Больной вопрос

Анна Дашевская (2024)

Москва XXII века — какая она? А если вокруг магический мир, в котором более или менее мирно сосуществуют компьютеры и амулеты, электронная почта и магические вестники, порталы и дирижабли? Самые тяжёлые болезни лечат целители-эльфы, самые крупные банки во всём мире, и в Царстве Русь в том числе, принадлежат гномам, а Хранителями библиотек вообще становятся непонятные существа… Частный детектив Алексей Верещагин живёт и работает в этой магической Москве. У него есть дом, сыновья, любимая работа, друзья, домовые… Всё есть. Вот только уже две недели, как нет покоя, потому что однажды утром у Алекса заболел зуб. Вот только в стоматологическом кабинете вместо доброго доктора обнаружился свежий труп. Вот только новый клиент не может ждать, пока детектив решит свой больной вопрос. И покатилось расследование, захватывая с собой, словно снежный ком, всё новые и новые происшествия, обстоятельства и улики.

Глава 3

Нет, мы не первые в людском роду,

Кто жаждал блага и попал в беду.

Шекспир, «Король Лир»

К вечеру все дела были переделаны. Комната, где когда-то жил Суржиков, сверкала чистотой и пахла свежестью, в вазе стояли хризантемы, а на столике у кровати лежала недочитанная три года назад книга. Близнецы, вернувшись из университета, завопили:

— О, дядя Володя! Вы нам нужны!

— Зачем? — слегка оторопел он, а Алекс хмыкнул.

Он-то знал, что его сыновья не остаются далеко ни от одной стороны жизни универа.

— У нас в студенческом театре собрались ставить ту самую пьесу^[4], нужны рекомендации и комментарии!

— Да? — спросил Суржиков осторожно. — И кого вы играете?

— Ведьм, конечно, — с чувством глубокого удовлетворения ответил Серж.

— «Зло есть добро, добро есть зло?»

— «Летим, вскочив на помело!»

— Но их, вроде бы, должно быть три?

— Ой, ну будет третьей кто-то из девчонок, натаскаем! — махнул рукой Стас. — Ладно, нам заниматься надо. Пап, мы ужинать не будем. у нас встреча в клубе.

Они исчезли в комнате Сержа. Алекс поймал взгляд Суржикова и молча развел руками.

От входной двери можно было почуять запах пирогов и ещё чего-то трудно определимого, но очень вкусного.

Собственно, пришедший в начале девятого Глеб Никонов в первую очередь эти ароматы и услышал, и выдохнул, расслабился, даже прислонился на секунду к оштукатуренной стене. Потом сам себе кивнул и поднялся по лестнице.

— Ну, наконец-то, — ворчанием встретил его Аркадий Феофилактович. — А вот простынет ужин, что делать будешь?

— В твоих руках, Аркадий, даже кусок кирпича превратится в божественное блюдо! — Никонов снова потянул носом. — Пироги, да? И вы меня ждали?

— Да как же тебя не ждать, ежели хозяин предупредил? Давай, руки мой и за стол!

Увидев Суржикова, Глеб отреагировал довольно вяло: всё его существо было устремлено вперёд, в столовую, где звенело столовое серебро и исходили паром тарелки с едой. Когда же съедены были и баранина с гречневой кашей, и чай с пирогами, он наконец очнулся.

— Влад, а ты откуда взялся? Я имею в виду — на минуточку, или снова тут будешь жить и работать?

— Скорее на минуточку, — ответил Суржиков лаконично. — Каникулы в съёмках и в театре.

— Ясно. Ну что, голуби мои, поговорим об убийстве в Пушкарёвом переулке?

— Рассказывай, — кивнул Алекс. — В лечебном зале был второй труп, самого доктора Черняева?

— А вот и нет, — ответил Глеб, и вволю насладился изумлением слушателей. — Не было там ни трупа, ни самого доктора.

— Куда ж он делся?

— Тебе как рассказывать, коротко или по порядку? Тогда слушай. Значит, пришли они в свою мини-клинику за час до начала приёма, в десять утра. Что-то там доделывали, писали-считали, амулеты проверяли, и вдруг медсестра — кстати, звали её Рузанна — обнаружила, что обезболивающий амулет не работает. А без него, сами понимаете…

— Да уж, — прочувствованно подтвердил Верещагин.

— Ну вот. Черняев решил, пока время есть, дойти до ближайшего артефактора, на Мясницкой как раз есть небольшая, но весьма авторитетная лавочка. И пошёл. Вот только когда он переходил бульвар, попал под экипаж.

— Да ладно! — не поверил Суржиков. — Это ещё постараться надо.

— Значит, он и постарался. Он говорит, задумался, а может, на красотку какую-нибудь засмотрелся, неизвестно. Но — попал. И, поскольку очень неудачно ударился головой о край тротуара, потерял сознание. Пришёл в себя в скорой помощи.

— Ты с ним говорил? — спросил Алекс.

— И с ним, и с врачом в Склифе, куда его привезли, — кивнул Никонов. — По временя всё совпадает.

— А как ты на него вышел?

— Да очень просто: Черняев пришёл в себя, и, когда коллеги-травматологи выпустили его из своих цепких лапок, кинулся звонить жене. Ну, а попал на меня…

— Он всё ещё в Склифе?

— До завтра его оставили. Если никаких показаний не будет, завтра выпишут.

Алекс медленно кивнул.

— Странная история.

— Да ладно, какая история с убийством не кажется странной? Если не говорить о ссоре на кухне между мужем и женой? — хохотнул Глеб. — Да и то… Для нормального разумного существа любое убийство — странно.

— И что говорит доктор по поводу смерти жены? — спросил Владимир.

— Как водится, горюет и недоумевает. Не может даже предположить, что послужило причиной. Поговорить с ним толком мне медики не дали, так что завтра я его встречу из Склифа, отвезу домой и побеседую всласть. Ты со мной? — он требовательно посмотрел на Алекса.

— Если начальство твоё возражать не станет, то с тобой.

— Я согласовал заранее твоё участие.

— Отлично, — обрадовался Суржиков. — А я в театр съезжу, да и займусь квартирой. В порядок её приведу и вообще, подумаю, что с ней делать. — тут он зевнул и смутился. — Извините, ребята. Что-то вдруг силы кончились. Вообще странно — обычно в это время я только на сцену выхожу…

— Не начинай рассуждать, — со смешком перебил его Алекс. — Иди и ложись, раз силы кончились. А то знаю я тебя, станешь философствовать, потом тебя потянет из Ростана или из Шекспира цитировать, и всё, сон улетел до трёх ночи.

— И пойду. Спокойной ночи всем, Аркадий, спасибо за ужин.

Когда за ним закрылась дверь, Верещагин встал.

— Пойдём-ка беседовать в кабинет. Мало ли, записать что-то придётся…

В кабинете Алекс первым делом полез в бар и достал бутылку с тускло-золотой этикеткой; благородно-коричневая жидкость внутри маслянисто плеснулась, и Глеб сглотнул слюну.

— Келимас?

— Подымай выше, коньяк, да ещё и пятидесятилетней выдержки! С предпоследнего дела клиент подарил. Не вскрывал, как чувствовал, что пригодится для стимуляции мыслительного процесса.

— Тоже, что ли, податься в частные сыщики, — пробормотал майор, заворожённо наблюдая, как медленно течёт в бокал тёмное золото.

Верещагин ничего не ответил, только хмыкнул.

После первого глотка они помолчали, вслушиваясь в ощущения, потом Никонов кивнул и отставил бокал.

— Давай ты мне подробно расскажешь всё в деталях — как ты попал на приём к Черняеву…

— На приём-то я как раз и не попал, — перебил его Алекс. — Значит, зуб заболел вчера во второй половине дня…

Выслушав рассказ, Глеб покачал головой.

— Случайность, выходит?

— В какой-то степени. Я бы мог просто открыть справочник и посмотреть, кто из стоматологов ко мне поближе находится. И скорее всего, попал бы на достаточно приличного врача: чтобы открыть свой офис на Сретенке, надо хорошо работать.

— Между твоим звонком и твоим приходом в приёмную прошло примерно часов двенадцать?

— Чуть больше. Пятнадцать. И у меня получается, что убийца торопился. Ясно же было, что, если приём начинается с одиннадцати, первый свидетель примерно в это время и появится. Почему было не дождаться окончания работы и не поймать обоих на месте?

— Согласен. Но вообще вопросов пока много, а ответов — ноль. Зеро, — и для убедительности Никонов сложил нолик из большого и указательного пальца. — Пиши давай.

Алекс выложил на стол магическое перо.

— Первое: хотели убить обоих, или целью был кто-то один, а второго просто должны были убрать, как ненужного свидетеля?

— Согласен, — кивнул Никонов. — Второе: было ли убийство спонтанным или запланированным? Куда делось орудие убийства?

— Кстати, ты не рассказал мне о причинах смерти, — вспомнил Алекс.

— Классический удар тупым предметом. Проломлена височная кость, смерть практически мгновенная.

— Височная… Значит, особо сильно бить и не нужно было.

— Это ты думаешь о том, могла ли это быть женщина? Могла, — Глеб снова пригубил коньяк и замер, наслаждаясь.

— Ну вот тебе первая версия: любовница Черняева пришла поговорить с женой, не желает ли мадам слегка подвинуться? Мадам не пожелала, и любовница, разнервничавшись, тяпнула ту по голове первой попавшей штукой с рабочего стола. Пепельницей, например. Или вот такой фигнёй, — и Верещагин приподнял стоявший у него на столе сувенирный календарь на каменной подставке. — Что криминалисты говорят о следах орудия?

— На вот, почитай протокол осмотра места происшествия. Криминалисты отчёт завтра утром отдадут, но думаю, вряд ли об орудии убийства скажут больше.

Алекс взял две сколотых страницы, исписанных чётким ровным почерком, и стал читать.

«Место происшествия представляет собой приёмную — комнату медсестры, размером шесть на четыре метра, высота потолка три метра пятьдесят сантиметров. Стены выкрашены в светло-зелёный цвет. Одно окно, выходящее в Пушкарёв переулок, плотно закрыто на две щеколды и магический замок. Следов взлома не имеется. Подоконник покрыт небольшим слоем пыли…»

Тут он взглянул на Никонова.

— То есть, убийца вошёл через дверь?

— Рассуждая логически, с чего бы ему лезть через окно? — хмыкнул Глеб. — В рабочее дневное время? Переулок, конечно, тихий, но какие-то прохожие нет-нет, да шастают.

— Ну да, ну да… Так, кресла для посетителей, шкаф с образцами, это ерунда… Ага, вот.

«У стены слева от входной двери два кресла, журнальный столик со стопкой журналов, ещё два кресла. Далее по часовой стрелке в углу комнаты полностью стеклянный шкаф с образцами. В дальней стене закрытая дверь белого цвета, за ней ещё один шкаф белого цвета. Далее в стене находится сейф, в нормальном положении закрытый картиной с изображением букета в вазе. В момент осмотра картина сдвинута, сейф приоткрыт. Внутри него лежат несколько папок с историями болезни, две коробки с инструментами, на коробках наклейка „Завод особо точных медицинских инструментов имени Джозефа Гудмана“, а также шкатулка из металла цвета меди с резьбой и вставками из поделочного камня (предположительно, нефрит)»

И снова он оторвался от чтения.

— Сейфа я не видел.

— Не до того было, я думаю. Да и потом, глубина шкафа — около пятидесяти сантиметров, боковые стенки непрозрачные, а дверца сейфа не настежь была распахнута. С того места, где ты сел, и не мог разглядеть.

— Тоже верно, — Верещагин нахмурился. — Слушай, а в лечебном зале есть сейф?

— Нет. Там всё стерильно, ну, или предположительно должно быть стерильно. Во всяком случае, ничего лишнего — кресло пыточное, лампы, собственно агрегат и тому подобное.

— Но должен же быть и главный сейф, ведь так? В кабинете врача. Там, где письменный стол, документы, компьютер и так далее?

— Совершенно верно, — Глеб вытянул новый листок и передал Верещагину. — Вот протокол осмотра кабинета. Там порядок не нарушен, сейф закрыт. Мы его не вскрывали, только свои печати поставили, а завтра в присутствии хозяина и отворим.

Алекс просмотрел и этот документ, и отложил его.

— Дай-ка я досмотрю протокол по приёмной, всё-таки просидел я там какое-то время. Может, что замечу. Та-ак, на чём я остановился? Ах да, шкатулка…

«Параллельно дальней стене расположен рабочий стол, изогнутый в форме буквы „Г“. На короткой стороне буквы — компьютер, справа органайзер для бумаг с пятью полками. За столом рабочее кресло, обитое кожей зелёного цвета, отодвинуто вплотную к стене. На полу между стеклянным шкафом и письменным столом тело женщины, лежащей ничком, головой к входной двери. Правая рука вытянута вперёд, левая подогнута под тело, под головой и вокруг пятно полузастывшей крови размером приблизительно шестьдесят на тридцать сантиметров. Возле стола на полу отпечаток обуви, предположительно мужской ботинок большого размера».

— Кровь была полузастывшей, да, это верно, я помню. Получается, что с убийцей я разминулся совсем на короткое время?

— Получается, так.

«На покойной надет накрахмаленный белый халат. Рукава и ткань на груди обильно пропитаны кровью. Волосы уложены в пучок и также пропитаны кровью. В области височной кости обнаружена единственная глубокая рана с нарушением целостности кости, направленная сверху вниз».

— Тупое орудие, просто как по учебнику, — добавил Никонов. — Что-то небольшое, но довольно тяжелое, и предмета этого при обыске в комнате не было.

— Ну, тут-то просто: завтра попросим Черняева описать, что стояло на столе у медсестры, скорее всего, орудием убийства послужил какой-то из этих предметов.

— Ты думаешь, что убийство не было запланированным?

— А Тьма его знает. Если вернуться к первой высказанной версии, то есть, любовница пришла разбираться с женой, так запланировано вообще ничего не было, только скандал с битьём посуды. Только сомневаюсь я что-то… Как давно они женаты?

— Два с лишним года, почти три, — ответил Глеб, покопавшись в бумагах.

— Ну вот. Конечно, возможно, что жена надоела и за такой короткий срок, всякое бывает, но всё же — слишком мало прошло времени. Какие ещё версии? Недовольный пациент? Махинации с материалами или амулетами? Впрочем, это опять же после разговора с вдовцом выяснится, и то не сразу.

— Ну, есть ведь варианты и более экзотические. Наследство, которым кто-то не хочет делиться, например. Или родственники, на которых хотят таким образом воздействовать.

— Родственники, да… — Алекс остановил магическое перо. — Помнишь, была у меня история, когда я девушку пропавшую разыскивал?

Никонов сдвинул брови.

— Екатерина… Баталова, так?

— Баташова. Там у отца её хотели фабрику отнять, девчонку сперва запугивали, а потом похитили… Тоже ведь вариант.

— Да, помню. В подвале старой школы её держали, если бы не парень с собаками, и не отыскали бы.

— Но-но! — шутливо возмутился Алекс. — А кто парня с собаками увидел и к делу привлёк? Я! Вот то-то! Кстати, школу собачью они теперь с Екатериной вместе держат… Ладно, не о том речь. Что мы знаем о родителях Рузанны?

— Родители, скорее всего, тут ни при чём. Во-первых, они живут в Ереване, во-вторых, оба пенсионеры. Подробностей я пока не знаю, но это направление, скорее всего, пустое.

— Скорее всего, но не обязательно. Ещё дети у них есть?

Никонов махнул рукой.

— Ещё шестеро. И завтра семейство собирается прибыть в Москву.

— Их можно понять…

Друзья помолчали, потом Алекс спросил:

— А шкатулка, которая в сейфе, что в ней? И сразу второй вопрос — она может быть из тех краёв, из Армении?

— Шкатулка заперта на магический замок. Вернее, даже не так: на ней не видно ни замочной скважины, ни вообще того места, где она должна открываться. Щели нет, понимаешь?

— Значит, и это до завтра, — он остановил магическое перо и захлопнул блокнот. — Тогда давай заканчивать этот разговор, после беседы с доктором Черняевым будет хоть что-то понятно. Может быть.

Примечания

4

Шекспировский «Макбет» считается среди актёров «проклятой» пьесой, даже произнести название или процитировать текст вне спектакля или репетиции — значит навлечь на себя невезение. Поэтому на всякий случай «Макбета» называют «шотландская пьеса» или «та самая пьеса Барда».