттенки оранжевого и красного. Неожиданно меня посещает желание напитаться этими лучами, ощутить их на своём лице, вдохнуть вечерний воздух, напоенный ароматами растений.

Я натягиваю лёгкую ветровку, потому что меня слегка знобит от слабости, и спешу вниз, к входной двери.

— Алтея, куда ты собралась? — Александр Филиппович сидит в гостиной и листает какой-то журнал. Я не сразу замечаю его за спинкой дивана.

— Хочу прогуляться.

— Это плохая идея. Вернись, пожалуйста, к себе.

— В смысле? Почему я не могу выйти в сад?

— Пожалуйста, иди в свою комнату. — Отчим встаёт и идёт ко мне. — Не вынуждай меня применить силу.

— По какому праву? Я что пленница здесь?

— Алтея, ты не в себе. Успокойся. Иначе мне придётся вызвать лекаря.

— Какого ещё лекаря? — Меня постепенно догоняет ужас происходящего. Они собираются планомерно сводить меня с ума! А если начну сопротивляться, то всегда есть проверенный человек с волшебным уколом, из-за которого я быстро превращусь в овощ!

— Иди к себе, тебе совершенно нечего делать на улице. Уже стемнело, там небезопасно. Лекарь не придёт, если будешь вести себя хорошо.

Он даже разговаривает со мной, как с душевнобольной! Что ж, выбора у меня сейчас нет, придётся послушаться. Пока я поднимаюсь по лестнице, взгляд отчима жжёт мне спину. Возле комнаты встречаю маму.

— Что ты…

— Милая, у тебя ужасно душно! И самое время перестелить постель! Нельзя же себя так запускать! — Она тащит из комнаты узел свёрнутого белья.

— Я не просила…

— Я не собираюсь спокойно наблюдать за твоим погружением в болото, дорогая! Ну почему ты не можешь смирить свою гордыню и принять руку помощи? От тебя не дождёшься даже банального «спасибо»!

— Спасибо, мама. Но я тебя очень прошу не входить в мою комнату, пока меня нет.

— Ещё чего! В этом доме для меня не существует закрытых дверей! А если вдруг задумаешь что-то с собой сделать? Мне тоже стоять и смотреть, ведь входить ты запретила?

— Я пойду, что-то голова кружится. — Делаю шаг к двери.

— Конечно, милая, приляг. Зачем вообще вышла? Лежи, отдыхай, набирайся сил. А мы уж поможем чем сможем.

Ага. Уже помогли.

В комнате беспорядок. Непохоже, чтобы мама просто меняла бельё, скорее проводила обыск. Я заглянула в комод и ящик стола. Так и есть! Пропали паспорт, деньги, включая банковские карты, и телефон. Обложили со всех сторон! Теперь, даже если у меня получится сбежать, куда мне идти? В ночлежку для бездомных? Ни работать, ни уехать в другой город без документов не получится. Ах, как ловко они это провернули! Надо отдать им должное, действуют наверняка, отрезая все пути к отступлению.

Даже если я захочу кому-то рассказать о положении, в котором оказалась, без телефона я не смогу этого сделать. Я чувствую себя животным, которое планомерно загоняют в ловушку. Интересно, откажись я от наследства, они оставят меня в покое? Дадут жить своей жизнью? Или запереть меня в психушку до конца дней — лучшее решение?

Так, рано паниковать, меня пока заперли только в доме. Нужно найти способ вырваться. Провести жизнь за решёткой в палате с мягкими стенами у меня нет никакого желания. Но нужно всё продумать, не рубить сплеча. Для начала прикинуться паинькой, как того желает отчим, возможно, это даст какой-нибудь результат. Например, мне разрешат выйти в сад.

Сказано — сделано. Последующие несколько дней проходят в режиме послушания. Я делаю ровно то, о чём меня просят. Велят есть — ем, спать — сплю. Или создаю видимость. Мама повадилась проверять меня ночью. Жду, когда ей это надоест.

Судя по всему, придётся уходить налегке, свои вещи забрать у мамы не выйдет. Главное — вырваться из дома, а там видно будет. Болезнь мне больше не грозит, так что смело могу перемещаться по городу. План пока такой: подкараулить кого-то из больничных знакомых, желательно того, кому можно довериться, и занять денег на проезд. На такси добраться до ближайшего города, устроиться куда угодно, где можно работать без паспорта. Через некоторое время сменить место жительства. Дождаться таким образом совершеннолетия, и уже потом восстановить документы.

Да, план откровенно сырой, но за неимением лучшего… Стараюсь не думать, что будет, если меня поймают. Ничего хорошего, это точно. Зато в нынешнем положении есть несомненный плюс: апатию как рукой сняло. Появилась жажда деятельности, приходится отчаянно притворяться, чтобы не выдать себя резкими движениями или живой интонацией в голосе. Пусть они и дальше считают, что я безразлична ко всему.

В один из дней, предшествующих побегу, в дом наведывается неожиданный гость. Из своей комнаты я слышу, как в дверь раздаётся звонок, а потом чудится знакомый голос. Крадусь к лестнице и с удивлением вижу в холле Андрея Станиславовича.

— Простите, но Алтея сейчас отдыхает, — увещевает гостя мама, аккуратно подталкивая его к двери. — Я не могу её пригласить.

— И всё же я настаиваю. — Мой бывший преподаватель не сдаётся, и я благодарна ему за это. Он ловко огибает маму, проходит в гостиную и садится в одно из кресел. Зачем же он пришёл? Мама задаётся тем же вопросом.

— По какому праву вы врываетесь в мой дом? — негодующе восклицает Анастасия Анатольевна, сжимая кулаки в бессильной ярости. Отчима сейчас нет, а выставить незваного гостя так просто не выходит.

— Просто позовите Алтею, я задам ей несколько вопросов и сразу уйду. Мне тоже не доставляет удовольствия здесь находиться.

— Что вас связывает с моей дочерью?

— Я преподавал в Академии. А так как она всё ещё состоит на службе, меня попросили её проведать.

— Вы тоже военный?

— Так точно. Позовёте дочь или мне подняться к ней самому? — Я не вижу выражения его лица, но в голосе так и сквозит ирония.

— Прекратите ваши инсинуации! Только двинетесь с места, и я вызову полицию! Кто бы ни дал вам полномочия, вы их явно превысили! Будьте уверены, ваше руководство узнает, что здесь произошло.

— И что же произошло? Я пришёл проведать ученицу, мне небезразлична её судьба. Командование тоже заинтересовано в ней как в отличном специалисте. По-моему, только вы сейчас ведёте себя странно, что вызывает определённые опасения. С Алтеей точно всё в порядке?

— С моей дочерью всё хорошо.

— Я хочу в этом убедиться. В последний раз настоятельно прошу вас пригласить сюда Алтею.

Мама молча разворачивается и движется в мою сторону. Я быстро скрываюсь в комнате, хватаю первый попавшийся учебник и делаю вид, что увлечённо читаю.

— Алтея, к тебе пришли. — Мать без стука вламывается ко мне, даже не удосужившись постучать. Я вздрагиваю от неожиданности. — Будь любезна спуститься в гостиную.

Её голос напоминает змеиное шипение. Давно я не видела мамы в такой ярости. Раз или два за всю жизнь. Обычно она отлично себя контролирует. Но Андрей Станиславович обладает уникальным талантом раздражать людей.

— Только попробуй ляпнуть что-то не то, пожалеешь! — когда я прохожу мимо мамы, она хватает меня за локоть. — Поняла меня?

Киваю. Я же не враг сама себе? Пока неясно, зачем Андрей явился, но рисковать не стану. Жаль, не успела нацарапать ему записку, да и предать её под неусыпным оком матери будет затруднительно.

— Добрый день, Алтея! — встаёт Андрей Станиславович, завидев меня в проёме двери.

— Здравствуйте, — вяло отвечаю.

— Как ты себя чувствуешь? Может, нужна какая-то помощь? — он пристально смотрит на меня, будто хочет что-то сказать, что-то, понятное только нам двоим.

— Нет, спасибо, у меня всё хорошо. Отдыхаю, восстанавливаюсь.

— Ты не выглядишь довольной жизнью.

— Я потеряла дар. А с ним и смысл дальнейшего существования. Как я могу быть довольна?

— Я хочу рассказать тебе, как я…

— Думаю, достаточно! — прерывает нашу беседу мама. — Надеюсь, вы убедились, что Алтея в порядке? Тогда я вас не задерживаю!

— Но я не закончил…

— Покиньте немедленно мой дом! — Мама переходит на крик. — Живо! Я вызвала патруль. Если не желаете, чтобы вас выдворили силой, уходите сейчас же!

Окинув маму нечитаемым взглядом, Андрей Станиславович медленно идёт к двери.

— Алтея, я вернусь, — говорит он зачем-то. Я отворачиваюсь, чтобы скрыть непрошеные слёзы. Главным образом от матери, которая следит за мной как коршун. Затем и вовсе убегаю к себе. Никаких санкций после этой встречи не следует, выходит, я отыграла свою роль на отлично.

Наконец, настаёт день побега. Накануне мне удаётся выкрасть у прислуги один из ключей от входной двери. Надеюсь, горничных не накажут, когда хватятся меня. После маминой проверки спящей меня, я выжидаю около двух часов, чтобы все успели окончательно уснуть, и выскальзываю из комнаты.

Разочарование, которое испытываю, не описать словами. Ключ не подходит к двери! То ли я взяла не тот, то ли замки успели сменить. Но это сейчас неважно. Как мне вырваться из клетки? Провал, катастрофа!

Возвращаюсь в комнату и в одежде падаю на кровать. Всё бессмысленно! Скоро от меня избавятся, как от ненужной вещи, а я никак не могу это изменить…

Створка окна тихо скрипит, видимо, я забыла закрыть её на ночь. Хоть решёток нет, вот радость-то! Шальная мысль заставляет меня подскочить и броситься к окну. Распахиваю его настежь и высовываюсь до пояса. Так-так… Второй этаж, довольно высоко, просто спрыгнуть не выйдет. Будь во мне дар, я смогла бы залечить травмы, но рисковать сейчас? Вдруг моя хвалёная регенерация тоже меня покинула?

Хм, почему бы не выяснить точно? Как назло, острых предметов в комнате нет, мама об этом позаботилась. Крушить зеркало в ванной я не рискну, иначе перебужу весь дом. Но как насчёт вазы с цветами? О ней мама почему-то не подумала.

Стягиваю на пол одеяло и тщательно пеленаю в нём вазу. Затем с размаху наступаю на неё ногой. Больно, но стекло послушно разбивается на кусочки. Главное, бесшумно. Беру один осколок, долго смотрю на него, а затем режу ладонь. Минута, две, три — рана затягивается на глазах. Отлично, регенерация работает. Оставлю её на крайний случай. Не знаю, сколько займёт зарастание перелома. Смогу ли вовремя убраться подальше от дома?

Снова выглядываю в окно. Слева от него идёт водосточная труба. Вытягиваю руку и пытаюсь её расшатать. Ничего не выходит — труба крепко держится в креплениях. Попробовать спуститься по ней вниз? Рискованно, но других вариантов нет. Быстро возвращаюсь в комнату, сгребаю несколько футболок и смен белья в старый рюкзак, который мама почему-то забыла убрать, как все прочие. Беру иглы, больше ничего ценного у меня нет.

Влезаю на подоконник, аккуратно переступаю проём и по карнизу иду к трубе, держась за раму сверху. Хорошо, что спальни родителей и близнецов в другом крыле, даже если упаду, никто не услышит. Крепления водостока довольно часто расположены, так что спуститься не составляет труда. Уже стоя на земле, поднимаю голову к окну. Может, я и вправду сумасшедшая? Кто в здравом уме рискнёт слезать с такой высоты?

Но предаваться размышлениям некогда, нужно бежать. Благо калитка в заборе имеет кодовый замок, код на котором или поленились, или забыли сменить. Наверное, понадеялись, что за дверь я выйти всё равно не смогу.

Выскользнув на улицу, я под светом редких фонарей побежала к центру города. Не знаю пока, где буду прятаться, но сто́ит пересидеть какое-то время, не попадаясь никому на глаза. Больше чем уверена, меня объявят в розыск.

Где меня будут искать в последнюю очередь? Может, спрятаться в развалинах папиного дома? Пожалуй, это плохая идея. Думаю, там меня быстро найдут. К больнице соваться тоже пока не стоит. Может, позже, когда стемнеет. Куда же мне пойти?