Неточные совпадения
Городничий. А когда же, то
есть… вы изволили сами намекнуть насчет, кажется,
свадьбы?
Это соображение
было тем более удобно, что молодые ехали тотчас после
свадьбы в деревню, где вещи большого приданого не
будут нужны.
Вообще тот медовый месяц, то
есть месяц после
свадьбы, от которого, по преданию, ждал Левин столь многого,
был не только не медовым, но остался в воспоминании их обоих самым тяжелым и унизительным временем их жизни.
Княгиня Щербацкая находила, что сделать
свадьбу до поста, до которого оставалось пять недель,
было невозможно, так как половина приданого не могла
поспеть к этому времени; но она не могла не согласиться с Левиным, что после поста
было бы уже и слишком поздно, так как старая родная тетка князя Щербацкого
была очень больна и могла скоро умереть, и тогда траур задержал бы еще
свадьбу.
Она и про себя рассказывала и про свою
свадьбу, и улыбалась, и жалела, и ласкала его, и говорила о случаях выздоровления, и всё выходило хорошо; стало
быть, она знала.
— Да… нет, — говорил Левин, путаясь в словах. — Как же ты не дал знать прежде, то
есть во время еще моей
свадьбы? Я наводил справки везде.
— Как я
буду счастлив, когда узнаю, что вы влюбитесь! — сказал Левин. — Пожалуйста, позовите меня на
свадьбу.
— Да вот хоть черкесы, — продолжал он, — как напьются бузы на
свадьбе или на похоронах, так и пошла рубка. Я раз насилу ноги унес, а еще у мирнова князя
был в гостях.
Раз приезжает сам старый князь звать нас на
свадьбу: он отдавал старшую дочь замуж, а мы
были с ним кунаки: так нельзя же, знаете, отказаться, хоть он и татарин. Отправились. В ауле множество собак встретило нас громким лаем. Женщины, увидя нас, прятались; те, которых мы могли рассмотреть в лицо,
были далеко не красавицы. «Я имел гораздо лучшее мнение о черкешенках», — сказал мне Григорий Александрович. «Погодите!» — отвечал я, усмехаясь. У меня
было свое на уме.
Александра Степановна как-то приезжала раза два с маленьким сынком, пытаясь, нельзя ли чего-нибудь получить; видно, походная жизнь с штабс-ротмистром не
была так привлекательна, какою казалась до
свадьбы.
И в канцелярии не успели оглянуться, как устроилось дело так, что Чичиков переехал к нему в дом, сделался нужным и необходимым человеком, закупал и муку и сахар, с дочерью обращался, как с невестой, повытчика звал папенькой и целовал его в руку; все положили в палате, что в конце февраля перед Великим постом
будет свадьба.
Герой наш, по обыкновению, сейчас вступил с нею в разговор и расспросил, сама ли она держит трактир, или
есть хозяин, и сколько дает доходу трактир, и с ними ли живут сыновья, и что старший сын холостой или женатый человек, и какую взял жену, с большим ли приданым или нет, и доволен ли
был тесть, и не сердился ли, что мало подарков получил на
свадьбе, — словом, не пропустил ничего.
Меж тем Онегина явленье
У Лариных произвело
На всех большое впечатленье
И всех соседей развлекло.
Пошла догадка за догадкой.
Все стали толковать украдкой,
Шутить, судить не без греха,
Татьяне прочить жениха;
Иные даже утверждали,
Что
свадьба слажена совсем,
Но остановлена затем,
Что модных колец не достали.
О
свадьбе Ленского давно
У них уж
было решено.
«
Будет свадьба сейчас, как только прогонят запорожцев.
(Эта женщина никогда не делала вопросов прямых, а всегда пускала в ход сперва улыбки и потирания рук, а потом, если надо
было что-нибудь узнать непременно и верно, например: когда угодно
будет Аркадию Ивановичу назначить
свадьбу, то начинала любопытнейшими и почти жадными вопросами о Париже и о тамошней придворной жизни и разве потом уже доходила по порядку и до третьей линии Васильевского острова.)
Но кончилось все катастрофой, вам уже известною, и сами можете судить, до какого бешенства мог я дойти, узнав, что Марфа Петровна достала тогда этого подлейшего приказного, Лужина, и чуть не смастерила
свадьбу, — что, в сущности,
было бы то же самое, что и я предлагал.
Добро бы на
свадьбу!» Савельич
был прав.
— Что, ваше благородие? — сказал смеясь Пугачев. — Выручили красную девицу! Как думаешь, не послать ли за попом, да не заставить ли его обвенчать племянницу? Пожалуй, я
буду посаженым отцом, Швабрин дружкою; [Дрýжка — распорядитель на
свадьбе.] закутим, запьем — и ворота запрем!
— Ой, нет! — живо сказала Любаша. — Куда им! Они такие… мудрые. Но там
была свадьба; Лида живет у Премировой, и племянница ее вышла замуж за торговца церковной утварью. Жуткий такой брак и — по Шопенгауэру: невеста — огромная, красивая такая, Валкирия; а жених — маленький, лысый, желтый, бородища, как у Варавки, глаза святого, но — крепенький такой дубок. Ему лет за сорок.
Нехаева, повиснув на руке Клима, говорила о мрачной поэзии заупокойной литургии, заставив спутника своего с досадой вспомнить сказку о глупце, который
пел на
свадьбе похоронные песни. Шли против ветра, говорить ей
было трудно, она задыхалась. Клим строго, тоном старшего, сказал...
Явилась Тося в голубом сарафане, с толстой косой, перекинутой через плечо на грудь, с бусами на шее, — теперь она
была похожа на фигуру с картины Маковского «Боярская
свадьба».
— Эх, Париж! Да-а! — следователь сожалительно покачал годовой. —
Был я там студентом, затем, после
свадьбы, ездил с женой, целый месяц жили. Жизнь-то, Клим Иванович, какова? Сначала — Париж, Флоренция, Венеция, а затем — двадцать семь лет — здесь. Скучный городок, а?
Мелькали — и не редко — лица, нахмуренные угрюмо, даже грозно, и почти не заметны
были физиономии профессиональных зрителей, — людей, которые одинаково равнодушно смотрят на
свадьбы, похороны, на парады войск и на арестантов, отправляемых в Сибирь.
Но лишь только он затрепещет от любви, тотчас же, как камень, сваливается на него тяжелая мысль: как
быть, что делать, как приступить к вопросу о
свадьбе, где взять денег, чем потом жить?..
— Вот мысль! Нет; а все нужно для соображений; надо же
будет сказать тетке, когда
свадьба. С ней мы не о любви
будем говорить, а о таких делах, для которых я вовсе не приготовлен теперь.
«Люди знают! — ворочалось у него в голове. — По лакейским, по кухням толки идут! Вот до чего дошло! Он осмелился спросить, когда
свадьба. А тетка еще не подозревает или если подозревает, то, может
быть, другое, недоброе… Ай, ай, ай, что она может подумать? А я? А Ольга?»
— Отчего не может
быть? — равнодушно перебил Захар. — Дело обыкновенное —
свадьба! Не вы одни, все женятся.
— Стало
быть, свадьба-то после Рождества
будет? — прибавил Захар.
— Ну, все равно, пусть вымоют: может
быть, наденете когда-нибудь… к
свадьбе! — досказала она, усмехаясь и захлопывая дверь.
— Ты забыл, сколько беготни, суматохи и у жениха и у невесты. А кто у меня, ты, что ли,
будешь бегать по портным, по сапожникам, к мебельщику? Один я не разорвусь на все стороны. Все в городе узнают. «Обломов женится — вы слышали?» — «Ужели? На ком? Кто такая? Когда
свадьба?» — говорил Обломов разными голосами. — Только и разговора! Да я измучусь, слягу от одного этого, а ты выдумал:
свадьба!
Он
было улыбнулся, вспомнив прежний свой поэтический идеал
свадьбы, длинное покрывало, померанцевую ветку, шепот толпы…
Опять полились на Захара «жалкие» слова, опять Анисья заговорила носом, что «она в первый раз от хозяйки слышит о
свадьбе, что в разговорах с ней даже помину не
было, да и
свадьбы нет, и статочное ли дело? Это выдумал, должно
быть, враг рода человеческого, хоть сейчас сквозь землю провалиться, и что хозяйка тоже готова снять образ со стены, что она про Ильинскую барышню и не слыхивала, а разумела какую-нибудь другую невесту…».
— Все! — сказал Обломов. — Ты мастер равнять меня с другими да со всеми! Это
быть не может! И нет, и не
было!
Свадьба — обыкновенное дело: слышите? Что такое
свадьба?
Он уже не ходил на четверть от полу по комнате, не шутил с Анисьей, не волновался надеждами на счастье: их надо
было отодвинуть на три месяца; да нет! В три месяца он только разберет дела, узнает свое имение, а
свадьба…
— Ну, вот, бабушка, наконец вы договорились до дела, до правды: «женись, не женись — как хочешь»! Давно бы так! Стало
быть, и ваша и моя
свадьба откладываются на неопределенное время.
— Марфе Васильевне! — любезно улыбаясь, говорил Тит Никоныч, — я очень счастлив, что вам нравится, — вы знаток. Ваш вкус мне порукой, что этот подарок
будет благосклонно принят дорогой новорожденной к ее
свадьбе. Какая отменная девица! Поглядите, эти розы, можно сказать,
суть ее живое подобие. Она
будет видеть в зеркале свое пленительное личико, а купидоны ей
будут улыбаться…
— Надо сказать, что
было: правду. Вам теперь, — решительно заключила Татьяна Марковна, — надо прежде всего выгородить себя: вы
были чисты всю жизнь, таким должны и остаться… А мы с Верой, после
свадьбы Марфеньки, тотчас уедем в Новоселово, ко мне, навсегда… Спешите же к Тычкову и скажите, что вас не
было в городе накануне и, следовательно, вы и в обрыве
быть не могли…
— Что же ты хочешь, чтоб я на
свадьбе твоей
был?
Ни разливанного моря, ни разгоряченных лиц и развязных языков, ни радостных кликов не
было. Пуще всего разочарована
была дворня этой скромностью, хотя люди и успели напиться, но не до потери смысла, и по этой причине признали
свадьбу невеселою.
— Я просто не пущу тебя сегодня, Леонтий, — сказал Райский, — мне скучно одному; я перейду в старый дом с тобой вместе, а потом, после
свадьбы Марфеньки, уеду. Ты при бабушке и при Вере
будешь первым министром, другом и телохранителем.
— Я начала немного отдыхать, забывать… — продолжала она. — Теперь скоро
свадьба,
было много дела, я отвлеклась
было…
— Что ж ты остановилась? — спросил Райский, — можно
свадьбу расстроить. В самом деле, если он тебе
будет мешать спать по ночам…
Их сближение
было просто и естественно, как указывала натура, сдержанная чистой нравственностью и моралью бабушки. Марфенька до
свадьбы не дала ему ни одного поцелуя, никакой почти лишней против прежнего ласки — и на украденный им поцелуй продолжала смотреть как на дерзость и грозила уйти или пожаловаться бабушке.
Наконец совершилась и
свадьба Марфеньки с Викентьевым, против общего ожидания, очень скромно. Приглашено
было на нее только высшее общество города и несколько окрестных помещиков, что, однако, составило человек пятьдесят.
— Стало
быть, ты и «Горя от ума» не любишь? Там не
свадьбой кончается.
«Я старался и без тебя, как при тебе, и служил твоему делу верой и правдой, то
есть два раза играл с милыми „барышнями“ в карты, так что братец их, Николай Васильевич, прозвал меня женихом Анны Васильевны и так разгулялся однажды насчет будущей нашей
свадьбы, что
был вытолкан обеими сестрицами в спину и не получил ни гроша субсидии, за которой
было явился.
— Бабушка! Ничего не надо. Я сыт по горло. На одной станции я
пил чай, на другой — молоко, на третьей попал на крестьянскую
свадьбу — меня вином потчевали,
ел мед, пряники…
— Ты ехал к себе, в бабушкино гнездо, и не постыдился
есть всякую дрянь. С утра пряники! Вот бы Марфеньку туда: и до
свадьбы и до пряников охотница. Да войди сюда, не дичись! — сказала она, обращаясь к двери. — Стыдится, что ты застал ее в утреннем неглиже. Выйди, это не чужой — брат.
Викентьеву это молчание, сдержанность, печальный тон
были не по натуре. Он стал подговаривать мать попросить у Татьяны Марковны позволения увезти невесту и уехать опять в Колчино до
свадьбы, до конца октября. К удовольствию его, согласие последовало легко и скоро, и молодая чета, как пара ласточек, с веселым криком улетела от осени к теплу, свету, смеху, в свое будущее гнездо.
— О, дурак, дурак… дурак!.. — стонал Половодов, бродя, как волк, под окнами приваловского дома. — Если бы двумя часами раньше получить телеграмму, тогда можно
было расстроить эту дурацкую
свадьбу, которую я сам создавал своими собственными руками. О, дурак, дурак, дурак!..