Иллюстратор

Ядвига Симанова (2024)

Он — художник, и создан служить свету, но вынужден гнаться за тенью в чужом проклятом мире, поглощенном сумраком. Его прошлое — ложь, настоящее — лабиринт загадок, сокрытых под завесой морока. Ему встречаются демоны, мутанты-обращенные, жестокие правители и самоотверженные герои — каждый хранит тайну, порой даже не одну. Но главная из тайн — он сам. Ему открывается непостижимое, стирается грань между реальностью и иллюзией, тайна вот-вот готова раскрыться… но так ли это? Возможно, за разгадкой прячется новая тайна и новый вопрос. Чтобы приблизиться к собственной цели и покинуть этот недобрый край, ему придется преодолеть череду испытаний в угоду чужим интересам, постичь собственную природу и перекроить ее заново, разобраться в собственных чувствах и поступиться ими, не раз спотыкаться, поднимаясь вновь, чтобы в конце концов сделать выбор. Правильный ли? Пусть каждый решит для себя.

Глава 7. Логово змея

Мне непременно хочется достичь логова змея до заката, но усталое солнце уже роняет прощальные оранжевые блики на унылые камни, скрываясь от надоевшего мира за линией горизонта в пурпурной дымке облачных гор.

Дорога из беспорядочно разбросанных камней, измельчённых и постепенно переходящих в мелкий песок, ведёт к горному ущелью между двух скал. В коридор из высоких серых колонн со сглаженными асимметричными формами почти не проникает свет. Понимая, что мы у цели, я крепче сжимаю в руке копьё, предусмотрительно оглядываясь по сторонам. Я прошу Аурелие держаться позади меня.

— Надо подождать, — говорю. — В расщелине темно, да и солнце уже садится. Наступает время его охоты, скоро он сам должен выйти.

— А я страсть как хочу посмотреть, что там, хотя бы одним глазком, — говорит Аурелие, стремительно отталкивая меня и направляясь к каньону.

Хватаю её за руку и не отпускаю.

— Почему ты так безрассудна? Отойди! Так и быть, я пойду первым, осмотрюсь, и, если опасности нет, ты сможешь пойти следом за мной и удовлетворить своё любопытство.

Аурелие с видимой неохотой уступает. А мне ничего не остаётся, как только перешагнуть порог сумрачного ущелья с занесённым для удара копьём.

Едва я пересекаю невидимые межскальные двери, сердцем внезапно овладевает неописуемый страх: чудится, что где-то здесь незримая, но вполне реальная опасность подстерегает меня.

Глаза почти ничего не различают во тьме, и я уже решаю повернуть назад, как вдруг где-то в верхнем ярусе скальных ниш слышится шорох. Я поднимаю голову, и тотчас что-то громадное летит на меня сверху, сваливая с ног; копьё выпадает из рук, ударяясь о камни, где и лежит бесполезным куском металла. Тянусь к нему, но нечто склизкое и холодное с невероятной силой сдавливает мне шею. Я тщетно пытаюсь разжать руками тиски, крикнуть Аурелие, чтобы немедленно уходила, но ледяные оковы смыкаются у горла, их давление возрастает, и ни говорить, ни дышать я не в силах.

Собравшись с духом, поднимаюсь на колени, страшная ноша перевешивает, отклоняясь к скале, и что есть сил ударяется о неё, на мгновение ослабив хватку. Воспользовавшись короткой передышкой, жадно глотаю воздух.

— Беги, Аурелие! — кричу я, одновременно стараясь подвинуть ногой лежащее на земле копьё, которое вдруг оказывается совсем близко.

Глаза привыкают к темноте, и облик моего соперника становится различим. Это змея или, скорее, действительно змей, тот самый, что отравлял Древо и которого я прогнал. Но только он как будто вырос и выглядит втрое больше. Подвигаю копьё ближе, а змей всё сильнее сдавливает мою шею. Ещё чуть-чуть, и я умру от удушья.

И вдруг, словно воплощение ночного кошмара, перед моим лицом возникает гигантская пасть с вываливающимся раздвоённым языком. В этот момент змей перестаёт душить, но происходит нечто похуже: его язык медленно и неумолимо тянется к моему рту, проникает сквозь зубы; всё существо моё бьётся в агонии боли и отвращения, когда я ощущаю острое жжение от его шершавого языка на моей гортани.

Смиряюсь с близостью смерти, даже желаю её, но она не приходит. Вместо этого притупляется боль, горло немеет, а тело охватывает дурманящая слабость.

Змей, оторвавшись от моего горла, шарфом виснет у меня на шее, замирая в спокойствии и умиротворении. И я, обессиленный, униженный и опустошённый, сквозь отяжелевшие веки гляжу в проход между скалами, где в ореоле закатного блеска лёгкими шагами во мрак ущелья ступает Аурелие.

«Неужели мой крик так и не был ею услышан? — с горькой досадой думаю я. — Или она настолько безрассудна, что вернулась по своей воле?..»

Бесстрашная девушка подходит ближе, исчезающий за горизонтом свет мерцающими звёздами танцует на её плечах… Низким, чарующим голосом Аурелие произносит:

— Я выполнила свою часть уговора, Ботис! Теперь твоя очередь исполнить обещанное.

Не веря своим ушам, не желая принимать открывшуюся мне правду, сотканную из паутины предательства Аурелие вкупе с моей собственной глупостью и доверчивостью, я впитываю каждое сказанное этими странными сообщниками слово в бесплодной надежде отыскать опровержение столь жестокой реальности или, в конце концов, оправдание поступку Аурелие. Теперь мне понятно, почему она называла его змеем, а не змеёй, — как иначе, раз они уже успели познакомиться!

Змей сползает с моей шеи, поворачивая голову к своей гостье, и из его пасти вылетают слова — человеческие слова, тягучие, медленные, но вполне отчётливые:

— Да, фея, благодарю тебя за то, что привела Художника. И я сдержу слово: то, что тебе нужно, находится у меня в сундуке. Но сначала я должен увидеть, на что он способен.

Змей поворачивает голову в мою сторону.

— Я обещала только привести его, — говорит Аурелие. — Остальное меня не касается. Не видать тебе больше Древа познания, если сейчас же не отдашь элементал.

— Ха-ха-ха! — змей надрывно смеётся в ответ. — «Хочу узнать все тайны мира!» Так ты говорила? Представь себе, я их узнал благодаря полученному из Древа элементалу, и, поверь, тебе не понравится то, что ты узнаешь. А мне Древо больше без надобности. Знания не принесли счастья, скорее наоборот. Но счастье принесёт Художник: он поможет мне вернуться домой, по крайней мере в то место, которое я хотел бы назвать домом.

— Ботис, ты демон. Домой — это куда? К пеклу, котлам?

— Напрасно ты иронизируешь, сестрёнка, — я по праву могу теперь тебя так называть…

— Да, я согласилась предать и из-за тебя утратила свою природу, — с металлом в голосе произносит Аурелие, — но это не отменяет нашей с тобой договорённости.

— Верно, не отменяет, — змей протяжно шипит. — Но за обсуждением наших дел мы совсем забыли о Художнике. Он, бедняга, я погляжу, заскучал. Пора ему продемонстрировать своё мастерство!

Я оглушён и сломлен, а самое скверное — разочарован собой. Идиотизм положения жертвы, тупой, безвольной овцы, обманом приманенной на заклание эфемерным божествам, буквально выбил почву у меня из-под ног даже скорее, нежели удушье и ядовитый поцелуй змея. Мне нечего сказать и незачем жить.

Но другая часть меня, наверное, та, что создавала живые цветки, та, что видит свет и всегда открыта для него, не позволяет сдаться. Внезапным вихрем нахлынувший из неведомой пустоты прилив сил очищает разум, словно жилище от грязи, избавляя от стыдливой и жалкой скорби, и я отчётливо понимаю, что способен всё изменить, пускай даже мой цветок закроется раньше предначертанного часа.

Впервые после нападения змея я решаюсь заговорить. Но на усилие связок исторгнуть звук (или, на худой конец, хрип или стон) отвечает тягостное безмолвие. Я шевелю губами впустую, голосовые связки парализованы.

Змей замечает мои потуги.

— Не мучайся понапрасну! — говорит он. — Это я отнял у тебя голос, теперь он мой. Иначе я не смог бы вот так запросто с тобой болтать. Погоди минутку, и я всё тебе разъясню. Ты, вероятно, хочешь знать, как мы сговорились с сестричкой. Очень просто. Я и не думал отравлять Древо, я поглощал элементал знания. Я всего-навсего хотел понять замысел Создателя, а поняв, осмыслить своё место в этом замысле. Мы, демоны, созданы огнём, огонь горит внутри нас. Благодаря демонической сути я способен без вреда для себя поглощать элементал, тогда как таким, как ты или она, он мигом сожжёт внутренности.

Как ни странно, но потеря голоса не уничтожает меня, а скорее наоборот, заставляет собраться, сосредоточить то немногое, что осталось во мне, для единой цели — убить змея. Не за этим ли я сюда пришёл? Это поможет собрать осколки, на которые распалась моя душа, пока я, ведомый Аурелие, медленно и методично рассыпáлся на части.

Но для начала неплохо бы узнать, что змею от меня нужно. А змей продолжает монолог, и я внимаю ему.

— Моя магия способна остудить элементал, что я и предложил сестричке, явившись ей во сне той самой ночью, когда ты так смело прогнал меня… Что, впрочем, было несложно, ведь я был мал и уязвим. В обмен она привела тебя, за что я говорю ей спасибо.

Демон по имени Ботис смотрит на Аурелие, которая сверлит его взглядом покрасневших от напряжения глаз, нервно кусая губы.

— Так выполни своё обещание! — в нетерпении восклицает она. — Скажи, чего ты хочешь от него, и поскорее покончим с этим!

Аурелие поворачивается ко мне, встречая мой прямой укоряющий взгляд, и я с удовлетворением замечаю, что она выдерживает его с трудом.

Ботис, будто её и нет, продолжает, обращаясь ко мне:

— Видишь, у скалы позади тебя стоит сундук? Это своего рода клад — хранилище магических артефактов, которые я насобирал за свою долгую жизнь. Среди них множество никчёмных вещей, но иногда попадались и редкостные ценности. Такие, как элементал знания, с помощью которого мне, отверженному демону, стали доступны тайны мироздания… Что, однако, меня вовсе не порадовало, зато я понял, к чему стоит стремиться. Как бы странно это ни звучало, но больше всего на свете я хочу обрести дом, семью, жить среди себе подобных, день за днём передавая накопленный прожитыми столетиями опыт.

От удивления Аурелие бешено хохочет, нервно вздрагивая всем телом:

— Не верю своим ушам! Змей, демон и семья — парадоксально и противоестественно, да к тому же банально глупо!

Ботис молчит, лишь его размеренное тяжёлое дыхание время от времени прерывает наступившую тишину. И в этой тишине Аурелие неуловимой тенью проходит позади меня, приближаясь к сундуку:

— Я сама отопру его, если позволишь.

— Как многое тебе ещё неведомо, сестричка… — отвечает собственным мыслям Ботис. — Открывай!

Аурелие стоит напротив меня по другую сторону резного сундука, инкрустированного пятиугольной пентаграммой в ореоле драгоценных камней. Она открывает сундук, нечаянно задевая меня крышкой, что даёт мне повод переместиться, встав вплотную к ней, столь близко, что можно почувствовать холод, исходящий от её рук. Порывистым движением я с силой сжимаю её кисть и, не давая опомниться, сдёргиваю с запястья марлевую повязку.

Змей с сатанинской мощью тут же придавливает меня к земле, но я успеваю разглядеть: на месте родового знака и придуманного укуса нестираемым клеймом алеет красный череп с кровоточащими глазницами — символ демонической природы и вселенского зла.

Аурелие возвышается надо мной, глаза пылают злобой, и тем страннее звучит её речь:

— Не смей его трогать, демон!.. Прости меня, Камаэль, — говорит она, обращаясь уже ко мне. — Моя природа изменилась, когда я пошла на сделку с демоном, что не замедлило отразиться на предательском цветке, начертанном твоей рукой, — вот что ты увидел на портрете.

Я вспоминаю о портрете, рыская глазами во тьме расщелины. Тубус виднеется за грудой серых булыжников недалеко от входа в каньон, значит, портрет цел и невредим. Не знаю почему, но эта мысль греет и утешает.

Поднеся руку на уровень глаз, Аурелие долго разглядывает демонический знак.

— Камаэль, прости, но я не могла иначе. Я не в силах больше плыть по течению, бездумно следуя предназначению, не оглядываясь на другие возможности, которые предоставляет жизнь, впустую растрачивая себя для незнакомого мира, в угоду неизвестно кем истолкованной воли забывших о нас богов. Познание всех тайн мира откроет запертые двери и вручит ключ к иному предназначению, которое я выберу сама.

Её неожиданное «прости» трогает моё сердце, раня сильнее, чем ожидаемое проявление равнодушия. Усилием воли я подавляю столь некстати возникшее волнение.

Змей отпускает меня, давая подняться на ноги.