Неточные совпадения
Напротив Александры Григорьевны, и особенно как-то прямо, сидел еще
старик, — в отставном военном сюртуке, в петличке которого болтался Георгий, и в военных с красными лампасами брюках, — это
был сосед ее по деревне, Михаил Поликарпович Вихров, старый кавказец, курчавый, загорелый на южном солнце, некогда ординарец князя Цицианова [Цицианов Павел Димитриевич (1754—1806) — генерал царской армии.
Говоря это,
старик маскировался: не того он боялся, а просто ему жаль
было платить немцу много денег, и вместе с тем он ожидал, что если Еспер Иваныч догадается об том, так, пожалуй, сам вызовется платить за Павла; а Вихров и от него, как от Александры Григорьевны, ничего не хотел принять: странное смешение скупости и гордости представлял собою этот человек!
Тот пошел. Еспер Иваныч сидел в креслах около своей кровати: вместо прежнего красивого и представительного мужчины, это
был какой-то совершенно уже опустившийся
старик, с небритой бородой, с протянутой ногой и с висевшей рукой. Лицо у него тоже
было скошено немного набок.
Полковник, начавший последнее время почти притрухивать сына, на это покачал только головой и вздохнул; и когда потом проводил, наконец, далеко еще не оправившегося Павла в Москву, то горести его пределов не
было: ему казалось, что у него нет уже больше сына, что тот умер и ненавидит его!.. Искаженное лицо солдата беспрестанно мелькало перед глазами
старика.
— Добрый ты у меня
будешь, добрый. Это хорошо! — произнес
старик. — А вот богу так мало молишься, мало — как это можно: ни вставши поутру, ни ложась спать, лба не перекрестишь!
Самое большое, чем он мог
быть в этом отношении, это — пантеистом, но возвращение его в деревню, постоянное присутствие при том, как
старик отец по целым почти ночам простаивал перед иконами, постоянное наблюдение над тем, как крестьянские и дворовые старушки с каким-то восторгом бегут к приходу помолиться, — все это, если не раскрыло в нем религиозного чувства, то, по крайней мере, опять возбудило в нем охоту к этому чувству; и в первое же воскресенье, когда отец поехал к приходу, он решился съездить с ним и помолиться там посреди этого простого народа.
Вакация Павла приближалась к концу. У бедного полковника в это время так разболелись ноги, что он и из комнаты выходить не мог.
Старик, привыкший целый день
быть на воздухе, по необходимости ограничивался тем, что сидел у своего любимого окошечка и посматривал на поля. Павел, по большей части, старался
быть с отцом и развеселял его своими разговорами и ласковостью. Однажды полковник, прищурив свои старческие глаза и посмотрев вдаль, произнес...
— Не в Москву тебе, кажется, надобно, шельмец ты этакий! — сказал ему полковник и погрозил пальцем.
Старик, кажется, догадывался о волновавших сына чувствованиях и, как ни тяжело
было с ним расстаться, однако не останавливал его.
Старик, идя домой, всю дорогу
был как-то мрачней обыкновенного.
Кирьян вошел. Это уж
был теперь совсем седой
старик. Он подошел прямо к руке барина, и, как тот ни сопротивлялся, Кирьян притянул к себе руку его и поцеловал ее.
— Откуда? — произнес насмешливо Макар Григорьев. —
Старик хапуга
был: одно лесное именье от сплавного леса, чай, тысячи три дает.
— Ну, нескоро тоже, вон у дедушки вашего, — не то что этакой дурак какой-нибудь, а даже высокоумной этакой
старик лакей
был с двумя сыновьями и все жаловался на барина, что он уже стар, а барин и его, и его сыновей все работать заставляет, — а работа их
была вся в том, что сам он после обеда с тарелок барские кушанья подъедал, а сыновья на передней когда с господами выедут…
Дедушка ваш… форсун он этакий
был барин, рассердился наконец на это, призывает его к себе: «На вот, говорит, тебе, братец, и сыновьям твоим вольную; просьба моя одна к тебе, — не приходи ты больше ко мне назад!»
Старик и сыновья ликуют; переехали сейчас в город и заместо того, чтобы за дело какое приняться, — да, пожалуй, и не умеют никакого дела, — и начали они
пить, а сыновья-то, сверх того, начали батьку бить: давай им денег! — думали, что деньги у него
есть.
— Нету-с, — отвечал
старик, усмехаясь, — мы и водку с этим
пьем, — не давимся.
Юлию в самом деле, должно
быть, заинтересовал Вихров; по крайней мере, через несколько дней она вошла в кабинет к отцу, который совсем уже
был старик, и села невдалеке от него, заметно приготовляясь к серьезному с ним разговору.
Герой мой оделся франтом и, сев в покойный возок, поехал в собрание. Устроено оно
было в трактирном заведении города; главная танцевальная зала
была довольно большая и холодноватая; музыка стояла в передней и, когда Вихров приехал, играла галоп. У самых дверей его встретил, в черном фраке, в белом жилете и во всех своих крестах и медалях,
старик Захаревский. Он нарочно на этот раз взялся
быть дежурным старшиной.
На этой штуке
старик Захаревский вздумал испытать Вихрова, чтобы окончательно убедиться, любит он
выпить или нет. По многолетней своей опытности Ардальон Васильевич убедился, что в их местах, между дворянством и чиновничеством, главный порок пьянство, и желал, по преимуществу, не видеть его в детях своих и в зяте, какого бог ему пошлет.
Посредине улицы стояли девки и бабы в нарядных, у кого какие
были, сарафанах; на прилавках сидели
старики и старухи.
Она вообще, кажется, на этот раз несколько молодилась и явно это делала для Вихрова, желая ему представиться посреди природы веселою и простодушною девочкою.
Старик Захаревский, наконец, прислал сказать, что пора выйти из лесу, потому что можно опоздать. Молодежь с хохотом и с шумом вышла к нему. У Живина
были обе руки полнехоньки грибами.
— Какого звания — мужик простой, служить только богу захотел, — а у нас тоже житье-то! При монастыре служим, а сапогов не дают; а мука-то ведь тоже
ест их, хуже извести, потому она кислая; а начальство-то не внемлет того: где хошь бери, хоть воруй у бога — да!.. — бурчал
старик. Увидев подъехавшего
старика Захаревского, он поклонился ему. — Вон барин-то знакомый, — проговорил он, как-то оскаливая от удовольствия рот.
В почти совершенно еще темном храме Вихров застал казначея, служившего заутреню, несколько стариков-монахов и
старика Захаревского. Вскоре после того пришла и Юлия. Она стала рядом с отцом и заметно
была как бы чем-то недовольна Вихровым. Живин проспал и пришел уж к концу заутрени. Когда наши путники, отслушав службу, отправились домой, солнце уже взошло, и мельница со своими амбарами, гатью и берегами реки, на которых гуляли монастырские коровы и лошади, как бы тонула в тумане росы.
Пришли:
старик отец, старуха жена его, девка-работница, а парня не
было.
— Это точно что:
есть это,
есть!.. — подтвердил и
старик. — А тут уж что-то и особенное маленько
было, — прибавил он, внушительно мотнув головой.
— И мне уж позвольте, — сказал кучер. Он
был старик, но еще крепкий и довольно красивый из себя. — Не знаю, как вашего табаку, а нашего так они не любят, — продолжал он, выпуская изо рта клубы зеленоватого дыма, и комары действительно полетели от него в разные стороны; он потом пустил струю и на лошадей, и с тех комары слетели.
— Нет, ваше высокоблагородие, мы ломать больше моленной не
будем, — произнес тот
старик, который спрашивал его, за что начальство на них разгневалось.
Сход шел по небольшой лесенке; передняя стена комнаты вся уставлена
была образами, перед которыми горели три лампады; на правой стороне на лавке сидел ветхий
старик, а у левой стены стояла ветхая старушка.
— Не помню я; давно уж это
было, как я ушел из дому, — отвечал
старик угрюмо.
Сотский сейчас и с заметным удовольствием развязал его. Вихров в это время оглянулся, чтобы посмотреть, как старуха идет; та шла покойно. Вихров хотел опять взглянуть на
старика, но того уж не
было…
— Что такое наша полиция, я на себе могу указать вам пример… Вот перед этим поваром
был у меня другой,
старик, пьяница, по прозванью Поликарп Битое Рыло, но, как бы то ни
было, его находят в городе мертвым вблизи кабака, всего окровавленного… В самом кабаке я, через неделю приехавши, нашел следы человеческой крови — явно ведь, что убит там?.. Да?
Перед Вихровым в это время стоял
старик с седой бородой, в коротенькой черной поддевке и в солдатских, с высокими голенищами, сапогах. Это
был Симонов. Вихров, как тогда посылали его на службу, сейчас же распорядился, чтобы отыскали Симонова, которого он сделал потом управляющим над всем своим имением. Теперь он, по крайней мере, с полчаса разговаривал с своим старым приятелем, и все их объяснение больше состояло в том, что они говорили друг другу нежности.
— Слушаю, ваше высокоблагородие, все
будет сделано, — проговорил и Симонов очень тоже довольным голосом. — А когда вам что понадобится, то извольте кликнуть
старика Симонова, — прибавил он, почти с каким-то благоговением обращаясь к мальчику.
Сам Марьеновский
был уже совсем седой и несколько даже сгорбленный
старик, но тоже со звездой и в белом галстуке. Видно
было, что служебные труды и петербургский климат много, если не совсем, разбили его здоровье. Всмотревшись в лицо героя моего, он тоже воскликнул...
В одно утро Вихров прошел к Мари и застал у ней, сверх всякого ожидания, Абреева. Евгения Петровича, по обыкновению, дома не
было: шаловливый
старик окончательно проводил все время у своей капризной Эммы.