Забыть тебя невозможно

Тори Майрон (2022)

Она: Парень моей лучшей подруги — мерзавец, каких ещё поискать. Я нарадоваться не могла, когда он навсегда покинул город. Увы, его «навсегда» продлилось всего три года. Алекс снова здесь. И он совсем не изменился. Такой же красивый, уверенный, неповторимый и… насквозь гнилой. Он: Я вернулся в родной город с надеждой попытаться вновь обрести интерес к жизни, но даже подумать не мог, что он сам меня найдёт в виде дерзкой и вредной девчонки. С первой же встречи она умудрилась вызвать во мне ярое желание поиграть с ней. А она, в свою очередь, никак не может забыть мои мерзкие поступки в прошлом и мечтает как можно скорее избавиться от меня. Данный факт лишь сильнее подогревает мой интерес, ведь эта вредина не осознает один важный момент… Я не тот парень, за которого она меня принимает.

Глава 12

Мэттью

— Предупреждаю, Уокер, я буду кричать! — грозно выдает прижатая к стене мегерка, откровенно забавляя меня.

И это хорошо. Для нее же лучше. Злить меня еще больше, чем ей уже удалось, не стоит. Я хоть парень спокойный и никогда не имел проблем с агрессией, но эта пигалица пробуждает во мне отнюдь не самые лучшие качества, с которыми, как оказалось, не так уж просто совладать.

Стоит только вновь вспомнить их поцелуй с ботаном, и все нутро порабощает желание обхватить руками ее горло, сжать до жалобного писка, прибить девчонку намертво к стене и впиться до боли в сладкие губы, чтобы на хрен стереть с них вкус и запах другого мужчины.

Но я этого не делаю. Ничего из того, чего нестерпимо хочу. Уже говорил, что не люблю брать желанное при помощи силы. Особенно если это касается девушек. Да и совсем не хочется пугать Верόнику еще больше. Она и так уже на грани паники. Пусть и отчаянно пытается казаться невозмутимой, но страх в ней выдают расширенные зрачки, напряг во всем теле и высоко вздымающаяся грудь, которую она, умничка, сегодня додумалась скрыть как полагается.

— Конечно, будешь. Я даже не сомневаюсь, — полушепотом произношу я и вместо исполнения своих далеко не ласковых желаний наклоняюсь к ее лицу ближе. К румяной щеке. Но не касаюсь ее. Только глубоко вдыхаю, забивая бронхи цветочным запахом Верόники.

— Ты что делаешь? Совсем ополоумел? — дрогнувшим голосом спрашивает она, поворачивая голову в сторону, чем не помогает себе, а лишь открывает мне доступ к своей шее, по которой я едва ощутимо скольжу кончиком носа.

И мне правда кажется, что я немного тронулся умом. Еще никогда меня так не штырило всего лишь от запаха девчонки.

— Нюхаю. — Передвигаюсь носом к ее уху.

— Я вижу, что нюхаешь. Только зачем? Ты что, животное? Прекрати немедленно и отодвинься от меня! Мне неприятна твоя близость! — шипит Верόника вполне правдоподобно, однако предательские мурашки, проступающие на тонкой коже, красноречиво говорят об обратном.

Мегере нравится. И ничуть не меньше, чем мне. Я чувствую это. Без слов. Без пояснений. И уверен, она тоже чувствует, как взрывается воздух в пространстве между нами, невидимыми искрами пощипывая всю поверхность кожи.

— Если я тебе настолько неприятен, то оттолкни меня. Сам я этого сделать не могу, — на полном серьезе произношу я возле ее приоткрытого рта и на всякий случай готовлюсь в любой момент ощутить толчок. Но его не следует.

Верόника не отталкивает. Она вообще старается не соприкасаться со мной, впечатываясь в стену так, словно жаждет пройти сквозь нее. И глазками своими изумленными хлопает, в которых переливаются все оттенки серого, разбавленные всего одним немым вопросом.

И я честно отвечаю на него:

— Нравишься ты мне очень, Верόника.

Не вижу смысла врать и притворяться. Никогда так не делал. И сейчас не собираюсь. Правда, моя честность нисколько не удовлетворяет мегерку. Скорее, наоборот, злит, пугает и удивляет еще больше.

— Как ты смеешь мне такое говорить?!

— А что тут такого?

— Что такого?! Ты в самом деле не понимаешь?!

— Забыла? Я же тупой.

— Оно и видно! Ты вчера только с Аланой поссорился, а сегодня уже ко мне лезешь! Ты считаешь это нормальным? Хотя о чем это я? Конечно, для тебя это в порядке вещей.

— А почему должно быть не в порядке? Тем более если я не поссорился с Аланой, а расстался с ней.

— Об этом я и пришла с тобой разговаривать. Ты совершил ошибку.

— Да ладно? А ну-ка, просвети.

— Она тебе не изменяла. Все, что было у нее с тем парнем, который прислал ей подарок, случилось еще летом. До твоего приезда. Сейчас между ними ничего нет. И не только потому, что для Аланы, кроме тебя, никого не существует, но и потому, что я встречаюсь с этим парнем. Так что обижаться на Лану и тем более расставаться с ней не было повода, — тараторит мегера, не спуская взгляда ниже моей шеи.

— Встречаешься, значит? — усмехаюсь я, пряча под усмешкой раздражение.

— Да.

— Это с тем, что большой, или с тем, что еще больше?

— Я встречаюсь со Стивом, — вздернув нос выше, чуть ли не с гордостью заявляет Верόника.

Нет, ну точно смешная.

— Как погляжу, вы с Аланой любите делить одних и тех же парней на двоих. Сначала Алекс, теперь этот Стив. Так чем же я не устраиваю?

— У меня никогда ничего не было с твоим братом! — выпаливает она пылко, с намеком на оскорбление. — Моральные уроды не в моем вкусе. Этим же ты меня и не устраиваешь!

— Зато Стив устраивает?

— Полностью!

— И тебя нисколько не смущает, что он рисует твою подругу в обнаженном виде, а потом дарит рисуночек ей?

— Нет, не смущает. Он его подарил Алане сто лет назад, а она даже не открывала, потому что ее не волновало, что там лежит. Все это в прошлом. С недавних пор Стив — мой парень, поэтому если не хочешь получить от него по своей наглой роже, отойди от меня сейчас же! — распыляется Верόника, искренне веря, что я купился на ее бурную речь.

Она серьезно думает, что я не понимаю, что она делает?

Поцелуй напоказ именно в тот момент, когда я оказался рядом, с парнем, который, без сомнений, неровно дышит к Алане. А теперь смехотворные попытки оправдать свою тупую подружку, которая не способна решить самостоятельно свои проблемы. И все это после того, как Верόника сама требовала, чтобы я расстался с Аланой, и с самого начала была негативно настроена против наших отношений?

Они с Ланой реально меня считают дебилом, который поведется на этот спектакль? Так хочу их расстроить. Я не дебил.

— Не переживай за мою наглую рожу. Я умею и цивилизованным способом решать проблемы с людьми, так что со Стивом я обо всем договорюсь, — беззаботно произношу я, не отодвигаясь от Верόники ни на сантиметр.

— О чем обо всем? Ты хоть слышал, что я тебе сказала?! — Верόника возводит взгляд к потолку и вновь начинает свою лживую балладу: — Стив — мой парень, а Алана тебе не изменяла. Помирись с ней и прижимай ее где хочешь, а от меня отодвинься!

Но я даже не думаю двигаться с места, любуясь, как еще немного — и у Верόники пар из ушей повалит.

Вот завелась, однако! Кайф!

— Мэтт, мать твою, я сказала — отойди!

Она не сдерживается и с силой вбивает ладони мне в грудь, но тут же резко отстраняет, будто соприкосновение со мной обожгло их.

А меня от этого секундного контакта в самом деле нехило коротнуло. В груди каждую секунду новая точка вспыхивает, жар стремительной лавиной стекает к паху, доводя и так напряженный член до состояния стали.

И от внимания Верόники не укрывается мой каменный стояк. Да и к чему его скрывать? Пусть знает, что не только нравится мне, но и что хочу ее до боли в яйцах.

— Мэ-этт, — ее громкий голос срывается на стон, когда я прижимаюсь бедрами к ней крепче.

И это огонь!.. В прямом смысле слова. Он растекается по венам, палит кожу изнутри. До боли. До ожога. До нехватки кислорода. В точках соприкосновения наших тел и в горячем воздухе между губами, где переплетается наше дыхание.

Мне пиздец как нравится к ней прижиматься, ощущать изгибы и выпуклости ее стройной фигуры. А еще чувствовать ладони, вновь впечатавшиеся в меня, и слушать, как Верόника произносит мое имя. Как выкрикивает его или настойчиво шепчет — неважно. Хочу слышать это снова и снова.

— Скажи еще раз, — прошу я на выдохе и вдыхаю вновь. Но уже иначе — тяжелее и громче.

— Алана тебе не изменяла.

— Да плевать мне на это. Имя мое произнеси.

— Что, значит, плевать? — совсем тихо бормочет она, лаская мне губы своим дыханием.

— То и значит. Я не поэтому с ней расстался.

— А почему?

— Я уже ответил на этот вопрос. К тому же ты сама сейчас чувствуешь причину. Или для тебя она недостаточно большая? — ухмыляюсь я, наслаждаясь тем редким случаем, когда Верόника не сразу находится с ответом и мило краснеет, словно впервые в жизни ощущает член, мечтающий прорваться к ней сквозь полотенце и всю ее одежду.

Это поистине упоительное зрелище! Круче только ее отчаянные попытки убедить меня и, самое главное, — себя, что ей противна моя близость.

— Я повторяю в последний раз, Уокер, отойди от меня, или я буду кричать! — предсказуемо оставив мой вопрос без ответа, выпаливает Верόника.

И на сей раз я готов прислушаться к ее отчаянной просьбе. Но отнюдь не из-за ее возможных криков. Пусть кричит, сколько влезет. Ее все равно вряд ли кто услышит. Дело в том, что как бы меня ни увлекало ее сопротивление, теперь мне хочется его из нее искоренить.

И сделать это, пока она считает меня вторым Алексом, а я лишь продолжаю убеждать ее в этом, не получится. Как ни крути. Поэтому, наверное, пришла пора завязывать с никому не нужными играми и просто стать с ней тем, кем я являюсь в действительности.

— Ладно, Верόника, я тебя услышал, — спокойно отвечаю я на ее злобный выпад, но не спешу отходить сразу же. Слегка задев уголок губ, провожу пальцем по щеке, убираю прилипшую прядь волос за ухо и аккуратно, с осторожностью прохожусь рукой по всей длине ее золотистого шелка.

И все то время, пока я наслаждаюсь мягкостью ее волос, Верόника замирает без движения, перестает дышать и смотрит так, словно я — привидение, что намеревается ворваться в ее тело и поглотить душу без остатка.

Первого мне уж очень сильно хочется, а насчет второго… пока еще не знаю. Со временем станет ясно. А пока…

— Да расслабься ты. Ничего я с тобой не сделаю. Можешь бежать, удерживать больше не стану. — С мягкой улыбкой успокоив девчонку, я неохотно отстраняюсь и, клянусь, слышу ее тихий выдох, в котором не улавливаю ни капли облегчения.

Неужто разочаровалась, вредина? Хотелось подольше побухтеть на меня и поделать вид, будто я тебе не нравлюсь в той же мере, в какой ты нравишься мне? Ну… расстраиваться не стоит. У тебя обязательно еще будет возможность поиграть в недотрогу. И очень скоро. Это я гарантирую.

Сейчас же я молчаливо отхожу в сторону, освобождая ей дорогу к выходу. Однако Верόника, явно не ожидая от меня столь легкого отступления, так и продолжает сверлить мое лицо, будто жаждет раскрыть непостижимую тайну, которую я от нее скрываю.

Но нет во мне никаких тайн. Я ничего не скрываю и уже сказал все, что ей нужно было знать. Осталось лишь убедить мегерку, что каждое мое слово — правда.

— Долго стоять еще будешь? Или ты мне еще не все сказала? — первым нарушаю тишину между нами, разом выводя ее из ступора.

— Все.

— Тогда топай отсюда, если, конечно, не хочешь помочь мне одеться. — Опускаю руку к полотенцу и без колебаний срываю его с бедер.

Мне стесняться нечего. А вот мегерка мигом прикрывает руками покрасневшее лицо и, ничего не видя, срывается с места.

Пробегает мимо меня, врезается плечом в один из шкафчиков и чуть не поскальзывается на мокром полу. Сдавленно ругается, бурчит что-то о том, что я придурок, каких еще поискать, а затем как пуля вылетает из раздевалки.

А я остаюсь стоять один, абсолютно голый, с болезненным стояком, и ржу на всю комнату точно идиот. Смеюсь и все никак не могу вспомнить, когда в последний раз я так раскатисто смеялся. Искренне. А не потому, что надо было, лишь бы не поникнуть духом окончательно, пока день за днем смотрел, как неумолимо увядает самый родной и близкий мне человек.