— «Ну, говорит, тебе нельзя, а ему можно!» — «Да, говорю, ваше сиятельство, это один обман, и вы вот что, говорю,
один дом отдайте тому подрядчику, а другой мне; ему платите деньги, а я пока стану даром работать; и пусть через два года, что его работа покажет, и что моя, и тогда мне и заплатите, сколько совесть ваша велит вам!» Понравилось это барину, подумал он немного…
Неточные совпадения
Вся картина, которая рождается при этом в воображении автора, носит на себе чисто уж исторический характер: от деревянного, во вкусе итальянских вилл,
дома остались теперь
одни только развалины; вместо сада, в котором некогда были и подстриженные деревья, и гладко убитые дорожки, вам представляются группы бестолково растущих деревьев; в левой стороне сада, самой поэтической, где прежде устроен был «Парнас», в последнее время
один аферист построил винный завод; но и аферист уж этот лопнул, и завод его стоял без окон и без дверей — словом, все, что было делом рук человеческих, в настоящее время или полуразрушилось, или совершенно было уничтожено, и
один только созданный богом вид на подгородное озеро, на самый городок, на идущие по другую сторону озера луга, — на которых, говорят, охотился Шемяка, — оставался по-прежнему прелестен.
Картины эти, точно так же, как и фасад
дома, имели свое особое происхождение: их нарисовал для Еспера Иваныча
один художник, кротчайшее существо, который, тем не менее, совершил государственное преступление, состоявшее в том, что к известной эпиграмме.
Затем отпер их и отворил перед Вихровыми дверь. Холодная, неприятная сырость пахнула на них. Стены в комнатах были какого-то дикого и мрачного цвета; пол грязный и покоробившийся; но больше всего Павла удивили подоконники: они такие были широкие, что он на них мог почти улечься поперек; он никогда еще во всю жизнь свою не бывал ни в
одном каменном
доме.
Публика начала сбираться почти не позже актеров, и первая приехала
одна дама с мужем, у которой, когда ее сыновья жили еще при ней, тоже был в
доме театр; на этом основании она, званая и незваная, обыкновенно ездила на все домашние спектакли и всем говорила: «У нас самих это было — Петя и Миша (ее сыновья) сколько раз это делали!» Про мужа ее, служившего контролером в той же казенной палате, где и Разумов, можно было сказать только
одно, что он целый день пил и никогда не был пьян, за каковое свойство, вместо настоящего имени: «Гаврило Никанорыч», он был называем: «Гаврило Насосыч».
На спине
одного из сфинксов, поставленных на крыльце довольно затейливого барского
дома, он вдруг увидел сидящим Ивана Иваныча, камердинера дядина.
Оставшись
один, Павел почти в лихорадке стал прислушиваться к раздававшемуся — то тут, то там — шуму в
доме; наконец терпения у него уж больше недостало: он выглянул в залу — там никого не было, а в окошечке чайной светился уже огонек.
В
одно воскресное утро Павел сидел
дома и разговаривал с Клеопатрой Петровной.
— Залой я вам могу услужить, — сказал Марьеновский, — у меня
одна тетка уехала и оставила на мой присмотр свой
дом, в котором есть и прислуга и зала. Это именно
дом на Никитской князей Курских.
— Разбогател я, господин мой милый, смелостью своей: вот этак тоже собакой-то бегаючи по Москве, прослышал, что князь
один на Никитской два
дома строил; я к нему прямо, на дворе его словил, и через камердинера не хотел об себе доклад делать.
Барин наш терпел, терпел, — и только раз, когда к нему собралась великая компания гостей, ездили все они медведя поднимать, подняли его, убили, на радости, без сумнения, порядком выпили; наконец, после всего того, гости разъехались, остался
один хозяин
дома, и скучно ему: разговоров иметь не с кем, да и голова с похмелья болит; только вдруг докладывают, что священник этот самый пришел там за каким-то дельцем маленьким…
— Я, пожалуй; у меня
дома дожидаться некому;
одна собака, да и та, я думаю, убежала куда-нибудь, — отвечал Живин.
Для помощи во всем этом, разумеется, призвана была и m-lle Прыхина, которая сейчас же принялась помогать самым энергическим образом и так расходилась при этом случае, что для украшения бала перечистила даже все образа в
доме Захаревских, и, уча горничных, как надо мыть только что выставленные окна, она сама вскочила на подоконник и начала протирать стекла и так при этом далеко выставилась на улицу, что
один проходящий мужик даже заметил ей...
Вихров, разумеется, очень хорошо понимал, что со стороны высокого мужика было
одно только запирательство; но как его было уличить: преступник сам от своих слов отказывался, из соседей никто против богача ничего не покажет, чиновники тоже не признаются, что брали от него взятки; а потому с сокрушенным сердцем Вихров отпустил его, девку-работницу сдал на поруки хозяевам
дома, а Парфена велел сотскому и земскому свезти в уездный город, в острог.
— От души благодарю вас, что приехали запросто!.. — говорила хозяйка
дома, делая ему ручкой из-за стола, за которым она сидела, загороженная с
одной стороны Юлией, а с другой — начальником губернии. — А у меня к вам еще просьба будет — и пребольшая, — прибавила она.
— Еще бы они не скрыли! — подхватил Петр Петрович. —
Одного поля ягода!.. Это у них так на две партии и идет:
одни по лесам шляются, а другие, как они сами выражаются, еще мирщат,
дома и хлебопашество имеют, чтобы пристанодержательствовать этим их бродягам разным, — и поверите ли, что в целой деревне ни
одна почти девка замуж нейдет, а если поступает какая в замужество, то самая загоненная или из другой вотчины.
Сейчас же приняла весь
дом под свою команду и ни
одной душе не позволяла ходить за больным, а все — даже черные обязанности — исполняла для него сама.
Женичка
дома не жил: мать отдала его в
один из лучших пансионов и сама к нему очень часто ездила, но к себе не брала; таким образом Вихров и Мари все почти время проводили вдвоем — и только вечером, когда генерал просыпался, Вихров садился с ним играть в пикет; но и тут Мари или сидела около них с работой, или просто смотрела им в карты.
В
одно утро Вихров прошел к Мари и застал у ней, сверх всякого ожидания, Абреева. Евгения Петровича, по обыкновению,
дома не было: шаловливый старик окончательно проводил все время у своей капризной Эммы.
— Катерина Сергеевна, — заговорил он с какою-то застенчивою развязностью, — с тех пор как я имею счастье жить в
одном доме с вами, я обо многом с вами беседовал, а между тем есть один очень важный для меня… вопрос, до которого я еще не касался. Вы заметили вчера, что меня здесь переделали, — прибавил он, и ловя и избегая вопросительно устремленный на него взор Кати. — Действительно, я во многом изменился, и это вы знаете лучше всякого другого, — вы, которой я, в сущности, и обязан этою переменой.
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в
дом стороннего, особенно купцов! Если хоть
одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Здесь есть
один помещик, Добчинский, которого вы изволили видеть; и как только этот Добчинский куда-нибудь выйдет из
дому, то он там уж и сидит у жены его, я присягнуть готов…
Темны
дома крестьянские, //
Одна пристройка дедова // Сияла, как чертог.
Ни
дома уцелевшего, //
Одна тюрьма спасенная, // Недавно побеленная, // Как белая коровушка // На выгоне, стоит.
Две церкви в нем старинные, //
Одна старообрядская, // Другая православная, //
Дом с надписью: училище, // Пустой, забитый наглухо, // Изба в
одно окошечко, // С изображеньем фельдшера, // Пускающего кровь.