После падения

Анна Тодд, 2014

Отношения Тесс и Хардина далеки от идиллии. Бешеная страсть, неодолимое влечение притягивают их друг к другу и в то же время мешают хладнокровно решать проблемы, которые неизбежно возникают у всех людей без исключения: сложности в отношениях с родителями и друзьями, необходимость строить карьеру, наконец, разные взгляды на брак. Тесс и Хардин молоды, им только предстоит понять, что вдвоем пережить многие потрясения гораздо проще, тем более что Хардина ждет очень неприятное открытие, которое, возможно, перевернет его жизнь…

Глава 19

Тесса

Как только дверь закрывается и Зед исчезает — исчезает навсегда, — закрываю глаза и откидываю голову на спинку кресла. Не могу понять, что я чувствую. Чувства смешаны, в мыслях хаос. Частично я чувствую облегчение от того, что непонимание между мной и Зедом разрешено. Но другая, меньшая, часть сознания сигнализирует о тяжелой утрате. Зед был единственным из так называемых друзей Хардина, кто всегда помогал мне, и странно сознавать, что больше я его не увижу. По щекам сами собой текут слезы, но я пытаюсь взять себя в руки. Не стоит из-за этого плакать. Я должна быть счастлива, что могу наконец закрыть книгу под названием «Зед», отложить ее прочь, оставив пылиться на полке, и никогда больше не открывать.

То, что я не хочу быть с ним, не значит, что я его не люблю. Не то что я когда-нибудь предпочту его Хардину, просто я забочусь о нем, и мне хотелось бы, чтобы все было по-другому. Жаль, что наши отношения были чисто платоническими, — может, тогда мне не пришлось бы выбросить Зеда из жизни. Не понимаю, зачем он приходил, но я рада, что он ушел раньше, чем смог еще больше запутать меня или доставить боль Хардину.

Звонит телефон; откашлявшись, беру трубку. В ответ на мое жалкое «алло» звучит громкий и ясный голос Хардина:

— Он ушел?

— Да.

— Ты плачешь?

— Я просто… — начинаю я.

— Что? — допытывается он.

— Не знаю, я просто рада, что все кончилось.

Я вытираю глаза, и он вздыхает, удивляя меня простым ответом:

— Я тоже.

Я больше не плачу, но говорю ужасным голосом:

— Спасибо… — Я делаю паузу. — За понимание.

Все прошло гораздо лучше, чем я ожидала. Не знаю, следует ли испытывать облегчение или стоит немного поволноваться. Решаю остановиться на облегчении и закончить свой последний рабочий день в этом здании как можно более спокойно.

Около трех в кабинет заходит Кимберли; за ней входит девушка, которую я точно никогда у нас не видела.

— Тесса, это Эми, она будет меня заменять, — сообщает Кимберли, представляя тихую, еще немного нервничающую девушку.

Я отрываюсь от чтения, пытаюсь приободрить Эми приветливой улыбкой.

— Привет, Эми, я Тесса. Вам здесь понравится.

— Спасибо! Мне уже тут нравится, — взволнованно говорит она.

Ким смеется.

— Ну, я на самом деле хотела к тебе заглянуть, поэтому мы тут делаем вид, что я провожу экскурсию.

— Ах да! Ты же учишь ее тебя заменять, так что все в порядке, — дразню я.

— Эй! Если ты находишься в близких отношениях с боссом, у тебя появляются кое-какие привилегии, — парирует она.

Эми смеется, и Кимберли ведет ее дальше. Последний день на работе наконец заканчивается, и мне хочется, чтобы он тянулся как можно медленнее. Я собираюсь оставить это место, к тому же немного волнуюсь: как Хардин встретит меня дома? Снова оглядываю свой кабинет. В первую очередь взгляд останавливается на столе. Вспоминаю, как мы с Хардином занимались на нем любовью, и от воспоминаний сводит живот. Это так экстремально: заниматься сексом в офисе, когда в любой момент может зайти кто угодно! Я слишком была увлечена Хардином, чтобы обращать внимание на что-то еще… И Хардин скрашивал каждый мой день.

По дороге домой захожу в супермаркет, чтобы купить продуктов, — только на сегодняшний ужин, ведь утром мы уезжаем. Я рада предстоящей поездке и волнуюсь. Надеюсь, во время двухдневного отдыха с семьей Хардин сможет держаться в рамках. Кроме того, надеюсь, на судне достаточно места, чтобы где-то можно было передохнуть в одиночестве.

Приезжаю домой. Ногой открываю входную дверь и затаскиваю в квартиру пакеты с продуктами. В гостиной — беспорядок; на журнальном столике валяются пустые бутылки из-под воды и обертки. Отец и Хардин сидят на противоположных концах дивана.

— Как прошел день, Тесси? — спрашивает отец, наклонив голову.

— Хорошо. Это был мой последний день, — отвечаю я, хотя он и так это знает.

Убираю мусор со стола и с пола.

— Рад, что хорошо.

Смотрю на Хардина, но он не глядит в ответ, а таращится в телевизор.

— Я приготовлю обед, а потом схожу в душ, — говорю я им, а отец тащится за мной на кухню.

Отец с интересом наблюдает, как я разгружаю пакеты с едой и выкладываю на стол фарш и всякие коробки, и наконец выдает:

— Один мой друг обещал меня забрать. Попозже. Если можно. Я знаю, ты завтра уедешь на несколько дней.

— Да, хорошо. Завтра утром мы можем тебя подкинуть, если тебе удобнее, — предлагаю я.

— Нет, ты и так уже достаточно сделала. Только обещай, что дашь мне знать, когда вернешься.

— Хорошо… Только как с тобой связаться?

Он потирает шею.

— Может, просто заехать в Lamar? Обычно я там.

— Ладно, так и сделаю.

— Пойду перезвоню другу, чтобы он знал, что я готов. — Он уходит с кухни.

Слышу, как Хардин дразнит отца, потому что тот не помнит точно номера телефонов, потому что у него нет мобильника, и закатываю глаза, когда отец заводит: «Когда я был маленьким, мобильников в помине не было».

Чтобы приготовить тако с говядиной, не нужно ни особенных усилий, ни большого ума. Мне хочется, чтобы Хардин зашел на кухню и поговорил со мной, но предполагаю, что будет лучше, если он дождется ухода отца. Я накрываю на стол и зову их. Хардин входит первым, почти не глядя на меня, затем отец. Садясь, он говорит:

— Чад скоро приедет, чтобы меня забрать. Спасибо, ребята, что разрешили у вас остановиться. Я вам очень благодарен. — Он крутится между мной и Хардином, потом внезапно добавляет: — Спасибо вам, Тесси и «Эйч-бомб».

По тому, как Хардин закатывает глаза, я догадываюсь, что это какая-то их общая шутка.

— Да не за что, — отвечаю я.

— Я так рад, что мы нашли друг друга, — заключает он и ест со зверским аппетитом.

С улыбкой отвечаю:

— Я тоже.

Я все еще не могу осознать, что этот человек — мой отец. Человек, которого я не видела девять лет, к которому у меня было так много неприязни и который так просто сидит на кухне вместе с моим парнем и со мной и ужинает.

Смотрю на Хардина, ожидая от него какой-нибудь колкости, но он ничего не говорит и спокойно ест. Его молчание сводит меня с ума. Я хочу, чтобы он что-нибудь сказал… хоть что-нибудь. Иногда молчание намного хуже воплей.