Миссия в ад

Дэвид Болдаччи (2014)

БЕСТСЕЛЛЕР № 1 NEW YORK TIMES. БЕСТСЕЛЛЕР № 1 В БРИТАНИИ. В МИРЕ ПРОДАНО БОЛЕЕ 150 000 000 ЭКЗЕМПЛЯРОВ РОМАНОВ БОЛДАЧЧИ. Все детективы и триллеры Болдаччи стали бестселлерами. А лидирует среди них по популярности серия об Уилле Роби — настоящем мужчине с несгибаемым характером. И его напарнице Джессике Рил — убийственной красотке с горячим сердцем. Уилл и Джессика — спецагенты, лучше которых у правительства просто нет. И хотя теперь они на плохом счету, такую небывалую секретную миссию можно поручить только им. С ней не справится больше никто, да и каждый из них по отдельности тоже. Роби и Рил даже не знают, что это за миссия, однако испытания, которые им пришлось пройти, чтобы доказать способность выполнить ее, беспрецедентны. Вскоре агентам придется столкнуться с врагом гораздо опытнее их самих — таинственной женщиной, с детства жестоко убивающей людей по приказу и готовой пойти на все ради своего верховного лидера… Дэвид Болдаччи — настоящий классик остросюжетного жанра. Он выпустил более 40 произведений, переведенных более чем на 45 языков и вышедших более чем в восьмидесяти странах общим тиражом более 150 000 000 экземпляров; при этом каждый его роман становился международным мегабестселлером. Его имя занесено в Международный зал славы писателей криминального жанра. Романы Дэвида называл в числе своих любимых президент США Билл Клинтон. По его роману «Абсолютная власть» был снят одноименный киноблокбастер, режиссером и исполнителем главной роли в котором стал Клинт Иствуд. Также по романам Дэвида был снят популярный телесериал «Кинг и Максвелл» (2013). В довершение ко всему, в 1997 г. журнал «Пипл» включил Болдаччи в список 50 самых красивых людей планеты. «Блестящие главные герои и продуманный сюжет гарантируют вам увлекательнейшее чтение». — Kirkus Reviews «Один из самых успешных авторов в жанре триллера, Болдаччи попросту не нуждается в представлении». — Daily Mail «Болдаччи словно примеряет кожу своих героев — и поражает нас глубиной своей эмпатии». — Sunday Express «И снова вы можете произнести слова "Болдаччи", "бестселлер" и "киносценарий", не переводя дыхание». — Chicago Sun

Глава 11

Врач только что закончила осматривать Рил. Листая ее карту, она подняла глаза на пациентку.

— Как давно это было? — спросила она.

— Было что?

— Кесарево сечение.

Рил ничего не сказала.

Врач указала на ее плоский живот.

— Низкий поперечный разрез брюшной стенки. Или разрез Пфанненштиля. Иначе называется бикини-разрез, потому что проходит сразу над лобковыми волосами. Он едва заметный, но различим профессиональным взглядом. Вы удаляли шрам лазером «фраксель»? Он хорошо помогает.

Рил спросила:

— Можно мне надеть халат?

— Да, конечно. Возьмите вон тот, со стены. И я не хочу совать нос в вашу личную жизнь. Вопрос чисто медицинский.

Рил набросила халат и плотно обернулась им.

— Ответ нужен в связи с какими-то причинами, по которым я здесь?

— Нет.

— Приятно знать, — ответила Рил коротко. — Хотя если бы вы сказали «да», я все равно бы не ответила.

— Прошу прощения. Я не собиралась…

Рил перебила ее:

— Слушайте, наверняка вы хороший человек и компетентный врач, но шансы, что я выберусь отсюда живой, невелики, так что я стараюсь сосредоточиться на моем будущем, а не на прошлом, ясно?

Доктор нахмурилась:

— Не уверена, что поняла, что вы имеете в виду, говоря «не выберусь отсюда живой». Если вы предполагаете…

Рил уже вышла за дверь.

* * *

Охранник в форме ждал ее за дверью; он сопроводил Рил обратно к ней в комнату.

Роби там не было. Она открыла свой вещмешок и быстро оделась, памятуя о глазах, наблюдающих за ней через видеокамеры в стене.

Рил достала из вещмешка ручку и нацарапала на стене:

«Дежавю. Оруэлл, 1984».

Потом села и стала ждать, когда в коридоре послышатся шаги. И когда откроется дверь.

Вряд ли ее оставят в покое надолго. И вряд ли в графике Маркс предусмотрен для них освежающий дневной сон.

Она прикинула, куда мог подеваться Роби. Может, их разделили намеренно, чтобы попытаться настроить против друг друга?

Не прошло и пяти минут, как случились две вещи.

Послышались шаги и открылась дверь.

Там стояла та же молодая женщина, что приходила за Роби.

— Агент Рил, будьте так любезны…

Прежде чем она закончила, Рил вскочила и вырвалась мимо нее в коридор.

— Давайте покончим с этим! — крикнула она через плечо удивленной женщине, которая заторопилась ей вдогонку.

* * *

Роби сел напротив мужчины в кабинете, заставленном книжными стеллажами. Свет был приглушен. Окон не было. Фоном играла классическая музыка.

Мужчина напротив него был бородатый, с лысой макушкой, в руках он держал трубку. Очки в черной оправе соскользнули ему на кончик носа. Он подтолкнул их к переносице и опять взялся за трубку.

— Запрет на курение дошел даже сюда, — сказал он в качестве объяснения. — Признаю, у меня зависимость. Печальное положение дел для психолога. Я помогаю другим с их проблемами, а свою решить не могу.

Он протянул руку через стол:

— Альфред Биттермен. Психолог. Это как психиатр, но без медицинского диплома. Теблетки выписывать не могу.

Роби пожал ему руку и откинулся на спинку стула:

— Полагаю, вы знаете, кто я такой. — Он указал глазами на толстую папку перед Биттерменом.

— Я знаю только то, что есть в личном деле. А это не то же самое, что личное знакомство.

— Мудрое замечание, — кивнул Роби.

— Вы — ветеран нашего агентства. Много чего совершили. Кто-то скажет, даже невозможное. Получили высшую официальную награду, которую контора вручает от собственного имени. — Биттермен налег на стол и постучал по столешнице свой трубкой. — Откуда возникает вопрос, почему вообще вы здесь.

Роби немедленно заозирался. Биттермен покачал головой.

— Никакого наблюдения, — сказал он. — Это запрещено.

— Кто сказал? — спросил Роби.

— Верховное начальство агентства.

— И вы верите, что это правда так?

— Я работаю тут уже долгое время. И по работе мне доверяют немало секретов. Доверяет в том числе и это самое начальство.

Роби, похоже, заинтересовался:

— Но как это вас защищает? Хотите сказать, если с вами что-то случится, их секреты попадут в прессу?

— О нет, не так мелодраматично. Скорее дело в эгоизме. Видите ли, ни один из этих шишек не хочет, чтобы его секреты были записаны и потом могли всплыть. Поэтому было приложено немало усилий и много народу постаралось, чтобы кабинеты психологов здесь были защищены от любого наблюдения. Можете говорить свободно.

— Тогда почему, на ваш взгляд, я здесь?

— Вы явно разозлили высшее руководство. Если только у вас нет другого объяснения.

— Нет, это вполне подходит.

— Джессика Рил тоже тут.

— Она была инструктором в Пекле.

— Я знаю. И чертовски хорошим. Но она — сложный человек. Гораздо более сложный, чем большинство тех, кто сюда попадает, и это о чем-то да говорит. Они все сложные, каждый по-своему.

— Я немного знаю ее биографию.

Биттермен кивнул.

— А вы знаете, что я проводил ее первичную психологическую оценку, когда она поступила к нам новобранцем?

— Нет, этого я не знал.

— Прочитав ее личное дело, еще до встречи с ней, я не сомневался, что она провалит тест. По-другому и быть не могло. Предыдущий опыт ее извратил.

— Но она прошла, как я понимаю.

— Прошла. Она буквально поразила меня при первой встрече. А ей было каких-то девятнадцать лет. Неслыханно. Обычно контора не нанимает полевых агентов, не окончивших колледж. А она сразу стала первой в своей группе. Возможно, «лучшая из лучших» звучит немного устарело, но иначе не назовешь. Нельзя быть тупым и немотивированным и преуспеть в ЦРУ. Работа-то специфическая.

— Значит, вы разглядели в ней нечто особенное?

— Может, да, а может, и нет.

— Что вы хотите сказать?

— Несмотря на весь мой опыт, я не уверен, что сумел вытащить наружу ее подлинную личность, агент Роби. Не думаю, что кто-нибудь вообще смог. Включая, вероятно, вас.

— Джанет Ди Карло сказала мне приблизительно то же самое.

Биттермен отодвинулся от стола и нахмурил лоб:

— Трагедия. Я так понимаю, только благодаря вам она осталась в живых.

— Нет, была и другая причина. Джессика Рил. Благодаря ей я остался в живых.

Биттермен постучал пальцем по толстой папке с его личным делом:

— Полагаю, вдвоем вы составили отличную команду.

— Так и есть.

— Вы испытываете к ней уважение?

— Да.

— В прошлом она совершала спорные поступки. Кто-то может классифицировать их как измену.

— Ну вот, уже горячее, — заметил Роби.

— Мне же надо отрабатывать зарплату, агент Роби. Но я не выношу суждений. И не принимаю ничью сторону. Я просто… пытаюсь понять.

— Но вы должны оценить, годен ли я психологически для полевой службы. Тем более в связке с Рил.

— Мне кажется, одно зависит от другого. Вы приняли решение помочь ей. Против приказа. Это серьезное нарушение протоколов агентства. Даже вы должны это признавать. Возникает вопрос: почему столь высокопрофессиональный агент, как вы, пошел на такое. И это, агент Роби, напрямую связано с темой вашей психологической пригодности.

— Ну, если судить о ней по моей готовности подчиняться приказам, тест я заранее провалил.

— Ничего подобного. Все гораздо глубже. Агенты не выполняли приказы и до вас. Некоторые по причинам, которые впоследствии признавались неубедительными. Другие по причинам, которые оказывались оправданными. Но и это еще не позволяет сделать заключение. Оправданное или нет, неисполнение приказа является служебным нарушением. Армия, зависящая от прихотей рядового, — это не армия, а анархия.

Роби поерзал на стуле:

— Тут не поспоришь.

— И вы не впервые так поступили, — сказал Биттермен.

Он открыл папку и принялся листать страницы. Это заняло столько времени, что Роби показалось, доктор про него забыл.

Наконец он поднял голову:

— Вы не выстрелили.

— Женщина все равно умерла. И ее маленький сын.

— Но не от вашей руки.

— Она была невиновна. Ее подставили. И убить ее приказало не агентство. Приказ был дан по личным мотивам, людьми, внедрившимися к нам. Я правильно поступил, когда не стал стрелять.

— Основываясь на чем?

— На интуиции. Условиях на земле. На вещах, которые увидел в ее квартире и которые не вписывались в картину. На всем том, что мне сказало: что-то не так. Раньше не бывало такого, чтобы я не спустил курок. Но в этот раз я действовал оправданно.

— И здесь мы подходим к Джессике Рил. Вы не выстрелили и в нее. Основываясь на чем? Опять на интуиции? На контексте?

— И то и другое. И снова оказался прав.

— Кое-кто в конторе так не считает.

— И я даже знаю кто, уж поверьте.

Биттермен ткнул в него толстым пальцем:

— В этом-то и закавыка, агент Роби, не правда ли? Можно ли верить вам? Вот что они все хотят знать.

— Думаю, я доказал, что можно. Но если агентство хочет, чтобы я действовал как робот и не думал своей головой, то, наверное, нам не по пути.

Биттермен откинулся на спинку стула и вроде как обдумал его слова.

Роби поглядел ему через плечо:

— Не жалеете, что тут нет окон?

Биттермен оглянулся:

— Иногда да.

— Сложно видеть, что творится вокруг, если нет окон. Ты замыкаешься в себе, отрываешься от других и начинаешь судить неверно.

Биттермен улыбнулся:

— Кто кого тестирует теперь?

— Я просто искренен с вами, док.

— Хотите сказать, что я — нет?

— Как хорошо вы знаете Аманду Маркс?

— Не сказать, что хорошо. Ну да, она новый номер второй. На такую должность не пробьешься, не будучи суперуспешным. Ее послужной список безупречен. От начала до конца.

— И можно быть уверенным, что она будет следовать приказам при любых обстоятельствах? — спросил Роби.

Несколько долгих мгновений Биттермен молчал, в кабинете было слышно только тиканье часов.

— Ее психологическую оценку я не проводил.

— Ну а если базироваться на ваших наблюдениях до сего момента?

— Я сказал бы, что она хороший солдат, — произнес Биттермен медленно.

— Тогда вы ответили на мой вопрос.

— А вы на мой — нет, агент Роби. Совсем нет.

— Значит, я провалил тест?

— Он лишь предварительный. Мы еще встретимся.

— Сколько меня здесь продержат?

— Это вне моей компетенции.

— А если они решат, что я не подхожу?

Биттермен сжал в руках свою незажженную трубку:

— Ответ тот же самый.