Гвоздём в гроб моей лингвистической карьеры стал, наверное, курс
философии языка, куда я записалась той зимой.
Итак, на взгляд социального психолога, совершенно верные по сути наблюдения авторов текста о
философии языка используются не в соответствии с явным смыслом высказываний, а в соответствии со смыслом скрытым.
Она же позволит марксистской
философии языка обнаружить впоследствии инструментально-прагматическое измерение высказывания, а медиачувствительной мысли – нащупать технологический субстрат коммуникации.
Малая часть, которую можно считать профессионалами в проблемах
философии языка, всё поняла и сейчас слегка гордится собой и негодует на меня за «издевательство над настоящей наукой».
Именно в эту эпоху и получили развитие конфуцианство и даосизм, а также моизм (разновидность непредвзятого консеквенциализма), школа имён (занимавшаяся
философией языка и диалектикой), легизм (философия государственного управления, основанная на чётких законах, требующих неукоснительного исполнения) и школа инь-ян (стремившаяся постичь и в перспективе контролировать ход истории посредством сил инь-ян и взаимодействия пяти первоэлементов).
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: натуралистически — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Такая теория позволяет разрешить проблему, которую в
философии языка обсуждают до сих пор: если мы будем давать определение каждому слову, то нам потребуется давать определение словам, из которых состоит предыдущее определение, и так до бесконечности, и мы в таком случае вообще не сможем о чём-либо рассуждать.
Без последнего всякая вообще
философия языка остаётся полностью фрагментарной, потому что связь между языком и знаком (связь между человеческим языком и письмом – лишь отдельный её пример) изначальна и фундаментальна [там же].
Вопрос о том, должен ли язык точно отражать факты (революционной) действительности или последняя должна быть сама революционизирована посредством языка, то есть раскол между парадигмами литературного позитивизма и дискурсивной инфраструктуры, станет принципиальным, когда синхронность двух этих рядов разойдётся, а дилемма всякой (медиа)
философии языка получит политическое звучание.
Со стороны остранённо-научного – аналитическая
философия языка и разные другие современные дискурсивные пространства.
Наконец, говоря о древнегреческой
философии языка, отмечают, что её представители занимались и такой дисциплиной, как фонетика, хотя при этом отождествляли звуки и буквы.
Современная философия – по мнению многих учёных – это по преимуществу
философия языка, шире – знака.
Правильнее будет говорить о влиянии посредника или общего родственника – англосаксонской
философии языка середины XX века.
Фундаментальным понятием современной
философии языка является текст, что определяет широкий круг исследовательских программ, связанных с научным текстом.
Одним из важных аспектов древнегреческой
философии языка стала попытка осуществить классификацию слов на логической основе, которая впоследствии легла в основу традиционной схемы частей речи, сохранившейся с некоторыми изменениями вплоть до наших дней.
Это обстоятельство выделяет русскую школу
философии языка из мирового контекста, служа дополнительным указанием на конвергентность лингвофилософской мысли в рассматриваемый исторический период [Осука, Кибе 2001].
Возвращаясь к понятию неопределённости условий договора, предложенному английскими юристами, следует обратить внимание на то, что не все выводы
философии языка целесообразно механически переносить в область права для конструирования новых правовых дефиниций.
Лингвистика и
философия языка говорят о «значении».
Современные математизированные разделы
философии языка, особенно семантика, занимают промежуточное положение между тем и другим, давая формализованное исчисление языковых форм и при этом не отвлекаясь от них, как это делает формальная логика, но и не обладая ими всерьёз, как ими обладает лингвистика.
Но именно его участие в журнале не случайно: из видных немецких лингвистов того времени лишь он интересовался
философией языка.
Идея предикативности входит в сердцевину ивановской символической
философии языка, облачаясь в самые разнообразные языковые одежды.
Подобный процесс наблюдается и в современной авангарду
философии языка – фактически именно в этот период лингвистика впервые формирует свой категориальный аппарат, делая язык полноценным и независимым объектом исследования.
Они создали вполне самобытную
философию языка, в которой на высоком философском уровне была продумана онтология слова и его отношение к современной научной терминологии и поэтическому лексикону.
Тем самым проблематика логоса-слова вводится в становящуюся энергийную
философию языка.
Беда всякой теории перевода состоит в том, что эта теория должна исходить из внятного (и притом вполне надёжного) понятия «эквивалентности сигнификата», в то время как нередко случается, что на многих страницах по семантике и
философии языка сигнификат определяется как то, что остаётся неизменным (или эквивалентным) в процессе перевода.
Достигнув своих вершин в прошедшие века,
философия языка теперь яснее осознает пределы своих эпистемологических возможностей как философия человека.
Софистический дискурс – это опыт совершенствования и оттачивания рассудочной мысли, а также создание предпосылок
философии языка.
Учитывая современное развитие
философии языка, поиск априорных условий знания на пути исследования языковых форм представляется весьма перспективным.
Становление
философии языка в мировой науке оказало и оказывает существенное воздействие не только на структурную организацию, но и на содержание проблемных полей философского знания, охватывая своим влиянием не только гносеологию и методологию, но также и онтологию, понятую как онтология человеческого существования, и антропологию и педагогику, психологию и пр.
Конституирование
философии языка рефлексивно осмыслено в западно-европейской науке как лингвистический поворот в философской традиции, инициирующий перевод философских проблем в плоскость языка и поиск их решения посредством языковой аналитики.
Он вывел
философию языка из общегносеологических философских моделей в сферу самостоятельной философской проблематики.
Поэтому тому, кто берёт на себя труд по прояснению возможностей применения методологии
философии языка (шире – знака) к праву, должен определиться, о какой именно методологии он рассуждает.
В лингвистике и
философии языка имеют дело с двумя типами значений: лексическими и грамматическими.
Интуиция диалога питает бахтинскую
философию языка; она легко распознается в теории романа, равно как и в герменевтике последних десятилетий.
Это было бы невозможно, если бы не существовало фундаментальной
философии языка, пусть и скрытой, и определённой последовательности даже, казалось бы, в самых неправильных модификациях диалекта, например, в модификации произношения.
Отношения грамматики с логикой – богатая тема, которая могла бы нас увести к средневековой, а затем и античной
философии языка, но в данном случае интереснее сама оговорка лингвиста, уже допустившего индустриализацию языка и механизацию грамматики, но все еще отстаивающего некие привилегии логического мышления (которое тем не менее ставится от грамматики в зависимость).
Борьба с философизмом в науке, часто распознаваемая в качестве софистики, является сведением счётов с тем, что на естественном языке не поддаётся никакой формализации: философизацияестественнонаучного языка в духе лингвистической философии или
философии языка означает возвращение науки к собственному истоку – риторической теории числа (Шилов).
Швейцарский лингвист говорит о
философии языка парадоксальными тезисами, которые не вписываются в гносеологию западной философии.
Во многом в силу этого обстоятельства
философия языка становится одной из господствующих парадигм философии XX века.
Одновременно под влиянием гумбольдтовской
философии языка он актуализирует понятийную пару ergon vs. enérgeia в качестве основной концептуальной оппозиции.
Философия языка предлагает свой ответ – всё дело в контексте.
Даже язык, при помощи которого формулируются такие идеи, оказался под сомнением, поскольку теоретики в области коммуникации и
философии языка сделали нашу фундаментальную социальную реальность – общение друг с другом – предметом критического рассмотрения.
Междометная гипотеза в
философии языка возникла не сегодня.
Причём и теперь это понятие выдвигается вперёд благодаря импульсам, исходящим от физики (поздняя ньютоновская механика), философии (материализм) и риторики (гумбольдтовская
философия языка).
Философия языка необходима также потому, что знание выражается или может быть выражено в виде суждения или утверждения.
Называние-наименование является особой проблемой набоковской
философии языка.
Из этого вытекает два вывода для
философии языка писателя: вещь невозможно назвать однозначно и, кроме этого, в попытках называть нужно идти по нескольким путям, а несколько слов вмещают, включают значительно более широкий круг семантической игры ассоциаций.
Философия языка знакома с речевыми актами, с помощью которых не только совершают высказывание, например что-то описывают, но которыми можно что-то «сделать».
Философия языка отличается от филологии тем, что филологи максимально препятствуют внедрению концепции «пишется как слышится», а философы максимально препятствуют внедрению концепции «говорится как думается».
Руднев тоже опирается на аналитическую
философию языка и так же она у него оказывается способом говорить об ужасе и других экзистенциальных вещах.