Неточные совпадения
Она пряталась от него или выдумывала болезнь, когда глаза ее, против воли, теряли бархатную мягкость, глядели как-то сухо и горячо, когда на лице лежало тяжелое облако, и она, несмотря на все старания, не могла принудить себя улыбнуться, говорить, равнодушно слушала самые горячие новости политического
мира, самые любопытные объяснения нового шага в науке, нового
творчества в искусстве.
Природа — нежная артистка здесь. Много любви потратила она на этот, может быть самый роскошный, уголок
мира. Местами даже казалось слишком убрано, слишком сладко. Мало поэтического беспорядка, нет небрежности в
творчестве, не видать минут забвения, усталости в творческой руке, нет отступлений, в которых часто больше красоты, нежели в целом плане создания.
В середине же царит старая инертность мысли, нет инициативы в
творчестве идей, клочья старого
мира мысли влачат жалкое существование.
Величайшие подъемы духовного
творчества связаны были с признанием существования иного
мира, независимо от того, в какой форме это признавалось.
Пасифистская теория вечного
мира легко превращается в теорию вечного покоя, счастливой бездвижности, ибо последовательно должно отрицать не только боль, связанную с движением войны, но и боль, связанную со всяким движением, со всяким зачинающим историческим
творчеством.
Продолжающееся распадение космоса природного и космоса социального, продолжающийся разлагаться капиталистический режим, торжество атомной бомбы, хаотический
мир, раскрытый в
творчестве Генри Миллера, хаос не изначальный, не начала, а хаос конца, война всех против всех.
Подлинное же
творчество человека должно в героическом усилии прорвать порабощающее царство объективации, кончить роковой путь ее и выйти на свободу, к преображенному
миру, к
миру экзистенциальной субъективности и духовности, то есть подлинности, к царству человечности, которая может быть лишь царством богочеловечности.
Критики приписывали мне нелепую мысль, что
творчество человека не нуждается в материи, в материалах
мира.
В этом смысле
творчество есть конец
мира.
Без этого
творчество было бы лишь перераспределением элементов данного
мира и возникновение новизны было бы призрачным.
Старое христианское сознание всегда колебалось между аскетическим, мировраждебным сознанием и сознанием, оправдывающим
творчество культуры в этом
мире и освящающим формы общества.
Исходной была для меня интуиция о человеке, о свободе и
творчестве, а не о Софии, не об освящении плоти
мира, как для других.
Когда мой духовный путь привел меня в близкое соприкосновение с
миром православным, то я ощутил ту же тоску, которую ощущал в
мире аристократическом и в
мире революционном, увидел то же посягательство на свободу, ту же вражду к независимости личности и к
творчеству.
Исторические катастрофы обнаруживают большой динамизм и дают впечатление создания совершенно новых
миров, но совсем не благоприятны для
творчества, как я его понимал и как его предвидел в наступлении новой творческой религиозной эпохи.
Творчество было для меня погружением в особый, иной
мир,
мир свободный от тяжести, от власти ненавистной обыденности.
В художественном
творчестве Л. Толстого постоянно противополагается
мир лживый, условный и
мир подлинный, божественная природа (князь Андрей в петербургском салоне и князь Андрей, смотрящий на поле сражения на звездное небо).
Но так называемые классические в смысле совершенства продукты
творчества, в сущности, всегда говорят о
мире ином, чем эта мировая действительность, и упреждают преображение
мира.
Но я изначально сознал глубокую трагедию человеческого
творчества и его роковую неудачу в условиях
мира.
Реалистическое
творчество было бы преображением
мира, концом этого
мира, возникновением нового неба и новой земли.
Я совсем не отрицаю
творчества культуры, совсем не отрицаю смысла продуктов
творчества в этом
мире.
В известном смысле можно было бы сказать, что любовь к
творчеству есть нелюбовь к «
миру», невозможность остаться в границах этого «
мира».
То было очень интересное и напряженное время, когда для наиболее культурной части интеллигенции раскрывались новые
миры, когда души освобождались для
творчества духовной культуры.
Человек, личность, свобода,
творчество, эсхатологически-мессианское разрешение дуализма двух
миров — таковы мои основные темы.
Отношение к «
миру» остается аскетическим навеки, так как Христос заповедал не любить «
мира», ни того, что в «
мире», но освящается
творчество, как путь к новому Космосу.
Прозревается в
творчестве то, чего нет в «
мире сем», в природной действительности.
В истинной теургии творится не Бог и боги, как того хочет религия человекобожества; теургия есть
творчество с Богом,
творчество божественного в
мире, продолжение творения Бога.
Истинное
творчество не может быть торжеством индивидуализма,
творчество всегда переходит грани индивидуальности, оно церковно по существу, оно есть общение с душою
мира.
Лишь в
творчестве раскрывается
мир истинный, наиреальнейший,
мир в Боге.
Всякое истинное
творчество,
творчество ли поэта, философа или иного творца, предполагает аскетизм, освобождение от «
мира».
Новое религиозное откровение должно перевести
мир в ту космическую эпоху, которая будет не только искуплением греха, но и положительным раскрытием тайны творения, утверждением положительного бытия,
творчеством, не только отрицанием ветхого
мира, а уже утверждением
мира нового.
Объективирование, изречение, воплощение в актах не есть рационализация, не есть умерщвление; это — продолжение творения
мира,
творчество совместное с Богом.
Человечество, как бы предоставленное самому себе в делах этого
мира, в историческом
творчестве культуры и общественности, беспомощно строило свою антропологию, свое человеческое учение об обществе и о пути истории.
Нравственный же
мир совершенно недоступен для ее
творчества.
«Как это мило и как это странно придумано господом богом, — размышлял часто во время переклички мечтательный юнкер Александров, — что ни у одного человека в
мире нет тембра голоса, похожего на другой. Неужели и все на свете так же разнообразно и бесконечно неповторимо? Отчего природа не хочет знать ни прямых линий, ни геометрических фигур, ни абсолютно схожих экземпляров? Что это? Бесконечность ли
творчества или урок человечеству?»
Творчество же оставь и затем — гряди с
миром.
Но ежели везде, куда ни оглянись, ничего, кроме испуга и обязательной тайны, не обретается, то ясно, что самая смелая попытка разложить и воспроизвести этот загадочный
мир ничего не даст, кроме беглых, не имеющих органической связи обрывков. Ибо какую же может играть деятельную роль
творчество, затертое среди испугов и тайностей?
Тихий
мир царил вокруг, и в этом
мире неустанно совершалось безмолвное
творчество природы, беззвучно созидалась жизнь, всегда поражаемая смертью, но непобедимая, тихо работала смерть, всё поражая, но не одерживая победы.
Наиболее резко и точно выражено отношение романтика к себе и
миру Ф. М. Достоевским в „Записках из подполья“, сочинении, где соединены все основные идеи и мотивы его
творчества.
В творении
мира любовь Божия хочет не этого jeu divin [Божественная шутка, игра (фр.).], и в Слове Божием «игра» приписывается не Богу, но Его Премудрости, которая, восприемля откровение Божественного
творчества, ощущает радость и упоение им.
И то, что мы в
мире дальнем познаем как стремление каждого земного существа к своей идее, как эрос
творчества, муку и тревогу всей жизни, то в
мире умопостигаемом, «в небе», есть предвечно завершенный блаженный акт, эротическое взаимопроникновение формы и материи, идеи и тела, духовная, святая телесность.
Но первородный человек существует в очах Божиих лишь с
миром и в
мире, в котором прирожденный царь мироздания осуществляет свои права свободным
творчеством.
Т. 8. С. 317).] это значит, что
мир станет ощутительно софиен, но уже не
творчеством и самотворчеством человека, а творческим актом Бога, завершительным «добро зело» твари, излиянием даров Св.
Если бы он представлял собою лишь «игру» божественного
творчества, творение было бы только актом всемогущества Божия, которое вольно манием своим созидать и разрушать
миры.
Однако это промыслительство не следует понимать в смысле механической предетерминированности, уничтожающей
творчество и свободу и превращающей
мир в часовой механизм, а Божество в своевольного и капризного тирана, создающего себе живые игрушки.
Ему хочется, чтобы тот свет Фаворский, рассеянные лучи которого он уловляет в фокусе своего
творчества, просиял во всем
мире и явил свою космоургическую силу в спасении
мира от «
мира сего» с его безобразием и злом.
Человеку еще в раю было поручено возделывать и холить землю, он изначально был призван к активности и
творчеству в
мире.
Духовные
миры мужчины и женщины очень различны. В
мире мужском — ум, мысль,
творчество. В
мире женском — что-то совсем другое.
Борьба против рабства у объективированного
мира, против охлаждения творческого огня в продуктах
творчества заключается совсем не в том, что творец перестает выражать себя и реализовать себя в своих творениях, это было бы нелепое требование, — борьба эта заключается в максимальном прорыве замкнутого круга объективации через творческий акт, в максимальной экзистенциальности творений творца, во вторжении максимальной субъектности в объектность
мира.
Смысл
творчества в упреждении преображения
мира, а не закреплении этого
мира в объективном совершенстве.
Впрочем,
творчество великих гениев всегда было прорывом за грани объективированного, детерминированного
мира, и это отразилось на продуктах их
творчества.