Неточные совпадения
— А если его там нет, то
вы будете под судом!
— Так. Только едва ли закончите Новочеркасском, как бы в степи не побывшиться… Ведь в тех же телегах, на которых
вы будете ездить, и холерных возят… Долго ли до греха…
— Пропотел — и здоров. Это «она»
была с
вами! Ляг только — застынешь и умрешь!.. Может, кашу сварить?
— Мне думается, что если бы
вы с ним повидались, то от него получили бы, наверное, много неизвестных данных. Так, например, я помню, отец всегда говорил, что казнь Разина
была не на Красной площади, как пишут историки, а на Болоте.
— Какой у
вас на Дону
есть известный педагог Иван Иванович? Я его фамилию забыл!
Писал в этой газете в начале литературной юности А.П. Чехов, писал А.В. Амфитеатров и, кажется, даже
Вас. Ив. Немирович-Данченко. Детей А.Я. Липскерова репетировал бывавший часто у Чехова студент Н.Е. Эфрос, он и уговорил Чехова дать в газету повесть, которая и
была напечатана в нескольких номерах «Новостей дня».
В конце концов Н.И. Пастухов смягчался, начинал говорить уже не
вы, а ты и давал пятьдесят рублей. Но крупных гонораров платить не любил и признавал пятак за прозу и гривенник за стихи. Тогда в Москве жизнь дешевая
была. Как-то во время его обычного обеда в трактире Тестова, где за его столом всегда собирались сотрудники, ему показали сидевшего за другим столом поэта Бальмонта.
— Я у
вас не
буду спрашивать подробностей, каким путем
вы ухитрились добыть манифест, ответьте только на один вопрос: легальным путем или нет
вы добыли манифест?
— Я бы принес, Николай Иванович, да ведь
вы подведете, как тогда с Гужоном
было, он сдал
вам объявление, а
вы в том же номере и написали, что завод Гужона всю Москву-реку заразил из потайных труб нечистотами.
Вы жалуетесь, что
Вам снятся сны неспокойные, погодите — не такие еще
будут сниться, если
Вы только не перестанете обижать и обсчитывать своих рабочих».
— Скажите, по крайней мере, доктор, сколько у
вас в больнице обгорелых, — спрашивал я, хотя список их у меня
был в кармане.
«А вот что: князь
будет кричать и топать, а
вы ему только одно: виноват, ваше сиятельство.
«Написано все верно, прощаю
вас на этот раз, только если такие корреспонденции
будут поступать, так
вы посылайте их на просмотр к Хотинскому… Я еще не знаю, чем дело на фабрике кончится, может
быть, беспорядками. Главное, насчет штрафов огорчило купцов. Ступайте!»
«Ну, заварили
вы кашу! Сейчас один из моих агентов вернулся. Рабочие никак не успокоятся, а фабрикантам в копеечку влетит. Приехал сам прокурор судебной палаты на место. Лично ведет строжайшее следствие. За укрывательство кое-кто из властей арестован; потребовал перестройки казарм и улучшения быта рабочих, сам говорил с рабочими, это только и успокоило их. Дело
будет разбираться во Владимирском суде».
— Ваше здоровье
пьют, Николай Иванович, речь
вам сказали. Ответить надо, — шепнул в ответ Н.С. Иогансон.
— Сколько
вы деньжищ за рекламу своей конторы переплатите в газеты, а тут своя
будет: каждый день печатай даром!
— Ваше превосходительство, до сих пор я просил
вас о расширении программы, а теперь
буду просить о сокращении!
Для газеты создалась обстановка, при которой можно
было сверкнуть ярче, чем «Русские ведомости», и тем удержать подписчиков. Тут понадобилось и расширение беллетристического отдела, и пригодились лирические революционные фельетоны.
Были приглашены лучшие силы по беллетристике, появились Д.Н. Мамин-Сибиряк, К.М. Станюкович,
Вас. И. Немирович-Данченко, И.Н. Потапенко, И.А. Бунин, В.В. Каллаш, Д.Л. Мордовцев, Н.И. Тимковский, поэты К.В. Бальмонт, В.Я. Брюсов, Лев Медведев, Е.А. Буланина и много других.
Вы — ответственный редактор
«Русской мысли» — важный пост!
В жизни — мысль великий фактор,
В ней народов мощь и рост.
Но она — что конь упрямый:
Нужен верный ездовой,
Чтоб он ровно шел и прямо,
Не мечася, как шальной.
Русский дух им должен править:
Есть у
вас он, то легко
Вам журнал свой и прославить,
И поставить высоко.
— Ну, вот что, молодой человек! Я сам
был молод, сам кутил. Прощаю
вас на первый раз. Извольте уходить домой! Следовало бы
вас за эти медали и за все поведение на гауптвахту, но я прощаю. Идите!
— Да что
вы сделали! Ведь здесь много изменений! Я об этом должен
буду доложить министру. Получится разноголосица. Я доложу министру!
— Подсудимый, мне помнится, несколько лет назад
вы уже судились у нас… Это… Это
было дело…
— Стало
быть,
вам кто-нибудь из ремонтеров-стариков сказывал. Им все любовались.
Вы знаете хорошо наше дело! Никогда не думал, что у
вас в Питере такие знатоки
есть!
— Вот
вы бы ко мне на зимовничек пожаловали. У Подкопая
вы бывали, он сам мне на выставке об этом говорил, а теперь бы ко мне завернуть.
Есть что повидать!
— Убивалась она очень, когда
вы ушли! Весь зимовник прямо с ума сошел. Ездили по степи, спрашивали у всех. Полковнику другой же день обо всем рассказали, — а он в ответ: «Поглядите, не обокрал ли! Должно
быть, из беглых!» Очень Женя убивалась!
Вы ей портмонетик дорогой подарили, так она его на шее носила. Чуть что — в слезы, а потом женихи стали свататься, она всех отгоняла.
«…Непременно приезжайте, ждем
Вас как одного, пожалуй, главного виновника предстоящего торжества. Не уговори
Вы Владимира Ивановича поехать на гирла, никакого бы высшего училища у нас никогда не
было».
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это
вам кажется только, что близко; а
вы вообразите себе, что далеко. Как бы я
был счастлив, сударыня, если б мог прижать
вас в свои объятия.
Бобчинский. Сначала
вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и
есть этот чиновник.
Хлестаков. Да вот тогда
вы дали двести, то
есть не двести, а четыреста, — я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уже ровно
было восемьсот.
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже
вы, то
есть, не поможете в нашей просьбе, то уж не знаем, как и
быть: просто хоть в петлю полезай.
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь
вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь
вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка
будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.