Неточные совпадения
— Вы
многого не замечали или, лучше
сказать, не хотели замечать, — проговорил Павел.
— Из Шекспира
много ведь есть переводов, — полуспросил, полупросто
сказал он, сознаваясь внутренне, к стыду своему, что он ни одного из них не знал и даже имя Шекспира встречал только в юмористических статейках Сенковского [Сенковский Осип Иванович (1800—1858) — востоковед, профессор Петербургского университета, журналист, беллетрист, редактор и соиздатель журнала «Библиотека для чтения», начавшего выходить в 1834 году. Писал под псевдонимом Барон Брамбеус.], в «Библиотеке для чтения».
— Это тебе надобно знать! —
сказала Фатеева. — Я слишком
много страдала в жизни и потому имею право не доверять людям, — прибавила она с ударением.
«Бог с вами, кто вам
сказал о каком-то неуважении к вам!.. Верьте, что я уважаю и люблю вас по-прежнему. Вы теперь исполняете святой долг в отношении человека, который, как вы сами говорили, все-таки сделал вам
много добра, и да подкрепит бог вас на этот подвиг! Может быть, невдолге и увидимся».
— Займите у меня, —
сказал Вихров, — только
много не дам.
— Вы больше бы, чем всякая другая женщина, стеснили меня, потому что вы, во имя любви, от всякого мужчины потребуете, чтобы он постоянно сидел у вашего платья. В первый момент, как вы мне
сказали, я подумал было сделать это для вас и принести вам себя в жертву, но я тут же увидел, что это будет совершенно бесполезно, потому что
много через полгода я все-таки убегу от вас совсем.
— Я сегодня хочу пить
много! —
сказал он.
— Пойдем, однако; мне тебе надо
много передать, —
сказала Мари и увела его к себе в комнату.
— Как
много прихожан-то! —
сказал он с усмешкой. — А ведь звоном-то почесть колокол разбили, а туды и без зову божьего соберутся.
— Нет, в один день и
много уж получать столько счастья! —
сказал Вихров, кладя письмо и ложась от душевного волнения на постель.
— И тебя борода
много изменила, —
сказал ему тот.
— Прежде, когда вот он только что вступал еще в литературу, — продолжала Мари, указывая глазами на Вихрова, — когда заниматься ею было не только что не очень выгодно, но даже не совсем безопасно, — тогда действительно являлись в литературе люди, которые имели истинное к ней призвание и которым было что
сказать; но теперь, когда это дело начинает становиться почти спекуляцией, за него, конечно, взялось
много господ неблаговидного свойства.
— Я всегда был ваш читатель, —
сказал он, пожимая ему руку, — и, конечно, во
многом с вами не согласен, но все-таки не могу вам не передать моего уважения.
— Нет-с, не пройдет, потому что все так уж к тому и подстроено;
скажите на милость, где это видано: какому-то господину в его единственном лице вдруг предоставлено право судить меня и присудить, если он только пожелает того, ни
много ни мало, как на три месяца в тюрьму.
— Когда я принимал губернаторство, — снова начал он, уже гордо поднимая свою голову, — вы знаете — это было в самый момент перелома систем, и тогда действительно на это поприще вступило весьма
много просвещенных людей; но сонм их,
скажу прямо, в настоящее время все больше и больше начинает редеть.
Он чувствовал себя в силе
сказать много резкостей, но Лютов поднял руку, как для удара, поправил шапку, тихонько толкнул кулаком другой руки в бок Самгина и отступил назад, сказав еще раз, вопросительно:
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что,
скажи: к твоему барину слишком, я думаю,
много ездит графов и князей?
Многие из гостей.
Скажите пожалуйста!
Г-жа Простакова. Правда твоя, Адам Адамыч; да что ты станешь делать? Ребенок, не выучась, поезжай-ка в тот же Петербург;
скажут, дурак. Умниц-то ныне завелось
много. Их-то я боюсь.
Утвердительно можно
сказать, что упражнения эти обязаны своим происхождением перу различных градоначальников (
многие из них даже подписаны) и имеют то драгоценное свойство, что, во-первых, дают совершенно верное понятие о современном положении русской орфографии и, во-вторых, живописуют своих авторов гораздо полнее, доказательнее и образнее, нежели даже рассказы «Летописца».
Словом
сказать, в полчаса, да и то без нужды, весь осмотр кончился. Видит бригадир, что времени остается
много (отбытие с этого пункта было назначено только на другой день), и зачал тужить и корить глуповцев, что нет у них ни мореходства, ни судоходства, ни горного и монетного промыслов, ни путей сообщения, ни даже статистики — ничего, чем бы начальниково сердце возвеселить. А главное, нет предприимчивости.