Неточные совпадения
— Наоборот, — сказал он. — Варвары Кирилловны — нет? Наоборот, — вздохнул он. — Я вообще удачлив. Я на добродушие воров ловил, они на это идут. Мечтал даже французские
уроки брать, потому что крупный вор после хорошего дела обязательно в Париж едет. Нет, тут какой-то… каприз судьбы.
— Представь — играю! — потрескивая сжатыми пальцами, сказал Макаров. — Начал по слуху, потом стал
брать уроки… Это еще в гимназии. А в Москве учитель мой уговаривал меня поступить в консерваторию. Да. Способности, говорит. Я ему не верю. Никаких способностей нет у меня. Но — без музыки трудно жить, вот что, брат…
«Как она созрела, Боже мой! как развилась эта девочка! Кто ж был ее учителем? Где она
брала уроки жизни? У барона? Там гладко, не почерпнешь в его щегольских фразах ничего! Не у Ильи же!..»
Все, бывало, дергают за уши Васюкова: «Пошел прочь, дурак, дубина!» — только и слышит он. Лишь Райский глядит на него с умилением, потому только, что Васюков, ни к чему не внимательный, сонный, вялый, даже у всеми любимого русского учителя не выучивший никогда ни одного
урока, — каждый день после обеда
брал свою скрипку и, положив на нее подбородок, водил смычком, забывая школу, учителей, щелчки.
В Петербурге Райский поступил в юнкера: он с одушевлением скакал во фронте, млея и горя, с бегающими по спине мурашками, при звуках полковой музыки, вытягивался, стуча саблей и шпорами, при встрече с генералами, а по вечерам в удалой компании на тройках уносился за город, на веселые пикники, или
брал уроки жизни и любви у столичных русских и нерусских «Армид», в том волшебном царстве, где «гаснет вера в лучший край».
— Признаюсь, меня подбивали, но я отверг. Это, разумеется, между нами, Карамазов, слышите, никому ни слова. Это я вам только. Я совсем не желаю попасть в лапки Третьего отделения и
брать уроки у Цепного моста...
Я бы и рад был
брать у ней
уроки, у русской жизни-то, — да молчит она, моя голубушка.
Видишь, твоей матери было нужно, чтобы ты была образованная: ведь она
брала у тебя деньги, которые ты получала за
уроки; ведь она хотела, чтоб ее дочь поймала богатого зятя ей, а для этого ей было нужно, чтобы ты была образованная.
Мы все, с небольшими вариациями, имели сходное развитие, то есть ничего не знали, кроме Москвы и деревни, учились по тем же книгам и
брали уроки у тех же учителей, воспитывались дома или в университетском пансионе.
Мне было около пятнадцати лет, когда мой отец пригласил священника давать мне
уроки богословия, насколько это было нужно для вступления в университет. Катехизис попался мне в руки после Вольтера. Нигде религия не играет такой скромной роли в деле воспитания, как в России, и это, разумеется, величайшее счастие. Священнику за
уроки закона божия платят всегда полцены, и даже это так, что тот же священник, если дает тоже
уроки латинского языка, то он за них
берет дороже, чем за катехизис.
Что ж, что она у Фильда
уроки берет, — только деньгам перевод.
— Она у Фильда [Знаменитый в то время композитор-пианист, родом англичанин, поселившийся и состарившийся в Москве. Под конец жизни он давал
уроки только у себя на дому и одинаково к ученикам и ученицам выходил в халате.]
уроки берет. Дорогонек этот Фильд, по золотенькому за час платим, но за то… Да вы охотник до музыки?
Впрочем, Дитяткевич, отлично знающий эту особенность
уроков Радомирецкого, порой отправляется в экспедицию и
берет в плен беглецов.
Первое время после этого Кранц приходил в первый класс, желтый от злости, и старался не смотреть на Колубовского, не заговаривал с ним и не спрашивал
уроков. Однако выдержал недолго: шутовская мания
брала свое, и, не смея возобновить представление в полном виде, Кранц все-таки водил носом по воздуху, гримасничал и, вызвав Колубовского, показывал ему из-за кафедры пробку.
По-английски
брал он
урокиУ Лены, сестры моей: Байрон тогда
Его занимал чрезвычайно.
В течение первых двух лет, проведенных им в университете, он сблизился только с одним студентом, у которого
брал уроки в латинском языке.
Во-первых, Лаврецкий должен был немедленно оставить университет: кто же выходит за студента, да и что за странная мысль — помещику, богатому, в двадцать шесть лет
брать уроки, как школьнику?
Теперь Аннушка
уроки берет дома — и субботы мои оживились для молодежи, которая с нами.
Ты хочешь узнать, что я делаю? — пишу пестрые строфы романтической поэмы и
беру уроки чистого Афеизма.
Работы у него было много, а смотреть тоже было на что: Ольга Александровна делала разные чудеса и стала
брать у Рогнеды Романовны какие-то
уроки.
« Занятия мои, — продолжал он далее, — идут по-прежнему: я скоро буду
брать уроки из итальянского языка и эстетики, которой будет учить меня профессор Шевырев [Шевырев Степан Петрович (1806—1864) — профессор литературы в Московском университете, критик и поэт.
— Ну, в таком случае, я буду играть по правилам, — сказал Павел, — но только вы же меня и учите; мне не у кого
брать уроки.
Чтобы поправить как-нибудь себя в этом отношении, он решился перейти жить к учителю латинского языка Семену Яковлевичу Крестовникову и
брать у него
уроки.
Так Прейн добился того, что Луша перестала дичиться и даже начала
брать под его руководством
уроки стрельбы и верховой езды.
Во все отпускные дни (а их теперь стало гораздо больше после победы над Колосовым) он ходил в Третьяковскую галерею, Строгановскую школу, в Училище живописи и ваяния или
брал уроки у Петра Ивановича Шмелькова [Шмельков — талантливый рисовальщик.
— Вещичек, вещичек! — поправил ее Лябьев. — А все это отчего? Михаил Иваныч вырос посреди оркестра настоящего, хорошего оркестра, который был у его дяди, а потом мало ли у кого и где он учился: он
брал уроки у Омана, Ценнера, Карла Мейера, у Цейлера, да и не перечтешь всех, а я что?.. По натуре моей, я знаю, что у меня был талант, но какое же музыкальное воспитание я получил? Обо мне гораздо больше хлопотали, чтобы я чисто произносил по-французски и хорошо танцевал.
Дьячок не ошибся: его ученик вспыхнул пламенным желанием учиться, и с быстротою, всех удивлявшей, они до зимы прошли букварь, а в зиму и часослов и псалтырь. Раза два в неделю дьячок
брал после
урока гусли и пел ученику псалмы.
— Ты угадал: я уже
беру уроки… Какая она милая, эта Гретхен, если бы ты знал. И какая веселая… Смеется, как русалка…
Соня. Мамочка моя! Помнишь, — когда я, маленькая, не понимала
урока и ревела, как дурочка, ты приходила ко мне,
брала мою голову на грудь себе, вот так, и баюкала меня. (Поет.)
Заработался совсем, отдыху себе не знаю. Утром в присутствие, днем на
уроках, ночью за делами сижу:
беру выписки составлять — порядочно платят. А ты, Полина, вечно без работы, вечно сложа руки сидишь! Никогда тебя за делом не застанешь.
Отрадина. Не верю, не верю; твоя матушка не очень расщедрится. (Достает из стола бумажник.) Вот возьми рублей сто,
бери и больше, пожалуй. Мне не нужно, я получу за
уроки, да у меня будет работа. Что ж мне делать без тебя? Буду работать от скуки.
— Служу, милый мой! Коллежским асессором уже второй год и Станислава имею. Жалованье плохое… ну, да бог с ним! Жена
уроки музыки дает, я портсигары приватно из дерева делаю. Отличные портсигары! По рублю за штуку продаю. Если кто
берет десять штук и более, тому, понимаешь, уступка. Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в департаменте, а теперь сюда переведен столоначальником по тому же ведомству… Здесь буду служить. Ну, а ты как? Небось уже статский? А?
Торжество мое было совершенное. После этого достопримечательного дня мне стало легче. В школе — знал ли я, не знал
урока — пан Кнышевский не взыскивал, а по окончании учения
брал меня с собою и водил в дом богатейших казаков, где мы пели разные псалмы и канты. Ему давали деньги, а меня кормили сотами, огурцами, молочною кашею или чем другим, по усердию.
Тут же имеет место другое явление, весьма близко сюда подходящее: мальчики перекоряются друг с другом, хвастаясь, что один был в таком-то пансионе, другой учился у такого-то, третий
брал уроки у таких-то учителей и т. п.
Так как она
брала уроки живописи, то ее называли художницей и, представьте, к ней это очень шло, хотя таланта не было ни малейшего.
Единственный сын Прокопа, Гаврюша, похож на отца до смешного. То же круглое тело, то же лицо мопса, забавное во время покоя и бороздящееся складками на лице и на лбу во время гнева. Прокоп любит его без памяти, всем нутром, и ласково рычит, когда сын является из заведенья «домой». Он садится тогда на кресло, ставит сына между ног,
берет его за руки, расспрашивает, знал ли он
урок и чем его на неделе кормили, и смотрится в него, словно в зеркало.
Это если хотите знать, то есть если с самого начала
брать, то она просто-запросто приходила ко мне тогда закладывать вещи, чтоб оплатить публикацию в «Голосе» о том, что вот, дескать, так и так, гувернантка, согласна и в отъезд, и
уроки давать на дому, и проч., и проч.
От матери проказливая дочь
Берет урок стыдливости покорной
И мнимых мук, и с робостью притворной
Играет роль в решительную ночь...
— Не стоит, мой ангел, ей-Богу, не стоит! — промолвил он с равнодушной гримасой; — ведь уж коли всю жизнь не
брал пистолета в руки, так с одного
урока все равно не научишься. Да и притом же… мне так сдается… что в человека целить совсем не то, что в мишень, хоть бы этот человек был даже и Феликс Подвиляньский, а все-таки…
Христя в эти самые часы обыкновенно
брала свои музыкальные
уроки и потом занималась с maman по-английски, а мы с стариком оставались двое в его оригинальном большом кабинете, куда не допускался никто из непосвященных, хотя бы даже для того, чтобы обместь пыль, которая лежала на всем густыми слоями или висела космами.
— Она здесь по соседству
берет от семи до восьми часов
уроки музыки и пения, — объяснила maman, — а потом заходит ко мне — и мы с нею час занимаемся английским языком, что мне доставляет большое удовольствие, потому что мой маленький друг Харита — очаровательнейшее дитя, и притом занятие с нею мне доставляет практику в английском языке, который я, ни с кем не говоря на нем, могла бы рисковать позабыть.
Если бог нам поможет, все это пойдет стройно и превесело, а в то же время это сблизит тебя с достойнейшим семейством Альтанского, который вызвался давать тебе почти даровые
уроки, потому что он не хочет
брать деньги, а будет заниматься с тобой за мои
уроки его дочери.
Здесь я
брал уроки английского языка у одной из княжон, читал с ней Шекспира и Гейне, музицировал с другими сестрами, ставил пьесы, играл в них как главный режиссер и актер, читал свои критические этюды, отдельные акты моих пьес и очерки казанской жизни, вошедшие потом в роман"В путь-дорогу".
В Париже я стал, без особого внешнего побуждения, а прямо по собственному интересу,
брать уроки польского языка у одного эмигранта из бывших московских студентов.
Ему я обязан очень большой словесной муштрой, вплоть до выхода из гимназии, на тех
уроках, которые ходил
брать у него на дому.
Курсы его бывали по нескольку раз в неделю, в фойе ученического театра, а кто хотел заниматься посерьезнее, тот
брал у него и
уроки на его квартире, в той же части — города.
Долго жизнь не давала мне достаточно досугов, но в начале 80-х годов, по поводу приезда в Петербург первой драматической труппы и моего близкого знакомства с молодым польско-русским писателем графом Р-ским, я стал снова заниматься польским языком,
брал даже
уроки декламации у режиссера труппы и с тех пор уже не переставал читать польских писателей; в разное время
брал себе чтецов, когда мне, после потери одного глаза, запрещали читать по вечерам.
И вот жизнь привела меня к встрече с Огаревым именно в Женеве, проездом (как корреспондент) с театра войны в юго-восточную Францию, где французские войска еще держались. И я завернул в Женеву, главным образом вот почему: туда после смерти Герцена перебралась его подруга Огарева со своей дочерью Лизой, а Лиза в Париже сделалась моей юной приятельницей; я занимался с нею русским языком, и мы вели обширные разговоры и после
уроков, и по вечерам, и за обедом в ресторанах, куда Герцен всегда
брал ее с собой.
Да и дома приготовление
уроков брало каких-нибудь два часа. Тяжелых письменных работ мы не знали.
По-английски я стал учиться еще в Дерпте, студентом, но с детства меня этому языку не учили. Потом я
брал уроки в Петербурге у известного учителя, которому выправлял русский текст его грамматики. И в Париже в первые зимы я продолжал упражняться, главным образом, в разговорном языке. Но когда я впервые попал на улицы Лондона, я распознал ту давно известную истину, что читать, писать и даже говорить по-английски — совсем не то, что вполне понимать всякого англичанина.