Не стоит село без Лёли. Истории из глубинки

Юлия Сергеева (2024)

В книге собраны семейные истории разных поколений женщин моей семьи, случившиеся в Островских деревушках. Главная героиня — прабабка Лëля. Долгую жизнь провела в глубинке, а как ушла по старости, так и вся жизнь из деревни вслед за ней. Когда-то крепкие дома поросли травой. От посёлков остались только названия на карте. Уходят и люди, которые эти названия помнят. Читая истории из книги, вспоминаешь время, когда на учёбу ходили босиком. Перед порогом школы на разбухшие ноги надевали сапоги, потому что до было жалко. Выученный учебник относили в другую деревню. Государству сдавали продналог. Кланялись мужику. Ходили шептать к бабке. Сбегали из деревни в город, а каждые выходные возвращались. Не обошлось, конечно, и без весёлых историй. Ведь как любила говаривать баба Лёля: — Не на всё Бог, как маленькие Боженятки. На страницах книги много мудрых фольклорных выражений. Есть послевоенный рецепт съедобной бомбы. Любовное письмо на обороте фотографии. Отрывки и стихи из девичьего дневника.

Продналог

После войны очень тяжело было. Не то, что корову, курицу, хозяйство восстановить было трудно. Из чего?

Однако партия установила продналог. Не важно, есть ли у тебя скотина или нет. Раз живешь в деревне, обязан сдать государству ежегодно столько-то яиц. А кого волнует, что кур у тебя нет? Столько-то картошки и прочего.

Как же обделяли себя во всем эти женщины с детьми и стариками, чтобы заиметь денежку и на неё приобрести яйца, мясо и прочее, что необходимо было сдать государству. И все это шло от правившей коммунистической партии. Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь ненавидел коммунистов так, как Лёля.

— Одно дело, когда в хозяйстве был мужик, другое — где бабы и дети.

Мой прадед Николай пропал без вести. Лёля ждала своего мужа с войны всю жизнь. Очень верила, что вернётся. Обводила имена родных в красной «Книге Памяти». Про мужа говорила:

— Пропал — не умер. Может быть, в плену, а может, идёт издалека.

Лёля гадала перед сном «на Самсона».

На Самсоновых горах

Стоят три Ангела в головах.

Один пишет, другой читает,

Третий правду говорит.

А ты, Самсон, разгадай мой сон.

Коли вернётся мой Коля,

Дай мне во сне что-нибудь,

А не вернётся — отними.

— Бабуль, а что снилось? — спрашивала я.

— Стою у магазина в очереди за отрезом. Женщины выходят с магазина довольные, с материалом в руках. Мне так ничего и не дают, но и не отнимают.

Лёля ждала мужа с войны полвека. В её сердце он был жив. На предложения о повторном браке отвечала отказом. Уже старше восьмидесяти лет сказала:

— Он был старше меня на пять лет. Имея больной желудок, не дожил бы.

Лёля прожила долгую жизнь по двум причинам. Первая — в детстве, в юности, когда закладывается основа для здоровья, в доме родителей было хорошее здоровое питание. Вторая — она подлечивалась. Как колхозница, имела возможность лечиться в клиниках Ленинграда.

В это время в колхозе за Лёлю работала дочь Тамара. В том числе и на должности конюха. Тамара таскала три ведра разом: два на коромысле, на одном плече и ещё одно в руке. Нужно было наносить много воды, чтобы напоить лошадей.

Когда Петя Петун (отца звали Пётр, отсюда деревенское прозвище Петун) увидел это, он взял вожжи и отхлестал Тамару.

— Не смей поднимать такие тяжести.

Но не нашлось ни одного взрослого в колхозе, который сказал бы, что не обязана работать за свою мать, ведь она несовершеннолетняя. Некому было подсказать.

Тамара проживет только 61 год. Умрёт раньше Лёли. Помню, в Острове на похоронах бабушки у гроба я услышу:

— Старше Лёли выглядит.

Это не удивительно. Проживание в землянке, тяжести, плохое питание в военные и послевоенные годы. Походы в школу во время распутицы, когда в ноябре берегли сапожки и переходили лужи босиком. Ноги краснели, разбухали так, что в сапоги их было не вбить и не отогреть часами.

Как только выбрались из землянки в дом, поставили кровать, в которой Лёля спала с сыном. Тамара ложилась на лежанку. С вечера было жарко, но к утру лежанка выстывала. Ну и какое тут будет здоровье?

Зато продналог выполнялся. В Ленинграде, а в Москве тем более, всегда были продукты и отопление в квартирах.