Неточные совпадения
— Женщины, которые
из чувства ложного стыда презирают себя за то, что природа,
создавая их, грубо наглупила. И есть девушки, которые боятся любить, потому что им кажется: любовь унижает, низводит их к животным.
Все это было не страшно, но, когда крик и свист примолкли, стало страшней. Кто-то заговорил певуче, как бы читая псалтырь над покойником, и этот голос, укрощая шум,
создал тишину, от которой и стало страшно. Десятки глаз разглядывали полицейского, сидевшего на лошади, как существо необыкновенное, невиданное. Молодой парень, без шапки, черноволосый, сорвал шашку с городового, вытащил клинок
из ножен и, деловито переломив его на колене, бросил под ноги лошади.
— Вот — видишь? Я же говорю: это — органическое! Уже в мифе о сотворении женщины
из ребра мужчины совершенно очевидна ложь, придуманная неискусно и враждебно.
Создавая эту ложь, ведь уже знали, что женщина родит мужчину и что она родит его для женщины.
Затем, при помощи прочитанной еще в отрочестве по настоянию отца «Истории крестьянских войн в Германии» и «Политических движений русского народа», воображение
создало мрачную картину: лунной ночью, по извилистым дорогам, среди полей, катятся от деревни к деревне густые, темные толпы, окружают усадьбы помещиков, трутся о них; вспыхивают огромные костры огня, а люди кричат, свистят, воют, черной массой катятся дальше, все возрастая, как бы поднимаясь
из земли; впереди их мчатся табуны испуганных лошадей, сзади умножаются холмы огня, над ними — тучи дыма, неба — не видно, а земля — пустеет, верхний слой ее как бы скатывается ковром, образуя все новые, живые, черные валы.
Стекла витрин, более прозрачные, чем воздух, хвастались обилием жирного золота, драгоценных камней, мехов, неисчерпаемым количеством осенних материй, соблазнительной невесомостью женского белья, парижане покрикивали, посмеивались,
из дверей ресторанов вылетали клочья музыки, и все вместе,
создавая вихри звуков, подсказывало ритмы, мелодии, напоминало стихи, афоризмы, анекдоты.
—
Из того, что либералы высказались против булыгинской Думы, вы уже
создаете какую-то теорию необходимости политического сводничества.
Клим достал
из кармана очки, надел их и увидал, что дьякону лет за сорок, а лицо у него такое, с какими изображают на иконах святых пустынников. Еще более часто такие лица встречаются у торговцев старыми вещами, ябедников и скряг, а в конце концов память
создает из множества подобных лиц назойливый образ какого-то как бы бессмертного русского человека.
— Одной
из таких истин служит Дарвинова теория борьбы за жизнь, — помнишь, я тебе и Дронову рассказывал о Дарвине? Теория эта устанавливает неизбежность зла и вражды на земле. Это, брат, самая удачная попытка человека совершенно оправдать себя. Да… Помнишь жену доктора Сомова? Она ненавидела Дарвина до безумия. Допустимо, что именно ненависть, возвышенная до безумия, и
создает всеобъемлющую истину…
Она была жрицей,
создавала законы, культура возникла
из матриархата…
— Вот — смотрите, — говорил он, подняв руки свои к лицу Самгина, показывая ему семь пальцев: — Семь нот, ведь только семь, да? Но — что же сделали
из них Бетховен, Моцарт, Бах? И это — везде, во всем: нам дано очень мало, но мы
создали бесконечно много прекрасного.
Дальше он доказывал, что, конечно, Толстой — прав: студенческое движение — щель, сквозь которую большие дела не пролезут, как бы усердно ни пытались протиснуть их либералы. «Однако и юношеское буйство, и тихий ропот отцов, и умиротворяющая деятельность Зубатова, и многое другое — все это ручейки незначительные, но следует помнить, что маленькие речушки, вытекая
из болот,
создали Волгу, Днепр и другие весьма мощные реки. И то, что совершается в университетах, не совсем бесполезно для фабрик».
«Гораздо больше людей, которые мешают жить, чем людей необходимых и приятных мне. Легко избрать любую линию мысли, но трудно
создать удовлетворительное окружение
из ближних».
Он сел в кресло и, рассматривая работу, которая как будто не определялась понятием живописи, долго пытался догадаться: что думал художник Босх,
создавая из разрозненных кусков реального этот фантастический мир?
Новое учение не давало ничего, кроме того, что было до него: ту же жизнь, только с уничижениями, разочарованиями, и впереди обещало — смерть и тлен. Взявши девизы своих добродетелей
из книги старого учения, оно обольстилось буквою их, не вникнув в дух и глубину, и требовало исполнения этой «буквы» с такою злобой и нетерпимостью, против которой остерегало старое учение. Оставив себе одну животную жизнь, «новая сила» не
создала, вместо отринутого старого, никакого другого, лучшего идеала жизни.
— А знаешь — ты отчасти прав. Прежде всего скажу, что мои увлечения всегда искренны и не умышленны: — это не волокитство — знай однажды навсегда. И когда мой идол хоть одной чертой подходит к идеалу, который фантазия сейчас
создает мне
из него, — у меня само собою доделается остальное, и тогда возникает идеал счастья, семейного…
Она смотрела вокруг себя и видела — не то, что есть, а то, что должно быть, что ей хотелось, чтоб было, и так как этого не было, то она брала
из простой жизни около себя только одно живое верное,
созидая образ, противоположный тому, за немногими исключениями, что было около.
— Вы ошибаетесь, Игнатий Львович, — невозмутимо продолжал Альфонс Богданыч. — Вы
из ничего
создали колоссальные богатства в течение нескольких лет. Я не обладаю такими счастливыми способностями и должен был употребить десятки лет для создания собственной компании. Нам, надеюсь, не будет тесно, и мы будем полезны друг другу, если этого, конечно, захотите вы… Все зависит от вас…
— Но ведь эти затраты правительство делало не
из личной пользы, а чтобы
создать крупную заводскую промышленность. Примеры Англии, Франции, наконец Америки — везде одно и то же. Сначала правительство и нация несомненно теряли от покровительственной системы, чтобы потом наверстать свои убытки с лихвой и вывести промышленность на всемирный рынок.
Все с уважением говорили о старом Бахареве, который
из ничего
создавал миллионы.
О странностях Ляховского, о его страшной скупости ходили тысячи всевозможных рассказов, и нужно сознаться, что большею частью они были справедливы. Только, как часто бывает в таких случаях, люди из-за этой скупости и странностей не желают видеть того, что их
создало. Наживать для того, чтобы еще наживать, — сделалось той скорлупой, которая с каждым годом все толще и толще нарастала на нем и медленно хоронила под своей оболочкой живого человека.
Сборная мебель, полинявшие драпировки, слишком старые ковры на полу — все говорило о том, что он владел золотой способностью
создавать из ничего.
Вот чтобы уничтожить эту дисгармонию, нужно
создать абсолютную субстанцию всеобщего духа, в котором примирятся все остальные, слившись в бесконечно продолжающееся и бесконечно разнообразное гармоническое соединение,
из себя самого исходящее и в себя возвращающееся.
Из духа стал он материалистом,
создал могущественный материальный мир, и дух его изошел в материю.
Некоторые славянофильствующие и в наши горестные дни думают, что если мы, русские, станем активными в отношении к государству и культуре, овладевающими и упорядочивающими, если начнем
из глубины своего духа
создавать новую, свободную общественность и необходимые нам материальные орудия, если вступим на путь технического развития, то во всем будем подобными немцам и потеряем нашу самобытность.
И ведь знает человек, что никто не обидел его, а что он сам себе обиду навыдумал и налгал для красы, сам преувеличил, чтобы картину
создать, к слову привязался и
из горошинки сделал гору, — знает сам это, а все-таки самый первый обижается, обижается до приятности, до ощущения большого удовольствия, а тем самым доходит и до вражды истинной…
Нельзя
создать любовь
из ничего,
из ничего только Бог творит.
Долина Сицы покрыта отличным хвойно-смешанным лесом. Особенности этой долины заключаются в мощных террасах. В обнажениях видно, что террасы эти наносного образования и состоят
из глины, ила и угловатых камней величиной с конскую голову. Было время, когда какие-то силы
создали эти террасы. Затем вдруг наступил покой. Террасы стали зарастать лесом, которому теперь насчитывается более 200 лет.
Но я никогда не мог открыть в себе ничего похожего на Эдипов комплекс,
из которого Фрейд
создал универсальный миф.
Я не
создаю объектов, но я выхожу
из себя в другое.
Я старался выйти
из затруднения путем привычки, которая,
создавая иллюзию как бы освобождения от материального мира, в действительности освобождает лишь от усилий, которых требует сопротивление материального мира.
Конечно, ни Пушкин, ни Грибоедов не писали точных портретов;
создавая бытовой художественный образ, они брали их как сырой материал
из повседневной жизни.
— Что? Московским архитекторам строить бани? А почему Хлудовы этого не сделали? Почему они выписали
из Вены строителя… Эйбушиц, кажется? А он вовсе не
из крупных архитекторов… Там есть знаменитости покрупней. С московскими архитекторами я и работать не буду. Надо
создать нечто новое, великое, слить Восток и Запад в этом дворце!..
— А между тем обидно, Тарас Семеныч. Поставьте себя на мое место. Ведь еврей такой же человек. Среди евреев есть и дураки и хорошие люди. Одним словом, предрассудок. А что верно, так это то, что мы люди рабочие и
из ничего
создаем капиталы. Опять-таки: никто не мешает работать другим. А если вы не хотите брать богатства, которое лежит вот тут, под носом… Упорно не хотите. И средства есть и энергия, а только не хотите.
Субстанция наделена творческой свободой и
из нее
созидает.
Видимо, детская головка работала над непосильною задачей, темное воображение билось, стремясь
создать из косвенных данных новое представление, но
из этого ничего не выходило.
Но дело в том, что этот штат все увеличивался, потому что каждый год приезжали
из Петербурга новые служащие, которым нужно было
создавать место и изобретать занятия.
Каким я был Жадовым и Белугиным, как я играл Макса, какой образ я
создал из Вельтищева — это была моя коронная ро-оль.
Посторонний человек редко проникает глубоко, еще реже задается вопросом, каким образом
из ничего полагается основание миллиона и на что может быть способен человек, который
создал себе как бы ремесло
из выжимания пятаков и гривенников.
Раиса Павловна со своей стороны осыпала всевозможными милостями своего любимца, который сделался ее всегдашним советником и самым верным рабом. Она всегда гордилась им как своим произведением; ее самолюбию льстила мысль, что именно она
создала этот самородок и вывела его на свет
из тьмы неизвестности. В этом случае Раиса Павловна обольщала себя аналогией с другими великими людьми, прославившимися уменьем угадывать талантливых исполнителей своих планов.
Перекрестов толкался на сцене
из любви к искусству и отчасти движимый желанием поволочиться за хорошенькими женщинами при той сближающей обстановке, какую
создают любительские спектакли.
Конечно, утопистам и мечтателям в принципе капитализма грезится призрак всепоглощающей привилегии, которая
из трудящихся классов
создает самый безвыходный пролетариат, но это несправедливо, если на дело взглянуть беспристрастно.
Беседа текла, росла, охватывая черную жизнь со всех сторон, мать углублялась в свои воспоминания и, извлекая
из сумрака прошлого каждодневные обиды,
создавала тяжелую картину немого ужаса, в котором утонула ее молодость. Наконец она сказала...
Я, Д-503, строитель «Интеграла», — я только один
из математиков Единого Государства. Мое привычное к цифрам перо не в силах
создать музыки ассонансов и рифм. Я лишь попытаюсь записать то, что вижу, что думаю — точнее, что мы думаем (именно так: мы, и пусть это «МЫ» будет заглавием моих записей). Но ведь это будет производная от нашей жизни, от математически совершенной жизни Единого Государства, а если так, то разве это не будет само по себе, помимо моей воли, поэмой? Будет — верю и знаю.
Откуда явился ненавистник-читатель и какие условия породили его? Вышел ли он с сердцем, исполненным праха,
из утробы матери, или же его
создала таким жизнь?
И вот, когда Юлия вышла
из детства, ее на первом шагу встретила самая печальная действительность — обыкновенный муж. Как он далек был от тех героев, которых
создало ей воображение и поэты!
У всех у них какое-то могучее подобие с господом богом:
из хаоса —
из бумаги и чернил — родят они целые миры и,
создавши, говорят: это добро зело.
Николай Иванович Пастухов, как я уже сказал, был одним
из ярких, чисто московских типов за последние полстолетия. Только своеобразная, своебытная торговая Москва могла
создать такое явление, каким был этот издатель.
Что было в сердце ее, когда она
создала его? — трудно решить, да и не возьмусь я растолковывать заранее все противоречия,
из которых он состоял.
— Это стремление любить, соединяться
создает целый ряд союзов,
из коих одни тесны, каковы союзы: дружественные, любовные, брачные, семейные, корпоративные; другие, как, например, союзы сословные, государственные и церковные, более всеобъемлющи.
Мудрено ли, что она
создавала себе среду в юном воображении
из обрывков воспоминаний о матери, получаемых от старой няни.