Неточные совпадения
Старик был тронут. «Ох, батюшка ты мой Петр Андреич! —
отвечал он. — Хоть раненько задумал ты жениться, да зато Марья Ивановна такая добрая барышня, что грех и пропустить оказию. Ин быть по-твоему! Провожу ее, ангела божия, и рабски буду доносить твоим
родителям, что такой невесте не надобно и приданого».
Они нас благословят; мы обвенчаемся… а там, со временем, я уверен, мы умолим отца моего; матушка будет за нас; он меня простит…» — «Нет, Петр Андреич, —
отвечала Маша, — я не выйду за тебя без благословения твоих
родителей.
— Разве я зверь, — обидчиво
отвечала Татьяна Марковна, — такая же, как эти злые
родители, изверги? Грех, Вера, думать это о бабушке…
Приехав в наш городок, он на первые расспросы
родителя: «Зачем именно пожаловал, не докончив курса?» — прямо ничего не
ответил, а был, как говорят, не по-обыкновенному задумчив.
— Вера, — начал Павел Константиныч, — Михаил Иваныч делает нам честь, просит твоей руки. Мы
отвечали, как любящие тебя
родители, что принуждать тебя не будем, но что с одной стороны рады. Ты как добрая послушная дочь, какою мы тебя всегда видели, положишься на нашу опытность, что мы не смели от бога молить такого жениха. Согласна, Вера?
— Он самый и есть, —
отвечал с неприятною усмешкой Рогожин, точно готовясь к немедленной бесцеремонной какой-нибудь шутке насчет покойного своего
родителя.
— А ты не больно,
родитель, тово… — дерзко
ответил Яша.
— Ломаный я человек,
родитель, —
отвечал Артем без запинки. — Ты думаешь, мне это приятно без дела слоняться? Может, я в другой раз и жисти своей не рад… Поработаю — спина отымается, руки заболят, ноги точно чужие сделаются. Завидно на других глядеть, как добрые люди над работой убиваются.
— Да уж этак примерно второй год пошел,
родитель, — вежливо
отвечал солдат, вытягиваясь в струнку. — Этак по осени, значит, я на Ключевском очутился…
— Отстаньте, бога ради, ничего я этого не знаю, —
отвечал, смеясь, кантонист, пущенный для пропитания
родителей.
— Домой, к
родителям, —
отвечала Женни.
Я так понимаю, что господа теперь для нас все равно, что
родители: что хорошо мы сделали, им долженствует похвалить нас, худо — наказать; вот этого-то мы, пожалуй, с нашим барином и не сумеем сделать, а промеж тем вы за всех нас
отвечать богу будете, как пастырь — за овец своих: ежели какая овца отшатнется в сторону, ее плетью по боку надо хорошенько…
— Так как
родители наши ходили сюда, и нам желается того, —
отвечал один из раскольников.
Павел вошел в исповедальню с твердым намерением покаяться во всем и на вопросы священника: верует ли в бога, почитает ли
родителей и начальников, соблюдает ли посты —
отвечал громко и твердо: «Грешен, грешен!» «Не творите ли против седьмой заповеди?» — прибавил священник более уже тихим голосом.
— Вопрос ваш до крайности удивляет меня, господин! — скромно
ответил мальчик, — зачем я буду пачкаться в грязи или садиться в лужу, когда могу иметь для моих прогулок и игр сухие и удобные места? А главное, зачем я буду поступать таким образом, зная, что это огорчит моих добрых
родителей?
Действие оканчивается тем, что молодой граф получил аттестат об отличном окончании курса наук (по выбору
родителей) и, держа оный в руках, восклицает: «Вот и желанный аттестат получен! но спросите меня по совести, что я знаю, и я должен буду
ответить: я знаю, что я ничего не знаю!»
Начнет с
родителей, потом переберет всех знакомых, которых фамилии попадутся ему на язык, потом об себе отзовется, что он человек несчастный, и, наконец, уже на повторительный вопрос: где вы были? — решится
ответить: был там-то, но непременно присовокупит: виделся вот с тем-то, да еще с тем-то, и сговаривались мы сделать то-то.
— Хошь с отцом твоим! — хвастливо
отвечает Мишка и задорно кричит: — Эй, наши, скажите там
родителю, что помирал я, так кланялся ему…
— Это подлинно-с, что через
родителя моего я таким образом пошел навеки страдать-с, так как суждено мне моим именем многие насмешки принять и многие горести произойти-с, —
отвечал Видоплясов.
Алексей Степаныч удивился такому осторожному совету и таким околичностям и возразил, что
родители его будут очень рады и что «разве есть какой-нибудь порок в Софье Николавне?» — «Пребольшой, —
отвечала умная старуха.
Настя. «Ненаглядная, говорит, моя любовь!
Родители, говорит, согласия своего не дают, чтобы я венчался с тобой… и грозят меня навеки проклясть за любовь к тебе. Ну и должен, говорит, я от этого лишить себя жизни…» А леворверт у него — агромадный и заряжен десятью пулями… «Прощай, говорит, любезная подруга моего сердца! — решился я бесповоротно… жить без тебя — никак не могу». И
отвечала я ему: «Незабвенный друг мой… Рауль…»
— И, батюшка, ваше сиятельство, кàк можно сличить! — с живостью
отвечал Чурис, как будто испугавшись, чтоб барин не принял окончательного решения: — здесь на миру место, место веселое, обычное: и дорога и пруд тебе, белье что ли бабе стирать, скотину ли поить — и всё наше заведение мужицкое, тут искони заведенное, и гумно, и огородишка, и вётлы — вот, чтò мои
родители садили; и дед, и батюшка наши здесь Богу душу отдали, и мне только бы век тут свой кончить, ваше сиятельство, больше ничего не прошу.
— Какая у нас в деревне любовь? —
ответил Степан и усмехнулся. — Собственно, сударыня, ежели вам угодно знать, я женат во второй раз. Я сам не куриловский, а из Залегоща, а в Куриловку меня потом в зятья взяли. Значит,
родитель не пожелал делить нас промежду себе — нас всех пять братьев, я поклонился и был таков, пошел в чужую деревню, в зятья. А первая моя жена померла в молодых летах.
Княгине, кроме мужа и
родителей да крестьян, никто не говорил ты, — это была первая попытка ввести такую форму в обращении с бабушкою, и бабушка это снесла и
отвечала графине Антониде с вы.
— Разумеется, это один только предлог, — подхватила Елена: — а настоящая причина вся в том, что этот дуралей Николя вздумал на днях объясниться со мной в любви… Я, конечно, объявила ему, что не могу
отвечать на его чувство. Он разгневался на это и, вероятно, упросил
родителя, чтобы тот меня выгнал из службы… Скажите, мыслимо ли в какой-нибудь другой стране такое публичное нахальство?
На все ласковые убеждения моей матери, что разлучаться друзьям не надобно, а лучше жить вместе и помогать друг другу в исполнении таких святых обязанностей, — Григорий Иваныч очень твердо
отвечал, что считает эту обязанность слишком важною и тяжелою, что ответственность за воспитание молодых людей если не перед
родителями их, то перед самим собою ему не под силу и мешает заниматься наукой, в которой он сам еще ученик.
— Всегда были! — гордо
отвечал Комолов. —
Родитель мой из грузчиков в люди вышел…
—
Родитель твой с того начал, говорят, что богатого армянина зарезал, — посмеиваясь, сказал Лосев, а тугобородый текстильщик, захохотав, как баран,
ответил...
Старик
ответил ему тем же, как
отвечал Ничипоренке, — ни более, ни менее, как то же: «Дай Бог тебе доброе здоровье,
родителям царство небесное».
— До вчерашнего дня, —
отвечал я, — у вас проживала m-lle Б-а, с которой я познакомился в доме моих
родителей и испросил у нее ее руку.
— А моя духовная, —
отвечала боярыня и продолжала излагать свою волю, что всю свою законную часть из мужниного имения, равно как и имение от ее
родителей, ею унаследованное, она в наказание сыну своему Алексею, не думавшему об участи его незаконного младенца, завещевает ребенку, который такого-то года, месяца и числа должен родиться от ее крепостной сенной девушки такой-то.
Советник. Да разве дети могут желать того, чего не хотят
родители? Ведаешь ли ты, что отец и дети должны думать одинаково? Я не говорю о нынешних временах: ныне все пошло новое, а в мое время, когда отец виноват бывал, тогда дерут сына; а когда сын виноват, тогда отец за него
отвечает; вот как в старину бывало.
— Ой, государь милостивый! Слышал, слышал! За то его, батюшка, бог наказал, что
родителя мало почитал. Тогда бы стерпел — теперь бы слюбилось, —
отвечал старик и прошел.
Петр. Ты, Микита, не костыляй, а что спрашивает
родитель, ты и
отвечай толком.
Ее восторженные разговоры о достоинствах Ардальона Семеныча поддерживали духовное настроение Наташи, и она радовалась, что поступила так решительно, хотя мать не одобряла ее поступка и утверждала, что на предложение Шатова ей следовало бы
отвечать, что все зависит от воли ее
родителей, которым известно ее расположение.
— Меня бойчей — вот как, — оживляясь,
ответила Фленушка. — Чуть не всем домом вертит. На что
родитель — медведь, и того к рукам прибрала. Такая стала отважная, такая удалая, что беда.
— Поговорю, Карпушенька, беспременно поговорю… —
отвечала на те речи Паранька. — И спасибо ж тебе, соколик мой!.. А и что это у нас за тятенька! Не
родитель детям, а злой лиходей… Ровно я ему не родная дочь, ровно я ему наемная работница!.. Не жалеет он меня ни на́сколько! И за что это он невзлюбил тебя?
— Не можем, Патап Максимыч; совсем злые люди нас обездолили; надо будет с годок в людях поработать, —
отвечал Алексей. —
Родители и меньшого брата к ложкарям посылают; знатно режет ложки; всякую, какую хошь, и касатую, и тонкую, и бо́скую, и межеумок, и крестовую режет. К пальме даже приучен — вот как бы хозяин ему такой достался, чтобы пальму точить…
— Оборони Господи об этом и помыслить. Обидно даже от тебя такую речь слышать мне! —
ответил Алексей. — Не каторжный я, не беглый варнак. В Бога тоже верую, имею
родителей — захочу ль их старость срамить? Вот тебе Николай святитель, ничего такого у меня на уме не бывало… А скажу словечко по тайности, только, смотри, не в пронос: в одно ухо впусти, в другое выпусти. Хочешь слушать тайну речь мою?.. Не промолвишься?
— Не управиться! —
ответил Алексей. — Потому что уж оченно много хлопот… Сами посудите, Сергей Андреич: и пароход отправить, и дом к свадьбе прибрать как следует… Нельзя же-с… Надо опять, чтобы все было в близире, чтобы все, значит, самый первый сорт… А к
родителям что же-с?.. К
родителям во всякое время можно спосылать.
— Нет еще, не отделен, —
отвечал Евграф Макарыч. — Дал
родитель ему расшивы на весь отчет, а прочее все при нем.
— Слышать не хочу… Говорить мне этого не смей, — резко
ответила Фленушка. — А зачнешь на Дуньку Смолокурову пялить глаза — от того ль
родителя, от другого ли плетей ожидай… Слышишь?..
— Сироток жалко мне, тятя, — трепетным голосом
ответила девушка, припав к плечу названого
родителя. — Сама сирота, разумею… Пошлет ли Господь им родную мать, как мне послал? Голубчик тятенька, жалко мне их!..
— Благодетели, —
ответила Манефа. — Дрябины давно нашей обители знаемы, еще ихни
родители с покойницей матушкой Екатериной знакомство водили. Когда нашим старицам в Питере случается бывать, завсегда пристают у Никиты Васильича.
— Нет, —
отвечал Пахом, —
родитель у ней старовер и не такой, чтоб следовать по Божьему пути.
— Плачет, убивается, —
отвечала Дарья Сергевна. — Да как и не убиваться, Герасим Силыч, девушка молоденькая, никаких делов не знает, а тут еще по приезде-то всего каких-нибудь полчаса
родителя в живых видела. Пошли отдохнуть с дороги, а тут и приключилась беда. Без памяти теперь лежит, сердечная, сиротка наша бедная, горемычная.
— Один всего только и есть, —
ответил Доронин. — Сестра еще была, да та еще при жизни
родителя выделена… Матери нет… Так ему проторговаться, говоришь?
— Какие дела?.. Ни с ним, ни с
родителем его дел у меня никаких не бывало, — маленько, чуть-чуть смутившись,
ответил Доронин. — По человечеству, говорю, жалко. А то чего же еще? Парень он добрый, хороший — воды не замутит, ровно красная девица.
— Алымова помещица, —
ответил Василий Петрович. — Соседка нам будет. Мы и сами прежде алымовские были, да я еще от ее
родителя откупился, вольную, значит, получил.
Некоторые из знатных особ даже письменно спрашивали меня, действительно ли я русская великая княжна, но я
отвечала им, что не знаю, кто были мои
родители.