ТРИОН. Полёты биоробота в пространстве и времени. Историко-философский приключенческий роман

Александр Иванович Фефилов

Биоробот создан в лаборатории искусственным путём. Он отличается от обычных людей феноменальной памятью на события прошлого. Его постепенное «очеловечение» начинается тогда, когда машина времени вследствие поломки «бросает» его в далёкое прошлое. В сознании биоробота противоборствуют и объединяются два начала — искусственный интеллект (Трион) и зарождающаяся социальная личность (Глеб).

Два в одном

А. Г. Боголюбов слегка нахмурился, провожая взглядом уходящего в сопровождении лаборантов Триона.

— Коллеги! Кажется, мы допустили одну процедурную ошибку.

— Надеюсь, не ту, о которой я говорил? — Гаинский Д. В. с удивлением посмотрел в сторону шефа.

— Наша биопрограмма заточена на имя Трион, а не на «Глеба Игнатьевича».

— Внедрили вирус с помощью второго nominum proprium? — Осипинцев И. Ф. почесал затылок.

Гаинский Д. В. посмотрел на приоткрытую дверь лаборатории диагностики и сказал приглушённым голосом:

— Шеф, думаю, что Ваши опасения напрасны. Любой природный биообъект, не говоря уже об активном биосубъекте, конфигурирован в соответствии с изменяющимися условиями среды. Без конгруентности, даже грубой физической, любая форма жизни обречена на гибель. Допускаю, что вторичная, артефактная природа может давать сбои, если…

— Если что? — Осипинцев И. Ф. выглядел настороженным.

— Если активность биосубъекта запрограммирована лишь на ответную реакцию, а не на самокоррекцию и изменение внешнего окружения.

— В нашем случае это исключено! Мы же создавали с вами не овощную субстанцию, способную перестраиваться, реагируя на холод или тепло, свет или темноту. Трион запрограммирован не только на поддержание жизнедеятельности тела. Мы создали совершенно новую нейрофизиологическую структуру мозга… — Боголюбов А. Г. повёл взглядом в сторону двери.

— Его мозг, в отличие от наших с вами мозгов, способен генерировать мысли. Ещё академик Бехтерева Наталья Петровна писала, что человеческий мозг ограничен в своих мыслепродуктивных возможностях. Мы только улавливаем чужие мысли, или космомысли, и делаем их объектами нашего осознания. Я вот сейчас подумал, а не вложить ли нам в машину времени функцию излучения мыслей, которые мог бы улавливать биоробот… Но это уже на следующем этапе экспериментов. Сегодня это пока тема обсуждений на будущее.

— Нет сомнений в том, что мысли приходят в наши головы извне. Мы «мыслим в мыслях других», как говорил один русский философ! Мы знаем, что у Триона мыслительные когниции заложены в мозговой материи потенциально, как в некоем микрокосме, согласованном с макрокосмом, который называют Богом. Наше мышление манипулируемо сверху. По большому счёту это и не мышление вовсе. Это псевдомышление. Попутно замечу — с помощью машины времени можно было бы манипулировать мышлением не только биороботов данного поколения… Мы, кажется. Отвлеклись от темы… Я хотел спросить насчёт наших лабораторных именин… При чём здесь имя «Глеб»? — на лице Осипинцева И. Ф. проявилось искреннее недоумение.

— Всё верно, мы не мыслим самостоятельно. Поэтому мы и не осознаём, почему мы мыслим так, а не иначе. Трион осознаёт себя. Он знает, что он говорит и знает, как следует облекать мысль в слова. Знает.., несмотря на то, что язык есть малый прообраз нашего сознания. Прообраз семиотический, несовершенный. Все эти, заложенные в Трионе сверхспособности, и настораживают меня. А почему? — Чтобы узнать себя, нужно превратить себя в объект наблюдения и анализа. И одновременно выступать в роли субъекта, в функции рассуждающего «Я»…

Осипинцев И. Ф. загорячился:

— Эта дуальная функция заложена в Трионе. Он одновременно и мыслящий субъект и мыслимый объект. Субъектно-объектные взаимопереходы также запрограммированы. Какие могут быть сомнения?

Боголюбов А. Г. продолжил разговор в более спокойном тоне:

— Всё так! Но не следует забывать, что в триадной матрице субъект переходит в объект, а объект — в субъект только благодаря связующей функции имени. В данном случае — посредством имени «Трион». Сегодня же мы нарекли нашего биосына новым именем «Глеб». Экспроприировали, таким образом, первичное имя Трион.

— Вы хотите сказать, что земельное имя «Глеб», не обеспечит регулярный субъектно-объектный взаимопереход? — вмешался в дискуссию Гаинский Д. В.

— К тому же высший разум подсказывает мне, что на субъектном уровне победит имя «Глеб». Носитель этого имени перейдёт из роли наблюдателя в роль субъекта. Имя «Трион» со временем будет вымещено из системной памяти.

— А я думаю, что носитель этого имени останется вечным экспериенцером в матрице сознания!

— Иван Фёдорович, позвольте! Вы же недавно только сказали, что думаете не Вы, а кто-то сверху, — хохотнул Гаинский Д. В.:

— Ваше сознание — есть параллельное бледное подобие абсолютного знания. А если без шуток, то мы скоро будем наблюдать раздвоение личности нашего подопечного. В нём будут противоборствовать два субъекта, разнопоименованных. Один субъект — знающий и агентивный. Другой, как Вы выразились, — экспериенцерный, осознающий, но более чувственный, эмпирический.

Боголюбов А. Г. выждал момент, чтобы подвести итог:

— К обсуждаемой проблеме вернее было бы применить старую концептуальную терминологию — «первая субличность» и «вторая субличность». Первая — Трион. Вторая — Глеб. Оставим всё как есть. Мне не хотелось бы утилизировать наш третий по счёту проект. В конце концов, это эксперимент. Нужно посмотреть на результаты, а не прогнозировать их.

Осипинцев И. Ф. опёрся на витастол:

— Трион должен стать Глебом!

Гаинцев Д. В., сидя в кресле, парировал.

— Глеб должен стать Трионом!

Боголюбов А. Г. впервые улыбнулся.

— Вам не кажется, господа учёные, что это одно и то же? Когда вы спускаетесь с научных высот на грешную землю, Вы начинаете изъясняться на эзотерическом для Вас языке и впадаете в противоречия. Кто и кем должен стать? Ваши варианты нацелены на ликвидацию одной из субличностей. Когда ИКС превращается в ИГРЕК, он его вымещает, и становится на его место.… Или самоуничтожается! Я бы хотел видеть в этой философической прелюдии не уподобление ИКСА ИГРЕКУ, или ИГРЕКА ИКСУ, а их сосуществование по типу неантогонистического противостояния. И хочу резюмировать ситуацию следующим образом: Глеб должен стать не подобием человека, а настоящим homo sapiens, или новочеловеческим фенотипом благодаря противоборству и комплементации. Объявляю на сегодня конец нашей земной дискуссии и конец рабочего дня!

Боголюбов А. Г. ещё раз поздравил своих коллег с первой удачной стадией эксперимента.

— Держим связь по каналам отечественного йотафона. Я забираю нашего сына с собой. Представлю его домашним как гостя, дальнего родственника. Всем спокойных выходных! До свидания!

— Что-то они там долго диагностируют. Нужно было снять последние биометрические данные и сделать биохимию.

Наконец из лаборатории вышел Глеб. Боголюбов обратил внимание на выражение его лица. Глеб как будто был чем-то обеспокоен и не смотрел в глаза Боголюбову. «Что-то произошло во время диагностики? Нет… Я слишком подозрителен». Боголюбов, дружелюбно улыбаясь, обратился к Глебу:

— Ну, что, дорогой родственничек. Едем ко мне в гости! По дороге обсудим твою легенду.