Solo

Гео Коваленко (2024)

Аделина Алмайя пытается спасти своего отца с помощью музыки. Несколько недель назад его сразил инфаркт прямо на сцене, и теперь жизнь двадцатилетней девушки, заядлой тусовщицы, остановилась. Болезнь любимого отца заставила ее по-новому взглянуть на многие вещи, пересмотреть свои отношения с окружающими и задуматься над тем, что же по-настоящему важно. Время протестов, поисков себя и бездумных поступков закончилось. Пришло время признать свои ошибки и попытаться их исправить, пока не поздно…

Глава 11

По палате лились звуки Второго концерта Рахманинова. Маленький магнитофон лежал на коленях сидевшей рядом с отцом Аделины. Когда раздались первые аккорды, девушка обратила внимание на то, что сердце отца стало биться в такт мелодии. В тот момент ее взгляд перескакивал с экрана монитора на лицо папы и обратно. Казалось, будто Леонид начал приходить в себя. Аделина на секунду замерла, потом нежно взяла отца за руку и тихо произнесла: «Папа». Пульс на экране дрогнул и некоторое время бился не в такт музыке, а как-то хаотично, но затем все успокоилось.

Когда музыка закончилась, Аделина стала перебирать другие произведения на флешке и наконец остановила свой выбор на «Прелюдии си мажор» Иоганна Себастьяна Баха. Глаза девушки скользнули по лицу отца, по трубкам, тянувшимся от больного к аппаратам. Затем ее взгляд остановился на экране компьютера. Пульс шел ровно с музыкой.

— Пап, — тихо сказала Аделина, — пап, прости меня. Прости, что я так мало времени проводила с тобой. В детстве я всегда ждала встречи с тобой, а потом как-то… Забывать, что ли, стала… Не игнорировать, нет. Просто жизнь так летела, что я стремилась ее… На полную катушку жить. И поняла, что упустила самое дорогое. Мне казалось, что ты будешь всегда. И я всегда успею увидеть тебя, поговорить с тобой. А я тут на днях сама чуть не умерла. Перепила и отравилась. Я устала так жить, пап. Очень устала. Я не понимаю, зачем живу. И на этих вечеринках мне сначала хорошо, а потом очень плохо. Не физически, морально. Будто какая-то пустота внутри, будто меня использовали. А меня и правда использовали…

Девушка повернулась ухом к магнитофону и усмехнулась.

— Так странно. Меня ведь всегда больше интересовали песни, желательно простые и по мелодии, и по смыслу. А классическая музыка мне всегда сложной казалась. Ты известный музыкант, пишешь музыку, меня часто водил на концерты, в доме постоянно звучала классика. А я сейчас тут сижу, слушаю, и впервые какое-то странное чувство испытываю. Со мной что-то происходит, я не могу объяснить этого, пап. Или могу… Знаешь, будто музыка — как вода. Будто она исцеляет. Как-то даже легче на душе стало.

В течение следующих сорока минут звучали разные классические произведения. На всем протяжении этого своеобразного концерта лицо Алины не покидали легкая грустная улыбка и печальный взгляд. Девушка слушала молча и не отвлекалась на вибрации смартфона. В палату вошел Андрей Александрович. Аделина сначала даже не пошевелилась, пока врач не поздоровался с ней:

— Аделина, день добрый еще раз.

— Здравствуйте. — Аделина все еще смотрела на папу и медленно приходила в себя.

— Можете пока отойти, я осмотрю вашего отца?

Девушка нехотя отпустила папину руку и медленно встала со своего места. Врач несколько минут осматривал места подсоединения катетеров и списывал показания с монитора под звуки «Танца с саблями».

— Скажите честно, у моего отца есть шансы?

— Шансы всегда есть.

— Тогда почему в новостях пишут, что шансов нет и что это ваши слова?

Врач обернулся к Аделине и внимательно на нее посмотрел. Они встретились взглядами, и Аделина сразу же отвела в сторону глаза.

— Потому что тогда казалось, что шансов действительно нет, — спокойно ответил Андрей Александрович. — А теперь я начинаю видеть обратное по результатам обследования. Но пока я не хочу вас обнадеживать. Мы делаем все возможное. И есть вероятность, что через две-три недели выведем его из медикаментозной комы, если положительная динамика сохранится.

— А музыка? Музыка может помочь?

— Скажу вам честно, Аделина, вы не первая в этой больнице, кто включает музыку для пациента в коме.

— И это помогало?

— Ну, пару раз действительно помогло. Один случай запомнился больше всего. Женщина у нас лежала, диагноз был еще сложнее, чем у вашего отца. Родные стали включать ей музыку — пациентка была меломаном. И через две недели женщина стала подавать первые признаки того, что возвращается. А еще через неделю пришла в себя. Но тут ситуация другая. Ваш отец в искусственной коме. И нам важно вылечить его до того, как мы его разбудим.

— Мой отец — музыкант. И всю свою жизнь он верил, что музыка способна творить чудеса. Я уверена, что это не просто слова. И уверена, что мой отец поправится.

— Будем надеяться на лучшее и все для этого делать, — сказал врач и вышел из палаты.

— Будем. Вот видишь, папочка, не все так страшно… Мы справимся!

Окрыленная своими успехами и абсолютно уверенная в поддержке всего мира, Аделина шла по бульвару в сторону такси, где ее ждал водитель — мужчина лет пятидесяти в белой выглаженной футболке с надписью «Шныряю между рядами». Аделина шла, улыбаясь и немного пританцовывая, что не выглядело комично, а скорее передавало манерность дочери известного музыканта. В такси по пути домой Аделина открыла на смартфоне новости про своего отца. За три недели, прошедшие после несчастья, новостные заголовки из сочувствующих и поддерживающих превратились в деловые и безжизненные. Ее улыбка постепенно растаяла, а когда девушка открыла одну из статей, лицо исказилось от гнева. Заголовок гласил: «Что станет с наследством маэстро Леонида Алмайи в случае его смерти? Какое прошлое скрывает известный музыкант? Авторская колонка».

Аделине выкатился огромный текст неизвестного ей журналиста. Тот вспоминал разные истории из жизни ее отца, ставшие достоянием прессы. Но акцент в этой статье делался на грязных подробностях, по большей части выдуманных. Читая авторскую колонку, девушка покраснела и шепотом стала материться, потом выпустила смартфон из рук, отчего он плюхнулся ей в ноги, правой рукой взялась за ручку двери и сжала ее со всей силы. Водитель, который наблюдал все это в зеркало заднего вида, участливым тоном произнес:

— Вы там аккуратнее. Телефон разобьете. Как же вы без телефона?

— Да пофигу, — вспылила Аделина. — Лучше бы вместо смартфона голова этого журнаглиста разбилась!

— Обзор плохой прочитали?

— Да не обзор, — чуть спокойнее ответила Аделина. — Один писака вспомнил все самое плохое в жизни человека, который уже три недели лежит в медикаментозной коме после инфаркта.

— А, слышал про это. Музыкант вроде как прямо на концерте рухнул…

— Леонид Алмайя.

— Точно! — громко сказал водитель.

— Только этот автор коверкает факты и выдает их за правду. И знаете, что погано? Ему люди верят! Например, описывалась история закрытого вечера в Лиссабоне, куда моего… — Аделина запнулась, но сразу продолжила: — …куда пригласили Леонида Алмайю в качестве почетного гостя. Естественно, это был вечер для искушенных ценителей музыки в камерном пространстве. Но именно эта закрытость породила множество слухов. А разлетевшиеся фотографии с того вечера, где Леонид обнимает женщин, стали еще одним поводом для обсуждений. Вот только женщины, которых обнимал Леонид на фотографии, были его двоюродными сестрами и родственницами, жившими в Лиссабоне.

— Откуда эта инфа? — Водитель вопросительно посмотрел через зеркало на Аделину.

— Так это известный факт. А в статье так называемого «автора» эти дамы и фотография в целом подавалась как пример не самых чистых помыслов Леонида Алмайи, мол, «такие интрижки музыкантов с дамами легкого поведения — обычное дело».

— Так это же правда.

— Но не про него!

— Почему вы так рьяно его защищаете, будто он ваш близкий родственник?

— Он и есть…

Водитель остановился на светофоре и повернул к девушке удивленное лицо.

— Серьезно?

— Я его дочь. И его сестер знаю лично: я познакомилась с ними, когда они приезжали несколько лет назад в Москву. Поэтому меня бесит эта статья.

Водитель отвернулся и стал смотреть в окно. Светофор был очень долгим, и впереди скопилась огромная пробка.

— Первым желанием было найти этого автора и расквасить ему морду. Не лицо, а именно морду. Я не считаю эту мразь за человека, а значит и лица у него нет.

— Животное, — тихо сказал водитель.

— Не надо про животных, они не заслужили такого сравнения. А вот некоторые… Всегда находят повод, чтобы съязвить, уколоть и обидеть.

— Эти журналисты так деньги зарабатывают.

— Но на проблеме со здоровьем известного человека делать хайп и заведомо лгать о нем — это подло.

— Не все так переживают из-за вашего отца: его проблемы со здоровьем — это сугубо ваша личная проблема и проблема вашей семьи. Для вас, родных, этот человек незаменим, а мир всегда найдет замену.

Водитель продолжал философствовать и изредка задавал вопросы, но Аделина отвернулась к окну и ничего ему не отвечала. В конце концов водитель замолчал, а девушка неожиданно назвала другой адрес и поехала в любимый ресторан отца, куда они частенько захаживали.