Ангел из прошлого

Юлиана Лайм (2024)

Юная художница-сирота, живущая в детдоме, знает: ее отец жив. Но ей никто не верит, считая сумасшедшей. Получит ли Сима то, о чем так сильно мечтает, или оставит иллюзии ради счастья человека, который в ней очень нуждается?

Когда не видно выхода

В ночном клубе приглушается свет. Громкая, стучащая в висках музыка резко сменяется на плавную, медленную, с завываниями и диссонирующими звуками. По полу кружатся цветные блики и сумрачные тени танцующих. Назарий, облокотившись о стол, смотрит перед собой. Случайно цепляет рукой нетронутый коктейль — тот выплескивается на стол. Назарий машинально отодвигается от лужицы и украдкой достает телефон, чтобы посмотреть на время. Сколько ему еще осталось мучиться?

Изрядно выпившая девица на шпильках, покачиваясь, подходит к нему и плюхается прямо на колени.

— Пойдем, потанцуем, — она дышит ему в лицо перегаром и трясет за плечи.

Назарий морщится. Он не сразу узнал Алену, с которой, между прочим, сюда пришел, потому что она сильно того захотела. В полумрачном свете, который с зеленого сменяется на синий, с синего на красный, с красного на желтый и так по кругу, девушки сливаются в одну серую массу — их полуобнаженные фигуры, короткие платья, длинные распущенные волосы. Не потому, что они некрасивые и все такое. Просто ему сейчас совсем не хочется их рассматривать.

— Ой, давай потом, ладно? — Назарий аккуратно ссаживает Алену с колен, сам встает, освобождая для нее место, и укладывает ее на кожаный диван.

Как только Назарий отходит к стойке, чтобы выпить воды — в горле ужасно пересохло. Краем глаза замечает, как к Алене подсаживается один из гостей клуба. Та тут же переключает все внимание на него, страстно приникая к нему, позабыв, по-видимому, о танцах и о том, что Назарий — любовь всей ее жизни.

Спьяну чего только не скажешь.

Назарий какое-то время смотрит на милую парочку, а потом отворачивается.

Может, заснять это и показать отцу? А что, идея. Вдруг он пересмотрит свои взгляды и откажется от самой глупой затеи, на которую только способен.

Если только к тому времени он решит, что миллионное приданое — ерунда собачья, и счастье сына важнее.

Ага, смешно. Скорее земля начнет крутиться в другую сторону, чем это произойдет.

В задымленное помещение врывается струйка свежего воздуха. Назарий жадно глотает ее, глазами усиленно ища выход, хотя выход — он тут, рядом. Но он не может уйти без веской причины.

— О, гляди, кто к нам пришел!

— Ничего себе поворотик! А детское время-то истекло…

— Святоша, кто тебя пустил? Эй, охрана, у нас тут ЧП!

— Олег? — Назарий делает вид, что страшно удивлен и с трудом скрывает радость. — Что ты тут делаешь?

— Друг… мне срочно нужна твоя помощь. — Олег никак не может отдышаться, будто бежал всю дорогу, или ему пришлось как следует повоевать с охранниками, которые и правда не пускают кого попало. Интересно, как ему удалось просочиться? А вот и вышибалы, легки на помине.

— Да, я забыл, что пообещал тебе решить вопрос с покупкой дома, — громко говорит Назарий, перекрывая голоса тех, которые продолжают глумиться над очень смешной, на их взгляд, ситуацией. — И да, совсем забыл, что это срочно. Ну извини, вылетело из памяти. Все, все, мы уходим. — Он на ходу натягивает куртку, кивает охранникам, натянуто улыбается «мажорам», с которыми вынужден водиться, потому что отец так хочет. После чего берет Олега за плечо и идет с ним к двери, делая серьезное, даже суровое лицо, хотя внутри все ликует.

Олег — тот, кто выручит, только кинь смс-ку. Прибежит, приедет, прилетит по первому зову, чтобы спасти от хандры, одиночества и всяких гадостных ситуаций, похожих на эту. Он почти как брат. Да что там, он брат и есть. Они ведь знакомы почти с пеленок — и детском саду были вместе, и в школе… С ним всегда есть, о чем поговорить, вместе сходить куда-нибудь, даже пиццу они любят с одинаковой начинкой. Но конечно, друг не ходит в ночные клубы, у него другой взгляд на жизнь и другие интересы. И самое главное: никто его к этому не принуждает. Счастливый человек.

Только есть в его жизни странность, которую Назарий не то, чтобы осуждает, скорее — не понимает. Имя этой странности — Тамила. Это имя неразрывно связано с Олегом, и оно при виде друга неизменно всплывает у Назария в голове.

О ней Олег готов говорить бесконечно. И его не смущает, что женщина вдвое старше него. Он всегда восхищался ею как прекрасной актрисой, а еще считал ее своим близким другом. Все вроде было хорошо, но — до поры, до времени. Неясно, чем не угодил ей Олег, во всяком случае, за ним не водилось ничего плохого, и характер у него был, на взгляд Назария, идеальный. Но эта женщина просто перестала с ним общаться, будто он ее смертельно обидел, хотя ничего подобного не было, даже маленькой ссоры. Разве так поступают? Подруга, называется. А у Олега с тех пор, как это случилось, началась темная полоса в жизни.

Вообще Олег редко сердился и почти никогда не унывал, даже когда случалось что-то нехорошее. Назарий даже как-то заподозрил друга в неискренности. Невозможно быть всегда веселым, никогда не злиться и не грустить! Но когда это случилось, Олег пришёл прямиком к нему домой с остановившимся взглядом. Было ощущение, что пропажа Тамилы его потрясла намного больше, чем смерть родителей. Назарий его тогда даже не узнал. Обычно веселый и спокойный друг был страшно напряжен, а на его добродушном лице лежала тень тревоги. Если Назарий раньше считал эту «тень тревоги» только литературным выражением, то теперь он увидел ее сам — она действительно существовала. Что больше всего расстроило его, так это то, что на лбу у Олега, появилась поперечная полоса, настолько глубокая, будто она всегда там жила, как в скрытом бункере, а теперь решила выйти в свет. Она словно поставила печать на его характере.

С тех пор, когда друг в очередной раз говорил про Тамилу, то глядел прямо перед собой в одну точку. Даже не улыбался, хотя раньше всегда счастливо смеялся, упоминая эту актрису, и глаза у него так блестели! Теперь в них появилось что-то чужое, не свойственное ему. А все потому, что эта хваленая Тамила, которая по его словам, тоже его любила, без причины собрала свои вещи в гримерке и сухо отчеканила, что она увольняется, и чтобы он ее не искал. Олег пытался её остановить, расспросить, в чем дело, но куда там! Женщина выскочила из гримерки, как ошпаренная, и никто ее больше не видел. С большим трудом узнав адрес (тоже удивительно, что она лучшему другу не сообщила, где живет, и ни разу не пригласила в гости), Олег помчался туда, но Тамила больше там не жила. Расплатилась с хозяевами съемной квартиры и исчезла, естественно, тоже не сказав, куда.

Олег продолжал искать. И вот даже потом, когда он говорил с Назарием об отвлеченном, шутил, его мысли, безусловно, все были о ней.

«Она тебе точно, как мать?» — как-то поинтересовался Назарий. Ему было неясно, как можно так убиваться по человеку, который тебе никто, и утверждать, что никакой романтикой там не пахнет.

«А кто же еще?» — Олег посмотрел на него сбоку, и Назарий не увидел в его глазах привычной мягкости. Друг и раньше говорил, что коллеги вовсю обсуждают их с Тамилой отношения и говорят всякую ерунду. Но Назарию именно в этот момент показалось, что может быть они в чем-то и правы. Невозможно столько времени любить, быть привязанным к чужой женщине и при этом утверждать, что их отношения действительно так невинны. И возраст тут не при чем. Конечно, тут весомую роль играла Олегова мораль и регулярные хождения в церковь по воскресеньям. Он еще умудрялся жить так, как говорил.

Взгляд Олега подтвердил, что тема ему крайне неприятна, и что Назарий так же неправ, как и все остальные. Назарий тут же извинился. Олег простил. Но через время напомнил и попросил даже не делать таких намеков. Строго попросил и снова был в тот момент не Олегом, а кем-то другим. Назарий больше не трогал эту тему и поддерживал разговор об этой актрисе только в том случае, если друг сам его начинал. У каждого свои причуды, Олег не может быть идеальным во всем, решил он и на этом успокоился.

Эта история тянулась уже больше года, но Олег так и не оставил своей затеи. Хотя и так ясно: если человек ушел без объяснений и больше не появился — значит, он ушел навсегда.

***

Назарий, отойдя на приличное расстояние от клуба, облегченно вздыхает и, наконец, позволяет себе расслабиться. Морозный воздух хорошо остужает голову. Назарий дышит полной грудью, наслаждаясь пусть временной, но все же свободой.

— Что могу сказать — спасибо, дружище, ты меня спас. Еще б немного — и меня бы вывернуло, хотя я даже не пил.

— Теперь расскажи, что произошло? — Олег смотрит на него одновременно с любопытством и сочувствием. — Когда прочитал сообщение, подумал, что что-то серьезное… А ты, оказывается, просто тусил в клубе.

— Представь себе, — раздраженно бурчит Назарий, хотя друг ни в чем не виноват. — Просто тусил. Попал в западню и тусил что есть мочи.

— А уйти? — приподнимает брови Олег.

— Вот я и ушел — благодаря тебе. — Назарий бросает на него быстрый взгляд. — Теперь у меня есть алиби. Алена тебя уважает и если я скажу, что тебе срочно понадобилась помощь, она ничего не скажет моему папаше. А я несколько часов подышу свежим воздухом, пока она полностью не отключится, чтобы отвезти ее домой и забыть этот вечер, как страшный сон.

— То есть… ты не можешь просто поехать домой? И зачем вообще было идти в этот клуб, если не хочешь…

— Я много чего не хочу, — вскипает Назарий. — Но меня что, кто-то спрашивает? Должен теперь повсюду сопровождать эту дурочку Алену. И знаешь почему? Теперь это моя невеста. Вот так-то, можешь поздравить. Хотя нет, не надо, я передумал.

Высказавшись, Назарий садится на первую попавшуюся сырую после дождя лавочку. Он словно потратил все силы на эти слова, сжег топливо, и дальше некуда двигаться — все, приехали, тупик.

***

Это случилось сегодня утром, причем так быстро, что Назарий не успел никому сообщить. И по правде — не особо стремился. Ведь все решили за него, в который раз. Теперь не хватало только штампа в паспорте, точнее — этой нехваткой можно было хоть немного притормозить отца, который на полном серьезе считал, что Назарий теперь должен обращаться с Аленой, как муж с женой.

— Можешь не делать Алене предложение, мы и без этого уже все решили, — с довольным лицом зашел к нему сегодня утром отец. Да так неожиданно, без стука, что Назарий едва успел захлопнуть ноутбук с архитектурными эскизами — за это его бы точно по головке не погладили.

— Правда, мы еще не определились с датой свадьбы. Но чем скорее — тем лучше. — Отец был на своей волне, поэтому, к счастью, не заметил его неловких движений.

— Подожди, какая свадьба? — Назарий вмиг осип и почти потерял голос, у него даже ноутбук чуть не свалился на пол. — Ты хочешь сказать, что и Алена уже согласна? И что вы все решили… без меня?

— Ну да, — сказал отец таким тоном, будто в этом нет ничего странного. — Ее родители согласны — этого достаточно.

— Но я не хочу! — Назарий произнес это скорее машинально, чем осознанно. Нет смысла спорить с отцом, когда у него такое настроение: в его глазах так и прыгали денежные купюры. Мало того, что Назарию пришлось целый год встречаться с Аленой, каждый день слышать ее противный голос по телефону или рядом с собой — прямо на самое ухо, так теперь он что, должен связаться с ней… на всю жизнь?

— Мне кажется, это уже слишком, — тихо добавил он.

— Лучше подумай, какую фирму мы получим, там же колоссальные обороты! — Глаза у отца горели. — Наша компания — просто младенец по сравнению с этим мустангом. Наши проекты будут востребованы в Европе и Америке — давно уже пора выбираться из этого захолустья. Ты вообще понимаешь масштабы всего, что нам достанется?

— И вообще Алена — хорошая девушка, — добавил он, как бы опомнившись. — Красавица — личико ангельское, фигурка — супермодель. Где ты такую найдешь, да еще с таким приданым?

— Если она тебе так нравится — то женись на ней сам! — выпалил Назарий. — И все деньги, фирмы, обороты тоже оставь себе.

***

— Лучше бы я этого не говорил. — Назарий смотрит на Олега сбоку — тот внимательно его слушает. — Я просто не сдержался, забыл, с кем имею дело. И тут папаша начал такое, что лучше уши заткнуть и сбежать из дома, желательно насовсем. Похоже, он догадался, что я терпел Алену только ради того, чтобы он не выгнал Фролыча.

— А он что, грозился? — осторожно спрашивает Олег.

— Папаша сказал, что он ему больше не нужен, и что отправит его на все четыре стороны. — Голос Назария дрожит, как он ни старается казаться неуязвимым. Но с Олегом это и не надо, он понимает.

— Отправит? — переспрашивает друг. — Но почему? Чем он ему не угодил?

— Да просто так. Ему все без разницы, надоел человек — все, пришло время избавиться.

— Он ведь знает, что ему некуда идти?

— Еще бы не знать! Но он же садист, с удовольствием выставит его за дверь — на улицу в мороз. Без еды, одежды, документов… Откуда у него документы, если папаша за ним пристально следил, чтобы тот из-под контроля не вырвался. А теперь такие разговоры — типа выжал из него все, что только мог. По его словам, Фролыч больше не способен ни на что новое. Это все отговорки — папаша получает от него прибыль и немалую. Но он все равно выгонит его, если я не соглашусь на его условия. Он меня и раньше этим держал, и мне приходилось встречаться с Аленой — ну ты знаешь, как я был «счастлив». Самое худшее то, что Алена согласна, и ей не важно, что я ее не люблю. Не понимаю, зачем ей это нужно!

— Мне тоже кажется, что Алена тебе не пара, — наморщив лоб, проговаривает Олег. — Тебе подошла бы другая девушка, простая и милая. Вот, к примеру, такая, как Сима, моя знакомая из церкви. Ну, которую мы вчера встретили на перекрестке.

— Если бы Алена была такой, я бы, не раздумывая, согласился! — говорит Назарий. — Но она слишком другая.

— Ты серьезно? — Заинтересованно смотрит Олег. — Тебе так понравилась Сима?

— Она показалась мне странной. — Назарий пожимает плечами. — Но если бы папаша мне предоставил выбор между этими двумя, я бы выбрал то, что мне ближе, и согласился бы на этот брак со спокойной душой. Она бы рисовала свои портреты, а я бы, наконец, решил вопрос с Фролычем.

— Ничего себе, — негромко произносит Олег. — А я-то думал, чего ты так замкнулся после встречи с ней — ты целый вечер потом молчал.

— Да ничего такого, — раздраженно говорит Назарий. Ему порядком надоело это сватовство со всех сторон. — Я просто так сказал, что, уже и сравнить нельзя? А ты уже вообразил себе что попало. И вообще мне кажется, что она немного… ну, того, не в себе. Чего это я должен искать ее отца, я что, Шерлок Холмс какой-то?

— Сима с детства живет в детдоме, — говорит Олег. — Понятное дело, что она мечтает найти родителей… в ее случае именно отца. Мне очень ее жаль, но я не знаю, как ей помочь — к тому же у меня она помощи не просила.

— А я, значит, удостоился, — фыркает Назарий и отворачивается. — Знаешь ли, у меня своих проблем хватает.

Какое-то время они сидят в тишине, прислушиваясь к звукам ночного города. С другом так хорошо молчать, он все понимает и без слов. Да и что говорить, когда ясно: ситуация безвыходная.

— Чтоб ты понимал — мне надо пойти глянуть, что там с Аленой. — Встрепенувшись, Назарий смотрит время на смартфоне. Показывает уже полвторого ночи. — Все-таки я должен отвезти ее домой, иначе потом проблем не оберешься.

Назарий, досадливо махнув рукой, встает с лавочки. Жаль, что он не может сразу отправиться домой и заснуть чистым сном младенца, без единой мысли о грядущей женитьбе. Все, детство закончилось. На нем висит этот противный долг, и ему придется его исполнить, иначе Фролычу не поздоровится.

Он просит Олега подождать несколько минут — его он тоже подбросит до дома, — а сам плетется в клуб, где даже мысли о нежных и чистых девушках стыдливо заматываются в невесомый саван и разлетаются прочь.