Неточные совпадения
Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (Говорит скоро.)А все ты, а всё за тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает
к окну и кричит.)Антон, куда, куда? Что,
приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Жаль, что Иохим не дал напрокат кареты, а хорошо бы, черт побери,
приехать домой в карете, подкатить этаким чертом
к какому-нибудь соседу-помещику под крыльцо, с фонарями, а Осипа сзади, одеть в ливрею.
К ним если
приедет какой-нибудь гусь помещик, так и валит, медведь, прямо в гостиную.
У нас они венчалися,
У нас крестили детушек,
К нам приходили каяться,
Мы отпевали их,
А если и случалося,
Что жил помещик в городе,
Так умирать наверное
В деревню
приезжал.
— Уж будто вы не знаете,
Как ссоры деревенские
Выходят?
К муженьку
Сестра гостить
приехала,
У ней коты разбилися.
«Дай башмаки Оленушке,
Жена!» — сказал Филипп.
А я не вдруг ответила.
Корчагу подымала я,
Такая тяга: вымолвить
Я слова не могла.
Филипп Ильич прогневался,
Пождал, пока поставила
Корчагу на шесток,
Да хлоп меня в висок!
«Ну, благо ты
приехала,
И так походишь!» — молвила
Другая, незамужняя
Филиппова сестра.
Сам губернатор
к барину
Приехал: долго спорили,
Сердитый голос барина
В застольной дворня слышала...
Софья. Я сказала, что судьба моя зависит от воли дядюшкиной, что он сам сюда
приехать обещал в письме своем, которого (
к Правдину) не позволил вам дочитать господин Скотинин.
— Кто ты? и с чем
к нам
приехал? — спрашивали глуповцы у чиновника.
К четырем часам пополудни загорелась съезжая изба; глуповцы кинулись туда и оцепенели, увидав, что
приезжий из губернии чиновник сгорел весь без остатка.
Ни помощник градоначальника, ни неустрашимый штаб-офицер — никто ничего не знал об интригах Козыря, так что, когда
приехал в Глупов подлинный градоначальник, Двоекуров, и началась разборка"оного нелепого и смеха достойного глуповского смятения", то за Семеном Козырем не только не было найдено ни малейшей вины, но, напротив того, оказалось, что это"подлинно достойнейший и благопоспешительнейший
к подавлению революции гражданин".
Ни минуты не думая, Анна села с письмом Бетси
к столу и, не читая, приписала внизу: «Мне необходимо вас видеть.
Приезжайте к саду Вреде. Я буду там в 6 часов». Она запечатала, и Бетси, вернувшись, при ней отдала письмо.
На шестой день были назначены губернские выборы. Залы большие и малые были полны дворян в разных мундирах. Многие
приехали только
к этому дню. Давно не видавшиеся знакомые, кто из Крыма, кто из Петербурга, кто из-за границы, встречались в залах. У губернского стола, под портретом Государя, шли прения.
Приказчик, ездивший
к купцу,
приехал и привез часть денег за пшеницу. Условие с дворником было сделано, и по дороге приказчик узнал, что хлеб везде застоял в поле, так что неубранные свои 160 копен было ничто в сравнении с тем, что было у других.
— Я? я недавно, я вчера… нынче то есть…
приехал, — отвечал Левин, не вдруг от волнения поняв ее вопрос. — Я хотел
к вам ехать, — сказал он и тотчас же, вспомнив, с каким намерением он искал ее, смутился и покраснел. — Я не знал, что вы катаетесь на коньках, и прекрасно катаетесь.
— Я иду, прощайте! — сказала Анна и, поцеловав сына, подошла
к Алексею Александровичу и протянула ему руку. — Ты очень мил, что
приехал.
Теперь Анна уж признавалась себе, что он тяготится ею, что он с сожалением бросает свою свободу, чтобы вернуться
к ней, и, несмотря на то, она рада была, что он
приедет.
— Подайте чаю да скажите Сереже, что Алексей Александрович
приехал. Ну, что, как твое здоровье? Михаил Васильевич, вы у меня не были; посмотрите, как на балконе у меня хорошо, — говорила она, обращаясь то
к тому, то
к другому.
Узнав, что
приехала Анна, Кити хотела не выходить; но Долли уговорила ее. Собравшись с силами, Кити вышла и краснея подошла
к ней и подала руку.
— Отчего же? Я не вижу этого. Позволь мне думать, что, помимо наших родственных отношений, ты имеешь ко мне, хотя отчасти, те дружеские чувства, которые я всегда имел
к тебе… И истинное уважение, — сказал Степан Аркадьич, пожимая его руку. — Если б даже худшие предположения твои были справедливы, я не беру и никогда не возьму на себя судить ту или другую сторону и не вижу причины, почему наши отношения должны измениться. Но теперь, сделай это,
приезжай к жене.
— В меня кинут камень, я знаю, — сказала она, — но я
приеду к Анне; да, я непременно
приеду. Вы не долго пробудете здесь?
— Да, он легкомыслен очень, — сказала княгиня, обращаясь
к Сергею Ивановичу. — Я хотела именно просить вас поговорить ему, что ей (она указала на Кити) невозможно оставаться здесь, а непременно надо
приехать в Москву. Он говорит выписать доктора…
— Сергей Иваныч? А вот
к чему! — вдруг при имени Сергея Ивановича вскрикнул Николай Левин, — вот
к чему… Да что говорить? Только одно… Для чего ты
приехал ко мне? Ты презираешь это, и прекрасно, и ступай с Богом, ступай! — кричал он, вставая со стула, — и ступай, и ступай!
— Да нехорошо. Ну, да я о себе не хочу говорить, и
к тому же объяснить всего нельзя, — сказал Степан Аркадьич. — Так ты зачем же
приехал в Москву?… Эй, принимай! — крикнул он Татарину.
И убедившись, что она одна, и желая застать ее врасплох, так как он не обещался быть нынче и она, верно, не думала, что он
приедет пред скачками, он пошел, придерживая саблю и осторожно шагая по песку дорожки, обсаженной цветами,
к террасе, выходившей в сад.
И увидав, что, желая успокоить себя, она совершила опять столько раз уже пройденный ею круг и вернулась
к прежнему раздражению, она ужаснулась на самое себя. «Неужели нельзя? Неужели я не могу взять на себя? — сказала она себе и начала опять сначала. — Он правдив, он честен, он любит меня. Я люблю его, на-днях выйдет развод. Чего же еще нужно? Нужно спокойствие, доверие, и я возьму на себя. Да, теперь, как он
приедет, скажу, что я была виновата, хотя я и не была виновата, и мы уедем».
— Как я рада, что вы
приехали, — сказала Бетси. — Я устала и только что хотела выпить чашку чаю, пока они
приедут. А вы бы пошли, — обратилась она
к Тушкевичу, — с Машей попробовали бы крокет-гроунд там, где подстригли. Мы с вами успеем по душе поговорить за чаем, we’ll have а cosy chat, [приятно поболтаем,] не правда ли? — обратилась она
к Анне с улыбкой, пожимая ее руку, державшую зонтик.
Приехав в обед в деревню и оставив лошадь у приятеля-старика, мужа братниной кормилицы, Левин вошел
к старику на пчельник, желая узнать от него подробности об уборке покоса.
Карета Анны, которую она отсылала и которой велела
приехать к решетке сада Вреде, подъехала. Анна простилась с ним и уехала домой.
Дарья Александровна, еще в Москве учившаяся с сыном вместе латинскому языку,
приехав к Левиным, за правило себе поставила повторять с ним, хоть раз в день уроки самые трудные из арифметики и латинского.
Она, счастливая, довольная после разговора с дочерью, пришла
к князю проститься по обыкновению, и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула мужу на то, что ей кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только
приедет его мать. И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил и начал выкрикивать неприличные слова.
К обеду (всегда человека три обедали у Карениных)
приехали: старая кузина Алексея Александровича, директор департамента с женой и один молодой человек, рекомендованный Алексею Александровичу на службе.
Он ведь сказал: может быть, уеду на воды, а может быть,
к тебе
приеду».
Приехав к месту своего служения, Степан Аркадьич, провожаемый почтительным швейцаром с портфелем, прошел в свой маленький кабинет, надел мундир и вошел в присутствие.
— Однако надо написать Алексею, — и Бетси села за стол, написала несколько строк, вложила в конверт. — Я пишу, чтоб он
приехал обедать. У меня одна дама
к обеду остается без мужчины. Посмотрите, убедительно ли? Виновата, я на минутку вас оставлю. Вы, пожалуйста, запечатайте и отошлите, — сказала она от двери, — а мне надо сделать распоряжения.
Раз решив сам с собою, что он счастлив своею любовью, пожертвовал ей своим честолюбием, взяв, по крайней мере, на себя эту роль, — Вронский уже не мог чувствовать ни зависти
к Серпуховскому, ни досады на него за то, что он,
приехав в полк, пришел не
к нему первому. Серпуховской был добрый приятель, и он был рад ему.
— Ты только что
приехал? ― сказал Облонский, быстро подходя
к ним. — Здорово. Пил водку? Ну, пойдем.
— Должно дома, — сказал мужик, переступая босыми ногами и оставляя по пыли ясный след ступни с пятью пальцами. — Должно дома, — повторил он, видимо желая разговориться. — Вчера гости еще
приехали. Гостей — страсть…. Чего ты? — Он обернулся
к кричавшему ему что-то от телеги парню. — И то! Даве тут проехали все верхами жнею смотреть. Теперь должно дома. А вы чьи будете?..
И действительно, она в тот же день
приехала к Анне; но тон ее был уже совсем не тот, как прежде. Она, очевидно, гордилась своею смелостью и желала, чтоб Анна оценила верность ее дружбы. Она пробыла не более десяти минут, разговаривая о светских новостях, и при отъезде сказала...
К полковому командиру
приезжал чиновник, титулярный советник Венден, с жалобой на его офицеров, которые оскорбили его жену.
— Что ты! Вздор какой! Это ее манера…. Ну давай же, братец, суп!… Это ее манера, grande dame, [важной дамы,] — сказал Степан Аркадьич. — Я тоже
приеду, но мне на спевку
к графине Бониной надо. Ну как же ты не дик? Чем же объяснить то, что ты вдруг исчез из Москвы? Щербацкие меня спрашивали о тебе беспрестанно, как будто я должен знать. А я знаю только одно: ты делаешь всегда то, что никто не делает.
Девушка, уже давно прислушивавшаяся у ее двери, вошла сама
к ней в комнату. Анна вопросительно взглянула ей в глаза и испуганно покраснела. Девушка извинилась, что вошла, сказав, что ей показалось, что позвонили. Она принесла платье и записку. Записка была от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром
к ней съедутся Лиза Меркалова и баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и стариком Стремовым, на партию крокета. «
Приезжайте хоть посмотреть, как изучение нравов. Я вас жду», кончала она.
— План следующий: теперь мы едем до Гвоздева. В Гвоздеве болото дупелиное по сю сторону, а за Гвоздевым идут чудные бекасиные болота, и дупеля бывают. Теперь жарко, и мы
к вечеру (двадцать верст)
приедем и возьмем вечернее поле; переночуем, а уже завтра в большие болота.
Васенька так шибко гнал лошадей, что они
приехали к болоту слишком рано, так что было еще жарко.
Священник беспрестанно высылал то дьячка, то дьякона узнать, не
приехал ли жених, и сам, в лиловой рясе и шитом поясе, чаще и чаще выходил
к боковым дверям, ожидая жениха.
— Вот и я, — сказал князь. — Я жил за границей, читал газеты и, признаюсь, еще до Болгарских ужасов никак не понимал, почему все Русские так вдруг полюбили братьев Славян, а я никакой
к ним любви не чувствую? Я очень огорчался, думал, что я урод или что так Карлсбад на меня действует. Но,
приехав сюда, я успокоился, я вижу, что и кроме меня есть люди, интересующиеся только Россией, а не братьями Славянами. Вот и Константин.
Сергей Иванович Кознышев хотел отдохнуть от умственной работы и, вместо того чтоб отправиться по обыкновению за границу,
приехал в конце мая в деревню
к брату.
Первая эта их ссора произошла оттого, что Левин поехал на новый хутор и пробыл полчаса долее, потому что хотел проехать ближнею дорогой и заблудился. Он ехал домой, только думая о ней, о ее любви, о своем счастьи, и чем ближе подъезжал, тем больше разгоралась в нем нежность
к ней. Он вбежал в комнату с тем же чувством и еще сильнейшим, чем то, с каким он
приехал к Щербацким делать предложение. И вдруг его встретило мрачное, никогда не виданное им в ней выражение. Он хотел поцеловать ее, она оттолкнула его.
Она
приехала с намерением пробыть два дня, если поживется. Но вечером же, во время игры, она решила, что уедет завтра. Те мучительные материнские заботы, которые она так ненавидела дорогой, теперь, после дня проведенного без них, представлялись ей уже в другом свете и тянули ее
к себе.
Получив от лакея Сергея Ивановича адрес брата, Левин тотчас же собрался ехать
к нему, но, обдумав, решил отложить свою поездку до вечера. Прежде всего, для того чтобы иметь душевное спокойствие, надо было решить то дело, для которого он
приехал в Москву. От брата Левин поехал в присутствие Облонского и, узнав о Щербацких, поехал туда, где ему сказали, что он может застать Кити.
— Мы здесь не умеем жить, — говорил Петр Облонский. — Поверишь ли, я провел лето в Бадене; ну, право, я чувствовал себя совсем молодым человеком. Увижу женщину молоденькую, и мысли… Пообедаешь, выпьешь слегка — сила, бодрость.
Приехал в Россию, — надо было
к жене да еще в деревню, — ну, не поверишь, через две недели надел халат, перестал одеваться
к обеду. Какое о молоденьких думать! Совсем стал старик. Только душу спасать остается. Поехал в Париж — опять справился.