Догоню. Влюблю. Женюсь

Ульяна Романова (2024)

— Ты меня обокрала. Дважды! — Я… — Молчи! — грозно перебил я. Ни капли страха у чертовки! Не девчонка — огонь! — На чем я остановился? Вспомнил… Обокрала, поцеловала, нахамила… — Так и быть, целовать больше не буду! — А вот это ты ошиблась, малая. Будешь. — С чего бы? — С того, что я на тебе женюсь, девочка! Сердце ты у меня украла, чертовка зеленоглазая. И это хуже всего… Она ворвалась в мою жизнь внезапно. Зеленоглазая девчонка вдвое младше меня. Красивая до одурения. Двинула мне крышу, мозг в бублик завернула и каждую встречу умудрялась слинять прямо из рук. Только вот не с тем связалась, малышка. Потому что я найду. И женюсь! Только бы догнать… БОЛЬШАЯ РАЗНИЦА В ВОЗРАСТЕ У ГЕРОЕВ!

Глава 2

Эмиль

Я глянул на часы и кивнул своим мыслям. Набрал номер Рината и велел:

— Готовь машину.

— Охрану сколько человек брать?

— Зачем нам охрана? — изумился я.

— Она у тебя вчера сперла портмоне, вдруг в этот раз стырит тебя самого? Или побьет, что гораздо хуже: завтра у нас встреча, неприлично будет с фингалом, все-таки серьезные люди.

— Гаденыш какой, а, — покачал я головой. — Хамить стал, как взрослый.

— В юбилейный, тысячный раз вспомним, как ты мне памперсы в детстве менял? — уточнил Ринат.

— И вспомним! — согласился я. — Я тебя, засранца малолетнего…

— Понял, пять человек возьму.

— Нахрена мне там пять человек? Я че, лох какой-то, к девчонке идти с охраной из пяти лбов?

— Шеф, а мы нафига туда вообще идем? — сообразил спросить племянник.

— За надом, — отрезал я, — машину заводи.

— О как! — глубокомысленно ответил он. — Может, тогда за цветами заедем? Номер в какой гостинице снимать? Шеф, а может, ну ее, найдем девчонку тебе похожую, поиграете в ролевые игры, что она воровка, а ты мент? Безопасно и стопроцентная гарантия, что точно даст то, что нужно, а не в глаз.

— Я тебе что, лох помойный, услугами этих пользоваться?

— Поэтому и злой такой, — зубоскалило чудо, которое по недоразумению было моим любимым и единственным племянником.

— Я тут в Магадане стройку задумал, торговый центр, проследить бы надо…

— Молчу, — заржал Ринат, — завожаю мотор, ехаем. Шеф, но ты бы хоть шлем с собой взял, или, я не знаю, какую-то защиту самого дорогого. Может, наследника еще удастся родить… О, я знаешь какой прикол недавно видел?

— Два торговых в Магадане.

— Жду в машине.

Я поднялся, сделал пару упражнений, взял пиджак с вешалки и отчеканил своей секретарше:

— Сегодня меня ни для кого нет.

— Поняла, — кивнула Машенька.

Машеньку нанимал Ринатик, поэтому самым великим ее достижением была грудь третьего размера, ноги от ушей и ресницы настолько длинные, что, когда она ими хлопала, то есть постоянно, в моей приемной создавался приличный такой сквозняк.

Я хотел высказать племяннику все, что я думаю о его критериях выбора секретарш, но знал, что шуток про пояс из собачьей шерсти и про мой возраст мне ближайшую неделю не избежать, а с его выдумкой он еще и обогреватель мне летом в кабинет притаранит. С целью исключительно поржать.

Поэтому молчал и терпел Машеньку на рабочем месте, главное, чтобы прелести свои при себе держала.

Племянника, конечно, можно понять, он молодой, дурной и готов иметь каждую, что он, в общем-то, и делал периодически. Я в его возрасте так же чудил. А чего не брать, если сами предлагают? Я и сейчас очень даже ничего, а в двадцать девицы сами ноги раздвигали.

Вышел на улицу, надел темные очки, пряча глаза от солнца, и упал на заднее сидение машины, за рулем которой с умным видом сидел Ринат.

— Это у тебя что? — спросил я, когда заметил, что племяш потягивает что-то из прозрачного стакана с трубочкой.

— Смузи. Для здоровья полезно. Будешь?

— Смузи, — закатил я глаза. — Чем тебе обычный компот не угодил?

— Ты в каком веке живешь, Эмиль Багратович?

— В нормальном, где люди нормальной едой питаются, а не вашими этими смузи.

— Шеф, давно хотел спросить: а вот ты когда молодой был, пером писать удобно было или чернила на бересту капали? А одежду ты себе сам шил, или крестьяне помогали? И как там татаро-монголы, сильно лютовали?

— Не знаю, не застал. В мое время все больше в барский наряд облачались да во фраке за хлебом ходили, карету лошадью запрягали да с извозчиком на Купеческий рынок ехали.

— Да ты раритет, — заржал Ринат.

— Мне сорок два, — напомнил я подрастающему поколению, которое слово «страх» вообще не знало.

— Да?

— Никакого уважения к старшим, — посетовал я. — Жми на гашетку, иначе следующий твой транспорт точно будет каретой, а ты в нем — с побитой тыквой.

— Да как скажешь, барин, — хмыкнул Ринат.

Поставил свой стакан в подстаканник и так даванул на газ, что меня на сидение отбросило, а этот чумной решил гонки устроить по центру города.

Ему-то ничего не будет, все штрафы на фирму придут, вот главбух моя обрадуется. К слову, это единственная женщина, которая вводила меня в благоговейный трепет. Фюрер в юбке, но работу свою знала от и до и так мне бухгалтерию вела, что ни одна зануда из налоговой не могла докопаться. Фрекен Борисовна Бок мы ее называли за глаза.

Я молчал, а Ринат мое молчание как-то по-своему воспринял и продолжал развлекаться на дороге. Я посмотрел на ремень, на племянника и снова на ремень.

Он с юзом развернулся у едальни, где отбывала трудовую повинность вчерашняя чертовка, и обернулся, сверкая глазами:

— Мы на месте, ваше благородие.

— На обратном пути мне песню включишь.

— Какую?

— Еду в Магадан, — решительно кивнул я, выбираясь на улицу.

— Лето, солнце, жара. Прелестницы, променадничающие по тротуарам, глаз радуют, да? — язвил Ринат, запирая машину.

— А то. Может, усадьбу себе в деревне прикупить?

— И сотню душ крепостных не забудь, — подсказал племянник.

— Отменили право крепостное, — тяжело вздохнул я, — иначе я бы тебя первым продал. Тут жди!

— Э, нет, Эмиль Багратович, с тобой пойду, не могу я это пропустить. Никогда не видел, как тебе кто-то физу чистит. Погодь, камеру включу. Засранец, да, я помню.

Я вздохнул, приготовился, нацепил на лицо самое зверское выражение, которого очень боялись все мои подчиненные, и вошел в гудящее помещение.

Нимфу свою нашел безошибочно: она стояла за стойкой и наливала в пластиковый стакан колу.

Красивая, чертовка, ну невыносимо красивая. И живая. Глазки зеленые сверкали, когда она на посетителей смотрела.

Посмотрел на ее улыбку и вкус губ вспомнил, до сих пор на языке, зараза, чувствовался. Я чувствовал, что начинаю возбуждаться.

А когда Лукерья волосы поправила, выбившиеся из смешного чепчика на ее голове, встал в стойку, что тот охотничий пес, почуявший добычу.

— Шеф, палишься, — прошипел мне на ухо Ринат, — перезагрузи сервера-то, а то вид как у местного блаженного.

— Шел бы ты, — посоветовал я.

Расправил плечи, снова вернул себе суровый взгляд и пошел к стойке. Люди при виде меня начали расступаться, а Лукерья наконец меня заметила.

И так недобро скривилась, обжигая ничем не прикрытой неприязнью!

Я не понял — это она меня обокрала, или я ее? Или я о чем-то не знаю?

— Добрый день, — сквозь зубы процедила она, — чего желаете?

Я, по-моему, в аут ушел. Глубокий.

Во-первых, мне давно никто не решался хамить, а эта глазами сверкала и нос морщила, словно таракана на столе увидела.

А во-вторых, кто из нас виновен?

— Портмоне, — прогремел я.

— У меня такого блюда нет, — отрезала она и громко добавила: — следующий!

Я почувствовал, как мои брови медленно поднимались на лоб.

— Девочка, ты знаешь, с кем говоришь? — прошипел я тоном, от которого обычно у моих подчиненных седеют волосы.

А этой хоть бы хны!

— Знаю. Вы Барсиков.

— Барсов!

— Без разницы, — отмахнулась девица.

— Девочка, ты не много ли…

— Моя смена окончена, вас обслужит кто-то другой, — улыбнулась она и дунула в подсобку так быстро, что я не успел среагировать.

Я обернулся к Ринату — тот давился у входа от хохота, надув щеки, как хомяк. Племянник поднял большой палец, мол, удачно прошли переговоры, шеф. Кошелек на месте, девчонка уже голая в гостиничном номере.

Я на пятках развернулся, подошел к выходу и рыкнул:

— Служебка где?

— С той стороны.

Рванул на улицу, обошел здание и успел аккурат к моменту, когда моя чертовка вылетела на улицу. Заметила меня, резко остановилась на расстоянии метра и заозиралась по сторонам.

— Попалась, птичка?

Она свела брови у переносицы, залезла в карман, и мне в лицо полетело мое портмоне:

— Да на, забери, там все равно денег не было!

Я от шока даже портмоне на подлете в воздухе поймал. Это она мне, что ли, предъявила за то, что я в кошелек мало денег положил?

— Девочка, ты себе не представляешь, что я могу с тобой сделать, — предупредил я, медленно делая шаг вперед.

— Убьете? В бетон закатаете? В рабство продадите? — выстреливала она словами, пятясь задом.

— В полицию сдам.

Я упер руки в бока и придавливал ее взглядом к асфальту. Чертовка даже не думала пугаться, задиристо так смотрела и мелкими шажочками отходила назад.

— Доказательств нет.

— Полный вагон свидетелей.

— А я тогда тоже вас сдам в полицию, — нашла она ну просто убойный аргумент.

— Меня? — я ткнул себя указательным пальцем в грудь.

— А что, если вы Барсов, то неприкосновенный, да?

Впервые мне стало некомфортно оттого, что кто-то меня знает, а я его — нет. Ринатику выговор бы по макушке выписать, что плохо досье на девчонку собрал. Что-то важное он упустил.

Развернулась и с места рванула в противоположную сторону, только рюкзак на ее плечах и видели.

Что делать? Бежать за ней? Подключать начбеза?

Мне на плечо легла ладонь племянника.

— Высший пилотаж галантности, помноженный на умение виртуозно проводить переговоры, — язвительно заметил Ринат, — Эмиль Багратович, дашь мастер-класс, а?

— Накопай мне на нее все! Я хочу знать, чем она дышит, куда ходит, чем завтракает и даже то, что видит во сне! — рявкнул я.

— Сделаю, — пожал плечами Ринат. — А мы сейчас куда?

— Ты — в офис, и пока задание не выполнишь, никаких баб!

— А ты?

— С тобой.

Нет, ну все-таки хороша чертовка. Охренеть как хороша…