Кротовая нора

Татьяна Макарова

Я не могла предположить, что, устраивая бал для своих коллег-физиков, стану свидетельницей убийства известного физика-ядерщика. Мне не повезло, меня заметили, и когда я попыталась убежать, ранили.Потеряв сознание в 2011 году, я пришла в себя в 1755 году.Как не сойти с ума от происходящего, как вернуться домой, кто убил физика, как обезопасить себя, как оставить любимого человека в прошлом и стоит ли возвращаться в свое время? Все эти вопросы мне и предстоит решать.

21

Мы вошли в танцевальный зал.

«Как же мне повезло увидеть все подлинное», — продолжала восторгаться я, не успевая вертеть головой, осматриваясь и стараясь запомнить все детали, по обыкновению сравнивая с будущим. Я сама себе напоминала восторженную девочку из фильмов-сказок, впервые попавшую во дворец.

Было уже достаточно много народа, костюмы и украшения поражали своей роскошью. Громко играл оркестр.

Особенность танцевального зала — фальшивые зеркальные окна-обманки, занимавшие основное пространство глухих западной и северной стен. На противоположных им стенах окна были настоящие, большие, в два яруса. Вечерний свет, льющийся из двух рядов окон, отражался в зеркалах и наборном паркете. Кроме того, в зеркалах отражался свет от сотен горящих свечей в позолоченных стенных жирандолях и бра. Простенки между окнами, как настоящими, так и фальшивыми, занимали огромные зеркала в резных позолоченных рамах. Изобилие зеркал создавало эффект многократно умноженного пространства.

В простенках между окнами, над зеркалами, были расположены круглые по форме картины — тондо. Падуги, создающие плавный переход от стен к потолку, были украшены живописными медальонами и лепными кронштейнами. Плафон, созданный специально для зала, занимал весь свод, он и в будущем сохранит изначальный замысел Растрелли. Кроме этого, пространство зала украшала причудливая позолоченная резьба.

Я много раз бывала в этом зале, и меня всегда поражало изобилие золота в отделке. По преданию, строившая его Елизавета Петровна распорядилась не жалеть для этого зала золотых украшений, потому что он служил для приема купцов, которые были очень неравнодушны к золоту. Сейчас же я ловила себя на мысли, что хочу подойти и потрогать все руками. Все вокруг сверкало и блестело так, что с непривычки у меня уже рябило в глазах от обилия золота и драгоценностей.

«Да уж, как изменчива мода, и не только на платья и украшения, но и на фигуры, — подумала я, встретив несколько известных мне по дошедшим до нашего времени портретам персон. — Какие же здесь все толстощекие, тучные, за редким исключением», — я посмотрела на Екатерину Андреевну и Дмитрия.

«Ну-ну, — продолжала анализировать я, — художники так же льстят своим заказчикам, как и фотографы в будущем. Но буду честной, у них нет культа стройности. Вот оно, веяние моды XVIII века».

Народ все прибывал, в центре зала начались танцы. Екатерина Андреевна и Дмитрий прошли дальше, по пути, надолго не останавливаясь, с кем-то здоровались, представляли меня. Было очень шумно: звучала музыка, раздавался громкий смех, разговоры, кто-то спорил. Наблюдения настолько меня увлекли, что я не заметила, что кто-то к нам подошел.

— Добрый вечер, милая Екатерина Андреевна, — услышала я мужской голос, — как я рад вас видеть.

Я обернулась. Это был молодой человек практически одного возраста и роста с Дмитрием. Я пыталась понять, кто бы это мог быть.

— Добрый вечер, Иван Иванович, и я рада вас видеть, — протягивая руку, улыбаясь, сказала Екатерина Андреевна.

Иван Иванович взял руку Екатерины Андреевны, наклонился и поцеловал ее.

— Мария, позвольте вам представить — Иван Иванович Шувалов, графиня Мария Белозерская, — представил нас друг другу Строганов.

Я все время боялась попасть впросак с придворным этикетом, как делать реверанс, кому подавать руку для поцелуя, кому нет.

— Позвольте засвидетельствовать вам свое восхищение, — проговорил Иван, делая шаг ко мне.

— Благодарю, Иван Иванович.

Я решила, что нужно протянуть руку, что и сделала. Иван Иванович взял мою руку, наклонился и поцеловал ее.

«Если судить по портретам, то Иван Шувалов должен быть довольно-таки упитанным, даже на ростовых портретах он казался рыхловатым, — рассуждала я, — а на самом деле он вполне подтянутый молодой человек, просто черты его лица мягкие, округлые. И руки у него теплые и нежные».

— Иван Иванович, голубчик, когда же вы приедете к нам с визитом?

— Обещаю в скором времени, вместе с Дмитрием приедем, — ответил Иван Иванович.

— Милые дамы, простите нас, вынуждены вас ненадолго оставить, — сказал Дмитрий и, взяв под руку Ивана Шувалова, стал уходить от нас.

— Простите, еще увидимся, — успел проговорить Иван Иванович, и Дмитрий увел его в сторону.

— Жаль, Дмитрий не дал нам поговорить. Иван Иванович очень интересный собеседник. Я хотела его расспросить про университет. Мария, — вдруг прикрывшись веером, проговорила Екатерина Андреевна, — вон там, у окна, рядом с дамой в розовом, стоит Мавра Егоровна. Мы с тобой встречали ее в парке. Постарайся не попадаться ей на глаза.

— Я постараюсь, — пообещала я.

Теперь я смогла ее рассмотреть.

«А ведь здесь не наврали, — вспомнив описания внешности Мавры из энциклопедий и книг, пришла я к выводу: и правда неприятная особа. Немолодая, дебелая, невысокого роста, глаза с короткими белесыми ресницами. Есть же такие отталкивающие лица», — подумала я.

— Смотри, вон там, мимо парочки в синем, проходит Бестужев, канцлер, — наклонившись в мою сторону, обратила мое внимание Екатерина Андреевна.

— Алексей Петрович? В бордовом камзоле? — уточнила я.

— Да, это он, — подтвердила Ростовцева.

«Угу, тебя-то, голубчик, я и буду опасаться вместе с Маврой, — решила я, — лучше не связываться».

У входа в Чесменский зал я заметила Дмитрия, разговаривающего с яркой, красивой дамой, высокой, чернобровой, в изумрудном платье.

— Катя, а кто та красивая дама, с которой Дмитрий Михайлович разговаривает? — решила спросить я.

— Где? — осматриваясь, спросила Екатерина Андреевна.

— Вон, у входа в Чесменский зал, — уточнила я.

— Где? — не поняла Екатерина Андреевна.

«Елки-палки, какой Чесменский зал, откуда я могу знать, как он называется, он так раньше и не назывался», — ругалась я на себя и про себя.

— У выхода в другой зал дама в изумрудном платье, ее трудно не заметить, — постаралась я исправить свою оплошность.

Екатерина Андреевна посмотрела, на мгновение ее лицо изменилось, но ко мне она обернулась уже с улыбкой.

— Это вдова — княгиня Ольга Бельская. Давняя знакомая Дмитрия, — развернувшись к ним спиной, ответила Ростовцева, не желая продолжать разговор.

Я же, наоборот, продолжала за ними наблюдать.

«Как же, знакомая, — иронизировала я, — смотри-ка, как она прижимается к нему. А в руку как вцепилась, да он и не против, улыбается, как Чеширский Кот. А фигура у нее классная, все на месте, не то что у некоторых», — констатировала я и отвернулась.

Стало душно от множества горевших свечей и от большого количества народа.

«Вот и пригодился веер», — вспомнила я. В детстве у меня был веер, пластиковый, якобы кружевной, который не вынес моего варварского обращения. Он был легкий, и не составляло труда пальцами одной руки развернуть и свернуть его. Мой нынешний веер был шелковым, на изнанке у него опорные планки, он чуть тяжелее моего детского веера, но принцип раскрывания и закрывания идентичный. Только мне пришлось следить, разворачивая веер одним движением руки, чтобы он открылся лицевой стороной к присутствующим, а не изнанкой. Я немного поразвлеклась с ним, совершенствуя навыки владения. С веером мне стало гораздо комфортнее.

Пару раз ко мне подходил кавалер в возрасте с красным лицом то ли от жары, то ли от выпивки, от него попахивало водкой. Я отказывалась.

— Мария, иди потанцуй, нечего просто стоять, — уговаривала меня Екатерина Андреевна.

— Не хочу пока, спасибо. Я осмотрюсь, когда еще придется здесь побывать, — отказалась я.

«Уметь бы еще так танцевать, может, и потанцевала бы, — думала я про себя, — как бы уйти из этого зала, чтобы не заставили танцевать».

— О, Варвара Дмитриевна, — помахала веером Екатерина Андреевна, привлекая внимание дамы в возрасте, — не видит. Машенька, извини, мне нужно с ней поговорить, я скоро вернусь.

— Да, конечно, не волнуйся обо мне, — сказала я.

— Сходи перекуси, выпей чего-нибудь или мороженое попробуй, вот там, — указала она мне на Чесменский зал. — Я скоро, — и, повернувшись, пошла к знакомой, огибая танцующих.

«Отличный повод сбежать», — обрадовалась я и двинулась к выходу из зала.

Пару раз я наступила кому-то на ногу, а потом мне кто-то наступил, пока я пробиралась в Чесменский зал.