Опус Серого Волка

Юрий Кирсанов

Сергей Волкий внезапно находит у себя под окнами Банду Архитекторов. Бродячих скульпторов, которые делают такое из снега, что даже местная пьянь не поднимает руку на столь прекрасные ваяния. Почему же они все таки Архитекторы? Они расскажут Сереже сами, когда тот резко окажется среди их рядов в поиске интересной жизни. Кто же они именно? Начиная с самых низов, Волкий быстро поймет, кто есть кто. Или ему будет так казаться? Постепенно снежный ком разрушит все на своем пути, падая с горы.

Глава шестая Сумеречные успехи и взлеты

Утром не встал, а пошел на взлет. Это вследствие важности дня, о котором думаешь в преддверии сего и не только. Мама рассказала, как ей рассказали, что я натворил ночью в подъезде. Ей не нравилось, что я больной, выхожу на улицу, тем более в такой час. Посыпались вопросы: что я делал так поздно, зачем испугал женщину и какого черта дверь еще не перекошена?! На все эти вопросы легли мастерски сложенные, лживые ответы.

— А дверь? Что дверь? Мне и так нравится, — сказал уже выходя, но не тут то было. Меня не выпускали. Мои обвинения? Плохое поведение, несоблюдение постельного режима, ночные прогулки неизвестно где и с кем, общее непослушание. Зацепившись за ее же упрек, ответил, что дверь покрасить поможет моя суженая. Только с ней надо поговорить с глазу на глаз. Впервые за последнее время ей не врал. Почти. Видимо, возможность познакомиться с невесткой, ее прельстила и меня отпустили с ограниченным временем. Заранее было известно, что уложить все задуманное не получится в указанный срок. Проделав те же операции, что и в прошлый раз, уже подходил к школе. На этот раз людей было намного больше. Целая вереница груздей, школьников. Однако даже среди них смог выцепить незнакомое лицо предположительного учителя. Интересно даже не то, что кто то захотел стать учителем, а то, что для вакансии у нас в школе кто-то должен был умереть.

Ждать общую ватагу подруг не имело смысла поэтому, у меня был план украсть Веронику на лестнице. Найдя их, надеялся, что она в самом конце. Иначе просто провал. Увидев ее тихий, тонкий стан поднимающийся на лестнице как раз в конце группы, я действовал. Ухватив ее за рукав, как в тот раз показал палец около губ. И жестами позвал за собой. Даже не посмотрев назад, она начала следовать. Мы направлялись в столовую. Сейчас там было минимально люду и мы могли спокойно пообщаться. Присев за стол, я начал:

— Видимо, ты не забыла обо мне, это хорошо.

— Хм — м — м… Не могу сказать то же самое. Хоть ты мне не чем и не обязан, ведь мы еще даже не друзья, — больно укололо в сердце, потому что правда.

— Раньше не мог. Когда мы тогда прощались, ты спросила, интересный ли я человек.

— Я спросила, интересная ли у тебя жизнь. Это разное.

— Как это разное, не объяснишь? — подставил руку под голову и готовился ее слушать. Только и хотел ее бархатного голоса.

— А вот так. Разные. Человек интересный может представляться интересным и к внешней стороне человека, и отчасти внутренней. Побуждения, рассуждения, идеи. Человек с интересной жизнью сам себя объясняет и объявляет. Жизнь его интересна, не завися, причастен он к этому или нет.

— То есть если ты жертва обстоятельств… И твоя жизнь все равно может быть интересной?

— Так и есть. Хм — м — м. Люблю таких. Поэтому стараюсь окружить себя людьми с такой жизнью. Катя, которая рядом стояла со мной, любит кормить бездомных животных. Сколько у нее историй о том, как ее чуть не съели заживо или как ее покусали, и теперь ей нужно множество уколов от бешенства. Вторая Катя постоянно с Викой цапается. Они будто были созданы, чтобы волосы выдирать друг другу. А Полина просто удивительна тем, что умудряется держать нас всех вместе. Хотя становится не так удивительно, когда узнаешь, что она держит своих родителей вместе. Они хотят развестись уже как пять лет.

— А твоя жизнь в чем заключается?

— Не в чем, кручусь сначала в школе, обязательно все пятерки должны быть. Потом с репетитором учу языки, которые мне не пригодятся. Секции, кружки, медали, награды, грамоты. Кому это нужно? Кому интересно?

— Такая жизнь… Это инвестиция в будущее. Если тебе кажется жизни остальных беззаботными и увлекательными, то ты ошибаешься. Нет, ты права, только завидовать им не стоит. Ты устроишься на отличную работу, будешь путешествовать. А что Катя, к примеру? Ее собаки съедят, про обоих говорю сейчас, — Веро́ника улыбнулась, отвела свои зеленые глаза в сторону и хлопнула меня, смеющегося, по руке. — Если не против, можешь послушать про мою счастливую жизнь. Раньше не мог к тебе прийти, потому что заполнял свою жизнь интересом. Если в прошлый раз она становилась все интереснее, то сейчас жизнь действительна — сплошное приключение. Очень странна, но интересна. Знаешь Колю Бобенко и его работы?

— Кто же его не знает…

— Так вот, я теперь работаю с ним. Или на него? В принципе без разницы. Главное, что я ему в помощь при создании великого.

— Хм — м — м, ну и какого там? Слышала, что это почти как работа, только единственное отличие, что тебе почти не платят.

— Действительно так. Сперва мне выдали инструмент, потом его отобрали, потом меня избили им. Но ничего страшного. Я познакомился с Оксаной. Это тоже лопата. Они дают инструменту женские имена и считают свою лопату уникальным оружием против замерзания. Познакомил меня Энерго. Любит считать себя ЛЭП и присвоил себе слоган «энергия в каждый дом». Если к нему подключить провода, действительно можно целый город запитать. А избил меня моей же лопатой Пахом.

— Что же, как в фильме?

— Каком?

— Хм? Ты что не знаешь «Зеленого слоника»?

— Агх. В фильмах я не силен, прости.

— Извиняться здесь не за что. А как же твою лопату зовут?

— Ну, для начала ее нужно вернуть. У Пахома с ней родительские отношения.

— Что же лопата его усыновила?

— Если бы.

— Хм — м — м. Знаешь, возможно, если ты дашь ей имя она к тебе и вернется.

— А это идея, какое же посоветуешь?

— Не знаю. Хм — м — м… Какое тебе понравится?

— Мне твое имя очень нравится, — Веро́ника премило покраснела. — Знаешь, мне даже кличку дали — Пьеро из Буратино. Говорят, я такая же кукла, как и он.

— Здесь бы согласилась, — нет, ну это уже хамство. Она поспешила оправдаться:

— Ты очень интересный… С внешней стороны… — видно было, что это давалось с трудом, и все ее лицо залилось пунцовым цветом. Она засмущалась и опустила глаза еще ниже. Меня постигла та же участь, только с улыбкой.

Невольно повисла какая-то пауза, и хотелось поскорей ее прогнать.

— Ну, это… все это… только в первый день. Потом мы делали клубок снега, надо было полить ограду водой, а я часть расплескал в подъезде. На утро замерзло, и бабушка поскользнулась, но это ничего, потому что я вчера тоже там поскользнулся, — зачем вообще все это рассказываю и говорю. Волнение ворочает моим языком. Тут прозвенел звонок, не дав мне собраться.

— Большая перемена закончилась. Сереж, мне пора. Еще увидимся, надеюсь, — остановил ее, потянув за рюкзак, развернув и положив руки ей на ее совсем хрупкие плечи.

— Вместо надежды встретиться со мной, давай лучше встречаться, — Веро́ника опустила глаза в сторону.

— Мы ведь еще даже не друзья, — она наконец вернула свой взгляд.

— Зачем нам быть друзьями, когда мы можем быть кем то большими? — начал бурить ее глазами.

— Глупый. Не знаешь, что лучшие отношения начинаются с дружбы, — начав приближать ее, приговаривал почти шепотом:

— У нас и так… — но она прильнула свой тоненький пальчик к моим губам. Отстранила руку в жесте рукопожатия.

— Дружба? — посмотрев на руку с секунду, наконец, нашел чем заверить и завершить. Пожав руку, сказал двусмысленно:

— Пока, — и тут подтянул руку к губам в порыве нежности. Она разрешила это, хотя чувствовалось, что была удивлена. Взгляд понял — приятно. Взгляды, соединившись, бросили искру, как удар молота о наковальню. Она отвернулась от наковальни в красном цвете лица и удалилась, не сказав «пока» в ответ, оставляя ни только свой приятный запах, но и надежду. Проводил ее взглядом, пока она кокетливо удалялась физически, а вот метафизически она все была ближе и ближе к моему сердцу. Пришлось присесть и подумать. Слишком много всего было потрачено в эти двадцать минут.

Вроде отшила, а вроде нет. Ей просто страшно, что все пройдет слишком быстро. Есть надежда! Возможно, просто себя утешаю, что стал просто другом. По сути ей прихожусь ни больше не меньше, чем какая-то Полина, или Катя, или Екатерина II. Однако до сегодняшнего дня был даже меньше, чем это. А самое главное, она не сказала пока! Дружба? Пока! Пока что дружба! Ответила бы «пока» и она определила смысл точно. Ладно, сидеть и заниматься разбором полетов можно бесконечно. Надо быстрей двигаться дальше. Посмотрев в телефон, увидел с дюжину пропущенных звонков и сообщений. Все от мамы. Некогда. Меня осенило. Наконец вспомнилось, что эти два живых олицетворения геморроя говорили.