Свободный танец предложил не только новую культуру танца, но и новую
философию искусства, новую эстетику.
То, что сегодня мы знаем как способность сопереживать чужим чувствам, зародилось в качестве явления
философии искусства, призванного объяснить, почему определённые картины и скульптуры вызывают у зрителей отклик.
Но задача
философии искусства – не предписывать художникам, как им творить, а выяснить, что такое прекрасное и как оно проявилось в существующих произведениях искусства; она не имеет никакого желания давать правила для художников.
Однако если мы не будем задерживаться на этих ошибках и будем иметь в виду только конкретное изложение, то этот способ рассмотрения доставляет
философии искусства те наглядные иллюстрации и подтверждения, историческими подробностями которых философия не может заниматься.
Такая
философия искусства сводит к отрицанию искусства.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: мальвовый — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Но, так или иначе, можно с уверенностью сказать, что
философия искусства останется бесплодной, если только не заставит нас осознать функцию искусства по отношению к другим разновидностям опыта, не укажет, почему эта функция выполняется столь неподобающим образом, и не предложит условия полного исполнения указанной обязанности.
Чтобы понять, почему это так, нам надо поставить основные принципы современной
философии искусства с ног на голову.
Опираясь на теорию
философии искусства, ответим на вопрос о значении искусства для науки психологии.
Глубокая и искренняя
философия искусства и науки, может быть, совершенно погибла в наше время пустых и поверхностных знаний.
Уже в ХIХ в. эстетизм был неразрывно связан с политической сферой и был возможен только в рамках детально артикулированной социальной
философии искусства.
Впервые, пожалуй, было сказано, что уайльдовская
философия искусства, при всей парадоксальности её положений, содержит немалую долю истины, если, конечно, не понимать слова писателя буквально.
Именно через переописание и переосмысление трагедии в соответствии с эпистемологиями других эпох становится возможной обновлённая
философия искусства.
Это подводит нас к кантовской
философии искусства, ещё одному триумфу формализма, хотя в этом разделе своей философии он не использует это слово18.
Многим авторам, пишущим по проблемам истории эстетики, свойственно стремление связать освещение коммуникативных проблем с семантической
философией искусства, тем самым включив последнюю в философско – эстетическую традицию.
Эта проблематика естественным образом выводит авторов на ещё одну новаторскую тему
философии искусства – собственно эстетический опыт, в пространстве которого только и функционирует подлинное искусство.
Суть институционализма в американской
философии искусства заключается в относительности внутренних, т. е. художественных и, соответственно, эстетических, признаков произведения и в значимости этого подынститута искусства (в данном случае под ним институционалисты подразумевают мир искусства, что-то вроде профессионального сознания или художественной среды).
Для того чтобы запеленговать чувствительность нового типа, нужно выйти за границы
философии искусства и попытаться осмыслить изменения в мироощущении европейцев за те несколько веков, которые отделяют рождение постсредневекового искусства от его решительной деструкции в начале XX столетия.
Энвайронментальная эстетика формируется на основе таких нетрадиционных для классической
философии искусства принципов, как ризоматичность [*], лабиринтность [*], абсурдность, контекстуальность, интертекстуальность [*], парадоксальность, интеллектуальная игра, сознательный эклектизм и т. п.
Очевидно, что институциональная теория искусства, представляющая
философию искусства, испытала влияние возрождающегося во второй половине XX века во всём мире социологического, или позитивистского, мышления.
Философия искусства должна постигнуть мысленным образом, в чём состоит это содержательное начало и прекрасные формы его проявления.
Любопытно, однако, что реабилитация платоновской дискурсивности развёртывается не только по линии традиционной
философии искусства и даже не только в силу художественных экспериментов, в данном случае практики символизма, но и в формах имплицитной эстетики или в контексте новых научных направлений, например психоанализа.
Философия – не рефлексия, так как никому не нужна философия, чтобы о чём-то размышлять; объявляя
философию искусством размышления, её скорее умаляют, чем возвышают, ибо чистые математики вовсе не дожидались философии, чтобы размышлять о математике, как и художники – о живописи или музыке; говорить же, будто при этом они становятся философами, – скверная шутка, настолько неотъемлемо их рефлексия принадлежит их собственному творчеству.
Они практиковали то самое, что изучали и над чем философски размышляли, и в этом отношении кембриджских платоников можно уподобить художникам и учёным, разрабатывавшим
философию искусства и науки.
Эта
философия искусства имеет и свои исторические корни в эстетических учениях прошлого.
Платоновская символическая
философия искусства лишала последнего познавательной ценности и рассматривала его как препятствие на пути познания истинно сущего мира – мира идей.
Свою
философию искусства изложил в книге «Biographia Liter-aria» (1817).
Немало внимания уделено
философии искусства французских и русских символистов и новому пониманию их творчества.
При этом – что и побудило нас к публикации всего эпистолярного блока в его изначальном виде – во всех письмах без исключения речь идёт о самых острых, насущных, полемических, часто мало изученных темах и проблемах
философии искусства, эстетики, религии, эзотерики, метафизики, нравственности, кризиса культуры, искусства, человека как homo sapiens, о любви, жизни и смерти в их метафизических измерениях и об искусстве, искусстве и ещё раз искусстве.
Шеллинга мы обретаем мыслителей, убеждённых в близости
философии искусству.
Важным в контексте наших изысканий является то обстоятельство, что согласно данной концепции вышеназванные объективации духа, т. е. народ и искусство, оказываются тесно взаимосвязанными, т. к. согласно немецкой идеалистической
философии искусство, в том числе и литература, является выражением индивидуальности народа.
Я буду постигать тайны живописи, изучать
философию искусства, историю, религию.
Поэтому подлинным смыслом, с которым следует понимать такого рода философию, является эстетический смысл, и именно поэтому
философия искусства является подлинным органоном философии.
Современная
философия искусства невозможна без феноменологии, поскольку она описывает механизмы формирования смыслов в сознании.
В более широком смысле я покажу, как постмодернистская
философия искусства, которую олицетворяет выражение «годится всё что угодно», использует преимущества технологического прогресса и как рыночная культура дифференцированного консюмеризма и индивидуалистического либертарианства, превозносимая постмодернизмом, была в конечном счёте реализована такими компаниями, как Amazon, Facebook и Twitter.
Греческое слово aisthesis означает, разумеется, восприятие, но в силу определённого исторического процесса «эстетика» стала наименованием
философии искусства, тогда как в силу другого исторического процесса различные художники и теоретики xx в. решили отказаться от отождествления искусства с эстетикой.
Утверждение постоянства внутреннего принципа – то есть морфогенетической связности – в дальнейшем подчиняет определение формы требованиям содержания и противостоит постоянству формы, внешней неизменности, гарантом которой служит её узнаваемость (оба термина мы заимствуем из китайской
философии искусства).
Читая статьи критиков, рецензии, обзоры современной литературы и т. п., замечаешь любопытную особенность: в них отсутствует ключевое слово
философии искусства – красота.
Постмодернистская практика привела к тому, что язык искусства, язык науки (в особенности прикладной) и метаязык
философии искусства, философии науки и философии вообще перешли на общий для всех метауровень и, собственно говоря, стали лишь различными диалектами одного языка.
Это философия жизни и одновременно
философия искусства нашего мудреца, сэнсея, шута горохового, актёра всемирного театра.
Эпистолярный жанр в сочетании с умеренной научной аналитикой позволяет авторам рассматривать многие существенные темы
философии искусства в контексте живого и непосредственного анализа конкретных произведений искусства, как классических, так и самых современных, появляющихся на международных биеннале, на театральных подмостках, художественных выставках, в кино или на телевидении.
Это было не только новое видение мира во всем его чувственном великолепии и потрясающем разнообразии, мимо которого я еще вчера проходил равнодушно, просто не замечая его: это была, вместе с тем, новая
философия искусства, героическая эстетика, ниспровергавшая все установленные каноны и раскрывавшая передо мной дали, от которых захватывало дух.
Более последовательна в этом отношении школа так называемого «аэссенциализма» в американской
философии искусства [1].
Это сложно и замешано на противоречиях современной
философии искусства.
Рассматривая эстетическую действенность пространства, они не выходят за границы
философии искусства.
Это критика прежних спекулятивных умозрительных построений классической
философии искусства.