Замуж до утра

Теона Рэй (2024)

Отец привел домой молодую любовницу и выгнал меня на улицу. В отчаянии я вышла замуж за незнакомца, чтобы спасти его от позора и заработать самой. Я хотела помочь мужчине, наутро развестись, забрать деньги и уехать куда-нибудь подальше. Но все пошло не так для нас обоих. Теперь нам предстоит довериться друг другу, чтобы вместе найти выход из западни, в которой мы оказались в ту злополучную ночь.

ГЛАВА 8

— Вы не сняли мокрую одежду? — удивился мужчина, замерев в дверях. Он держал в руках еще один поднос с лепешками и горячим чайником. Быстро поставил его на тумбочку и запер дверь. — Немедленно разденьтесь, Аманда.

— Не могу, — буркнула я. — Мне не во что переодеться.

— Замотайтесь в одеяло.

— Оно едва ли суше моего платья. Пух напитался влаги и не просохнет, наверное, уже никогда.

Риган обеспокоенно осмотрелся. Взгляд его упал на штору из плотной ткани, и уже спустя минуту он протягивал ее мне.

— Переодевайтесь, скорее. Я не понесу ваше бездыханное тело на Хайгайтен — это далеко.

Я еще бы поспорила. Поиграла в смущающуюся дурочку, попритворялась леди, которой я никогда не была. Но сознание туманилось от холода, мокрая ткань платья противно колола кожу, а боль в горле намекала, что если не поможет Господь, то я подхвачу смертельную болезнь. Мало ли знакомых умерло от простуды? Семейный доктор называл ее пневмонией, но мне никогда не нравилось это страшное слово.

Я выхватила штору из рук Ригана, и когда мужчина отвернулся, трясущимися руками стянула с себя жилет. Развязала тесемки на платье, сбросила юбку, а следом корсет. Оставшись в одних панталонах, минутку подумала и сняла их тоже. Чтобы Риган не увидел нижнее белье, я завернула его в платье и оставила на подоконнике.

Штора оказалась сухой, но ткань холодила кожу. Ее размера мне хватило, чтобы укутаться с ног до головы, и так, рулончиком, я упала на кровать. Согрелась почти сразу. Челюсти перестали клацать, пальцы на ногах обрели чувствительность.

— А вы, Риган? Вам тоже надо снять одежду.

— Я не мерзну. Оделись?

— Можете повернуться.

Риган перенес поднос с тумбочки на стол, глотнул чаю прямо из чайника и оторвал от лепешки небольшой кусочек.

— Мы задержались на сутки, — прошептала я. — Думаете, Бранда уже узнала, что она замужем?

— Газета выйдет только завтра вечером. У нас еще есть время.

— Думаете, город отпустит нас завтра?

— Что? — Риган перестал жевать и перевел на меня изумленный взгляд.

Я стыдливо опустила глаза. Снова несу глупости. Но интуиция, будь она неладна, орала, что есть что-то свыше, что не выпускает нас из Эппинга.

— Что вы имеете в виду, Аманда?

— Странно всё это, вам не кажется? Нас похитили, увезли всего за девятнадцать миль от Лондона. Разве похитители не думали, что мы запросто вернемся? Не в тот же день, но спустя один или два. Если они хотели избавиться от нас, то убили бы. А если убить нас у них рука не поднялась, то увезли бы подальше. Верно? Значит, Паркер и Ханна были уверены, что мы… Мы не выберемся, Риган.

Мужчина перестал жевать. Вытер ладони о тряпку, лежащую на столике, и скрестил руки на груди. При этом он не отрывал от меня внимательного, вдумчивого взгляда.

Я дрожала не столько от холода, сколько от осознания собственной правоты, так резко ворвавшейся в мою голову.

Дребезжало оконное стекло от ветра. С улицы доносились крики — кто-то подрался или встретился с голодным бешеным псом. А в нашей комнате при свете свечи было тихо и пугающе напряженно.

— Честно признать, я об этом даже не подумал, — хрипло сказал Риган спустя долгие минуты молчания. — Непростительная халатность для охотника.

— Вы ведь не колдун, а просто охотник. Вы не могли знать всего. Вы ведь не колдун?

— Нет.

— А дар охотника? Он ничего вам не подсказывает?

Риган негромко рассмеялся:

— Вы думаете, у охотников есть какой-то дар?

— Но Ванесса говорила…

— Возможно, она имела в виду наше бесстрашие и физическую силу — вот весь наш дар. Мы — простые люди, добровольно сложившие свои жизни на алтарь борьбы со злом. Мы отказались от семей — так было нужно. Потеряли всё, что имели, чтобы изо дня в день защищать королевство и наших близких от нечисти.

Договорив, Риган закусил нижнюю губу с такой горечью во взгляде, что я сразу поняла, как больно ему вспоминать о своем выборе.

— А Ханна? Вы ведь общаетесь с ней.

— Ханна была еще совсем малышкой, когда я ушел в Корпорацию Охотников. Мы не виделись много лет, а год назад она нашла меня. Сказала, что не считает меня предателем, что хочет быть со мной и ни за что не уйдет, даже если ее за это убьют. Через нее я мог узнавать, как дела у моих родителей… Я опозорил их тогда, когда молча ушел. И пусть общество не знает, кем я стал — об этом запрещено говорить, — все только и судачат о том, что Риган Вуд, младший сын Алекса Вуда, пошел по наклонной. Будучи рожденным в богатой семье, я, по мнению журналистов, превратился в безработного пьяницу. Мама едва пережила такой удар, ну а я не мог оправдать слова журналюг и признаться ей, что защищаю ее и всё королевство.

— Почему? Она же ваша мама! Она обязательно поймет и простит.

— И погибнет. Любая разумная нечисть, которой я наврежу, но по какой-то причине не сумею убить, отомстит мне через мою семью. Каждый охотник, подписывая договор кровью при вступлении в Корпорацию, должен раз и навсегда забыть своих родных. Такое правило, Аманда. Всё, разговор окончен. Я и так сказал слишком много.

Я хотела спросить, почему тогда Риган не переживает за свою сестру, если нечисть может навредить и ей, но не стала. Не решилась бередить рану. После этого короткого разговора Риган сам на себя перестал быть похож — побледнел, осунулся.

— Вы не обладаете никаким даром, никакой магией, — перечислила я тихо. — Но почему не мерзнете?

— Мерзну. Но вам ведь необязательно было об этом знать, так? Я мужчина, а вы — хрупкая девушка. И если мы с вами оба начнем рыдать из-за несправедливости судьбы, никому от этого лучше не будет.

Я открыла и закрыла рот. Риган лгал мне целые сутки! А может, и сейчас врет? Я не замечала, чтобы он хоть раз вздрогнул от пронизывающего ветра! Или… В то утро, когда он босиком подошел к окну, а потом вернулся в кровать, то поджал ноги, а не оставил их на полу.

— Какая я глупая, — вздохнула я рассерженно. — Раздевайтесь, немедленно! Я не собираюсь нести ваше бездыханное тело в Лондон.

Губы Ригана растянулись в широкой теплой улыбке. Он с нежностью взглянул на меня и шепнул:

— Засыпайте, ладно? Завтра тяжелый день.

Завтра… Завтра и правда день будет не из легких. Нужно найти теплую одежду, а потом идти несколько часов в неизвестном направлении по хрустящей обледенелой траве. Приключением я бы это не назвала. Скорее — испытанием.

Но еще остается опасность, что уйти нам не позволят. Кто или что — не знаю, и оттого, что мы с Риганом обсудили вероятность того, что мы в ловушке, ловушка никуда не исчезла. Если она существует, конечно, а не я ее выдумала.

К утру распогодилось. Дождь прекратился, но трава, как я и думала, покрылась ледяной коркой.

Мы с Риганом шагали по ней и прислушивались к хрусту. Я куталась в штору, которую мы стащили из постоялого двора, и торопилась за мужем. Он сказал, что если шагать быстрее, то будет не так холодно.

Разорять дома мертвых было делом первостепенной важности, так как за ночь мне стало хуже — боль в горле усилилась, заныло в груди под ребрами. Я переживала, что всё начинается так же, как когда-то у моей мамы, но Риган меня успокоил. Сказал, что я просто переохладилась.

— Подождите здесь, — мужчина оставил меня в подъезде одного из брошенных домов и быстро поднялся на второй этаж.

Ничего. Здесь мы не нашли ничего из одежды, и пусть это был только первый дом, моя надежда таяла как дым. Потом были еще и еще: Риган шерстил по комнатам, заглядывал в каждый уголок, но вся теплая одежда словно исчезла из этого города. Кажется, даже на местных жителях мы почти не видели пальто.

Я сползла по стенке на пол и обхватила себя руками. Тряслись конечности, клацали челюсти. На ресницах появлялся иней, но то был визуальный обман — я видела не более, чем капельки росы перед глазами.

— Тот мальчик, — выдохнул Риган, спустившись ко мне, когда обшарил уже седьмой по счету дом, — он был одет в добротное пальто.

— Мы не будем забирать одежду у ребенка! — ошарашенно воскликнула я.

— Нет, конечно. Но я подумал о том, что он — единственный, кого за эти дни я видел в теплой одежде.

— Я тоже об этом подумала.

— Значит, мне не показалось.

— Нет, Риган, не показалось. Мы в ловушке, теперь-то вы это видите? Нами играют!

— Вставайте-ка, — мужчина подал мне руку.

— Куда мы пойдем?

— К Эллиоту. Если всё так, как мы с вами думаем, то Эллиота либо нет дома, либо он снова пьян. Но если он уехал в Лондон без нас, то это подтвердит наши опасения еще больше.

Конец ознакомительного фрагмента.