Замуж до утра

Теона Рэй (2024)

Отец привел домой молодую любовницу и выгнал меня на улицу. В отчаянии я вышла замуж за незнакомца, чтобы спасти его от позора и заработать самой. Я хотела помочь мужчине, наутро развестись, забрать деньги и уехать куда-нибудь подальше. Но все пошло не так для нас обоих. Теперь нам предстоит довериться друг другу, чтобы вместе найти выход из западни, в которой мы оказались в ту злополучную ночь.

ГЛАВА 5

— Я не знаю, что мы будем делать, — твердо начала я, — но мы должны вернуться в город! Нам нужно развестись, понимаете? Я вышла за вас замуж не под своим именем! По сути, я представилась другим человеком — Брандой Дью, а это незаконно! Представляете, что будет, если Бранда узнает, что вы с ней женаты по-настоящему?

— Представляю, — бросил Риган грубо. — Где наша обувь?

— Нет ее, — я осмотрела комнату еще раз: ни моих туфель, ни сапог мужа. — Те, кто нас похитили, забрали обувь, чтобы мы не смогли уйти отсюда.

— Они ошиблись, — хмыкнул Риган. — Но мы и впрямь не можем уйти сейчас, хотя бы потому, что не знаем, где находимся. Необходимо выяснить, где мы.

— Выясним, но сначала вы ответите мне на несколько вопросов.

— Прямо сейчас? Аманда, вы замерзнете здесь, если мы не отыщем хоть какой-то шанс на спасение. Кеб или гостиницу, да хоть что-то.

— Знаю, — мои зубы уже довольно громко клацали друг об друга. — Но я никуда не пойду, пока не пойму, во что я ввязалась. Во-первых: кто такая Бранда Дью и как вы познакомились? Я ее знала как милую, добрую девушку, но теперь не понимаю, кем она была на самом деле.

— Познакомились, как и все: на балу. Меня чертов случай занес в тот дом месяц назад, где я и встретил ее. А вот как туда попала она, и кто ее пригласил — для меня загадка.

— И влюбились?

— Влюбился, — неуверенно повторил Риган и пробормотал тише. — И это очень, очень странно.

— Второй вопрос, — перебила я его. — Тот договор, что я вчера подписала — как вы успели его подготовить?

— Его писал не я, а Паркер. Пока я бегал в поисках подставной невесты, Паркер готовил документы для нашей с ней сделки. Вас устроили все пункты?

— Устроили, — буркнула я, понимая, что тот договор был первым, который я видела в своей жизни. Даже если бы в нем было что-то не так, я бы все равно этого не поняла. — Но как я могу ему верить? И вам? В тех бумагах не было моего имени. Что, если вы откажетесь мне заплатить?

— Я — человек слова, можете не переживать. Ваша подруга, Ванесса, подтвердит. Но вам не кажется, Аманда, что сейчас у нас несколько другие проблемы? — Риган раздраженно обвел рукой помещение.

— Кажется! И их создали вы!

— С чего вдруг?

— Это вы пустили в дом Паркера и Ханну, вы!

— Они: моя родная сестра и мой старый друг, так что… — Риган осекся. Устало потер глаза и опустился на кровать. — Ни в чем я уже не уверен.

— Что вы имеете в виду? — я обхватила себя за плечи, молясь, чтобы дрожь от холода поскорее исчезла. Мне казалось, что я перестаю чувствовать конечности, губы и даже нос.

— Долго объяснять. Но, поверьте, если это то, что я думаю, то мы… Мы глупо попались, милая Аманда. И мне жаль, правда очень жаль, что вам придется все это пережить. Не в то время и не в том месте мы с вами встретились.

— Да хватит говорить загадками! Вы как наш семейный доктор — он тоже несет чушь с умным видом!

Риган замолчал. Тишина висела в воздухе одну, две, пять, десять минут, и меня это жутко злило. Я вскакивала с кровати и принималась ходить по комнате, но колючий холод гнал меня назад. Пышное платье нисколько не согревало — будь проклят этот шелк.

Ветер подул еще сильнее, и крыша заскрипела. Сквозняк разметал мусор по углам, всколыхнул травы и грибы под потолком.

— Мы так и будем сидеть, Риган? Нужно что-то делать.

— Над этим я сейчас и думал, — мужчина почесал подбородок. — Пойти на улицу босиком — не лучшая идея. К тому же вот-вот пойдет дождь, а промочить ноги никак нельзя. Но другого выхода у нас нет. Давайте мне тряпку, в которую вы укутались, и мы сделаем из нее обувь.

— Как это?

— Я покажу, — муж протянул руку за покрывалом, и я, нехотя, но отдала его. Изо рта тут же вырвался клуб пара.

Риган быстро разорвал ткань на широкие полоски и переполз по кровати ко мне.

— Давайте ногу.

— Я сама, — испуганно прошептала я. — Вам не дозволено трогать меня.

— Мы будем препираться? — темная бровь взлетела вверх.

Чертыхнувшись, я протянула правую ногу вперед. Позор, какой позор! Чтобы мужчина трогал мое голое тело до свадьбы? Кошмар этот не забыть и во сне.

— Мы не женаты по-настоящему, — промямлила я, потому что лицо замерзло уже настолько, что я едва могла шевелить губами. — А почему вам нужно было жениться? Бранда бросила вас, так сказали бы всем, что торжество отменяется.

— Нельзя.

— Мне показалось, что для вас очень важен именно сам факт женитьбы, неважно на ком. Почему?

— Долгая история. Я знаю вас недостаточно хорошо, чтобы рассказывать о своем несчастном детстве.

— Все же, я притворялась другим человеком на виду у журналистов и, о боги, священника! Мне было бы интересно узнать причину.

— Да неужели? — хмыкнул мужчина и убрал руки от моей ноги. — Готово.

Я посмотрела на “обувь” из тряпки. Риган крепко замотал мою ступню и так плотно завязал концы тканевой полоски, что я, наверное, вполне могла бы пройти в этом не одну милю.

Со второй ногой он проделал то же самое, а потом соорудил такую же обувь и себе. Выглядели мы ужасно нелепо, но Риган прав: выбора у нас нет.

— Мы пойдем в этом? — скривилась я.

— У вас есть другое предложение?

— Никакого, к сожалению.

— Тогда нечего спорить. Надеюсь, кого-то живого в этих краях слишком долго искать не придется.

Выйти через дверь у нас не получилось. Да и неудивительно: разве похитители оставили бы дверь открытой? Они заперли ее снаружи, и очень крепко. Риган не сумел выбить.

— Через окно, — кивнул мужчина самому себе. — Давайте, Аманда, улыбнитесь. Какое приключение, а?

Он издевается? Я посмотрела в лицо мужа внимательнее — нет, не похоже, что издевался. Улыбки на его губах не было, но в глазах горел азарт.

Риган первым выскочил через окно на улицу, благо невысоко. После я залезла на подоконник, выматерилась, нисколько не смущаясь бранных слов, и с визгом прыгнула вниз.

Меня подхватили сильные руки, легко, как пушинку. Холод вдруг отступил, сменился жаром, исходящим от тела Ригана.

— Вы совсем не замерзли? — прошептала я недоуменно, глядя на тонкие губы в сантиметре от моего лица. С трудом удалось оторвать от них взгляд и посмотреть охотнику в глаза. Темные и глубокие, как Тихий океан.

— У меня горячая кровь, — бросил Риган хриплым шепотом, отпуская меня.

Я потопталась на месте, в пожухлой траве, привыкая к обмотанным ногам. Вроде ничего, удобно.

Риган уже двинулся в путь. Я поспешила за ним, по ходу оглядываясь: нас поместили в сарай, одиноко стоящий в поле. Городок, где мы оказались, совершенно точно не был мне знаком. Но, буду надеяться, что это просто такой отдаленный район Лондона. Которого никогда в Лондоне не было — кого я обманываю!

— Там вроде кто-то есть, — Риган указал мне на покосившееся трехэтажное строение, в котором не то что окон — дверей не было. Но из зияющих в стене проемах вился черный дым, а значит, кто-то жил там.

В движении холод немного отступил, только ветер задувал под юбку, пронизывал насквозь тонкий корсет. Я старалась идти быстро, подпрыгивая, чтобы хоть немного согреться, а вот Риган шагал неторопливо, будто ему и впрямь не было холодно. Мало что знаю об охотниках, но, может быть, они обладают способностью к самосогреванию? Спрашивать не стала — не хотелось лишний раз открывать рот, чтобы челюсти не клацали.

Мы добрались до дома, из которого валил черный дым. Поднялись по ненадежной лестнице, заглянули в первую попавшуюся комнату. В ней никого не оказалось, но через стену раздался хрип.

— Туда, — кивнул Риган мне за спину.

В соседней комнате нашлась женщина. Умирающая, и ее было не спасти. Она лежала в груде тряпья в углу, а возле нее тлели угли, источая зловоние. Дабы не лишиться жизни по глупости, мы с Риганом не стали подходить близко — мало ли чем болеет несчастная. Заразиться холерой желания не было.

— Мадам? — позвал Риган негромко.

Незнакомка отозвалась кашлем. Она так зашлась в нем, что сплюнула сгусток крови, и еще год назад меня бы затошнило от этого зрелища, но после болезни мамы во мне уже ничего не вызывало брезгливости.

— Мадам, что это за город? Где мы находимся? — Риган повторил попытку дозваться до женщины.

Та хотела приподнять голову, чтобы увидеть, кто нарушил ее покой, но не смогла. В стеклянных глазах уже почти не было жизни.

— Мы ничего от нее не добьемся, Риган. Посмотрим еще.

Мужчина, к счастью, спорить не стал. Ему-то хорошо, тепло, не то что мне. “Гостить” у умирающих дольше минуты сил не было.

В еще одной комнатушке обнаружился ребенок лет десяти. Огромными глазами он смотрел на нас, кутался в огромное старое пальто и тоже молчал.

— Говорить здесь не умеют, что ли, — разочарованно выдохнула я.

— Эппинг! — выкрикнул мальчишка и испуганно заозирался по сторонам, услышав эхо.

— Эппинг? — повторила я, видя, как бледнеет лицо моего фиктивного мужа. — Риган, где это? В окрестностях Лондона?

— Не совсем, — пробормотал он. — И везли нас довольно долго.

— То есть домой мы попадем, просто не так скоро, как хотелось бы? — наивная девчушка внутри меня никак не желала признавать очевидного: мы и правда в кошмаре.

— Лондон в девятнадцати милях отсюда, — Риган тяжело сглотнул. — Будь у нас обувь и теплая одежда для тебя, мы могли бы добраться до города пешком. Но так… Боюсь, нам нужно отыскать хотя бы лошадь, я уж не говорю о телеге.

— Нас везли четыре-пять часов, — ахнула я. — Значит, Паркер и Ханна еще сами не успели вернуться в Лондон? Мы успеем их догнать?

Риган посмотрел на меня недоуменно, и я прикусила язык. Какие глупости несу! Может, холод уже добрался до мозга? Я ведь никогда не была глупой, так что же сейчас вырывается из моего рта? Стыдоба какая.

— Уходите, — заговорил мальчишка. — Скоро вернется отец.

— У твоего отца есть лошадь? — спросил Риган с надеждой.

Мальчишка не ответил.

Мы ушли. Нужно было найти комнату, где горит костер, но муж почему-то повел меня на улицу.

— Я так далеко уйти не смогу, — прохрипела я, теряя голос. — Еще совсем немного и заплачу, и вам это не понравится. Но я прошу прощения заранее — я не могу сдержать слез, когда мне страшно.

— Вчера вы пришли к Ванессе, — оборвал меня Риган. — Почему — я слышал. Но вы говорили, что были похороны вашей матери.

— Верно.

— И, лишившись родного человека, вы не проронили и слезинки. Покинув похороны, вы держитесь вот уже почти сутки, и еще ни разу не заплакали. Так для чего лить слезы теперь?

Я хмыкнула, поджав, наверняка уже синие, губы.

— Мама болела долго, и я уже давно свыклась с мыслью, что однажды ее не станет. Когда она ушла, меня это опечалило, но не более того. Я рада, что мама больше не страдает. Видели бы вы ее в последний год жизни: скелет, обтянутый кожей. Едва могла есть и пить, и то по кусочку пирога и глотку воды в день.

— Примите мои соболезнования.

— Благодарю.

На этой ноте наш разговор перестал клеиться. Мужчина шагал целенаправленно вглубь городка, я почти бегом за ним, и вскоре мы оказались у здания, чем-то похожего на едальни, в которых обычно собираются пьянчуги.

Только я подумала об этом, как дверь перед нами распахнулась и из нее выпал, в прямом смысле этого слова, худущий мужик.

Видел бы папочка, в какие места я хожу! А впрочем, какая ему разница? Он, наверное, даже и не задумывается о том, где я теперь живу. Может быть, замерзла ночью под мостом, или подралась с нищенками за кусок плесневелого хлеба и теперь лежу избитая в сточной канаве. Ему все равно. Будь ему меня жаль, он бы не позволил даже за ворота выйти без пальто. Но я ушла, и он меня не окликнул.

Мой отец не был таким никогда. Он меня любил, заботился обо мне и маме. Вечера мы проводили втроем в гостиной, а когда мама заболела, то в ее спальне. Мы с папой по очереди читали ей ее любимые книги, а когда она засыпала, то уходили на кухню, где по полночи пили чай с печеньем.

Мой отец никогда раньше не был жестоким.