Путь трубадура. 101 история из жизни музыканта в метро

Алексей Сергеевич Воронин, 2023

УМКА (Анна Герасимова): "Без обмана – именно 101 история из жизни музыканта в метро. Алексей Воронин всю жизнь сочиняет и поет хорошие песни, а теперь написал хорошую книжку. О том как человек так называемой "старой формации", со своими привычными ценностями, культурными, этическими, эстетическими, живет в предложенных Временем обстоятельствах. Ничего не декларирует, присматривается внимательно и доброжелательно. И неплохо у него получается. Истории непридуманные. И личность автора, и манера повествования спокойная, без модной жести и нравоучений, выглядит симпатично"

8.

Акт

Любви

…На Патриарших — тишина,

Осень достигла дна,

Медлит на середине себя самой…

Он и она заходят в тупичок перехода, у входа в который играет Аристарх. И там начинают вальсировать.

…Желтые рыбы в темной воде,

Сами не знаем, кто мы и где,

Но мы не хотим встречаться с Зимой…

Пассажиры метро снимают вальсирующую влюбленную пару на смартфоны.

Песня близится к последнему аккорду, Аристарх оборачивается — пара танцует. Самозабвенно, влюблено. На всем белом свете есть только эти двое, более никого.

Слова закончились, но Аристарх оборачивается — танцуют! — и играет дальше, круг за кругом. Наконец, замедление и последний аккорд.

Он и она уходят, немного смущенные, но счастливые. До Аристарха вдруг доходит, что это был акт любви. Фантастический — прилюдный, одновременно и откровенный, и целомудренный акт любви.

«Ай да бодхисатва, ай да сукин сын! — думает Аристарх изумленно и радостно. — Каждая песня как живой человек — зачата в страсти, рождена в муках, живет, незаметно умирает… Эта песня сегодня жива как никогда, ибо танец влюбленных — какая награда может быть выше?»

9. Режиссёр

На Аристарха накатывает девятый вал одиночества — невидимый, неведомо откуда взявшийся. И снова мимо текут люди, много людей, а он поет и играет как будто в безлюдье, в абсолютной пустоте, в Космосе за бортом корабля. Беззвучно, глотая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Живая жизнь проходит стороной, утекает куда-то, сливается в огромное канализационное отверстие — фффффурх! И нет ничего. Знакомый морок. Его нельзя разом отогнать, от него нельзя отмахнуться, можно только пережить. Набраться терпения и ждать, ждать, когда откроется невидимая калитка и придет что-то новое.

Вскоре через невидимую открывшуюся калитку проникает молодой человек лет тридцати. Он подходит к Аристарху поближе, принимая артистическую позу человека, слушающего вдумчиво, внимательно. В паузе между песнями делает вкрадчивый шаг поближе, произносит со значением:

— Знаете, что я вам скажу? Вы талантливы! Да! Да!! Вы — талантливы!

— Да неужели…

— Правда, правда. Дайте угадаю: вы — не москвич!

— Ошибаетесь…

— Ах, какая жалость… Вы знаете, я даже разочарован… Никому не говорите об этом! Вам нужно придумать легенду — вы приехали откуда-нибудь из провинции. С севера! Меня сложно чем-то зацепить и дома ждет куча дел… Но… Еще одна песенка.

Ценитель прекрасного делает шаг назад, снова принимая позу вдумчивого слушания. Аристарх исполняет романс. Шаг на сближение, прощупывающий голос:

— Вы ведь служили в армии, да?

— Нет…

— А поете так душевно! Как будто служили где-нибудь… в Афгане! Знаете, я очень спешу, но… Так и быть — спойте еще песенку…

Аристарх исполняет ритмичную вещь в стиле реггей — эдакая Ямайка-Ямайка, но по-русски.

— Эта песня ассоциицируется у меня с Карелией… — умозаключает слушатель. — Поход, песни у костра… Вы, наверное, любите ходить в походы?

— Не очень…

— И тем не менее — эта песня очень подходит для документального фильма о природе. Она записана?

— Нет.

— Какая жалость! Это же готовый саундтрек! Ну, еще одна песенка и — все!

Аристарх покорно исполняет еще одну. Опять вкрадчивый шаг поближе:

— Вы пробовали писать музыку для кино?

— Нет…

— Напрасно! Вам нужно писать музыку для кино! Я слышу прекрасные, почти готовые саундтреки!

— В киношную тусовку с улицы не попадешь… Каста.

— Ошибаетесь! Это вполне возможно. Я сам кинорежиссер. В тусовку попал с улицы. Просто походил на кинофестивали, и одному режиссеру понравилось мое лицо, пригласил сниматься. Знаете, дам вам совет — посетите какой-нибудь кинофестиваль. Только оденьтесь… стильненько… Походите, пообщайтесь… Говорите всем, что уже сочиняли музыку для кино. Не говорите, что для блокбастеров — для документального кино, например… Ну, еще одну песню, пожалуй…

Аристарх играет песню, пульсирующую, как набухшая вена.

— Как-то монотонно… Есть что-нибудь более разнообразное?

И тут Аристарх срывается:

— Знаете что, давайте-ка без… — Подходящая формулировка без мата находится не тотчас, но находится:

–…руководящих указаний!

Режиссер сливается. Выдохнув, Аристарх поет спокойную песенку на свой вкус и цвет. Подходит изысканно одетая дама, деловито уточняет, на каком диске есть эта песня, кладет денежку, забирает диск, уходит.

Снова оставшись один, Аристарх думает об открывшейся калитке… Забежавшем в нее режиссере… Киношной тусовке, заждавшейся его саундтреков…

«Вот зачем надо было так круто обходиться с человеком? — уже жалеет Аристарх. — Характер, будь он неладен… Повышенная эмоциональная чувствительность… Возможно ведь, что этот смешной человек искренне хотел помочь, от чистого сердца? Возможно. Но страшно как не хочется снова попадать впросак. Хвалебные оды, радостные надежды — ага, знаем, помним. Бывало многажды. А потом тот, кто искренне желал помочь, вдруг сливается, растворяясь в пространстве и времени. Как будто и не было его вовсе. И ты снова остаешься в совершеннейшем одиночестве и недоумении. Что это было? Кто это? И главное — зачем? Нет уж… Пустые надежды сегодня приносят большие разочарования завтра. Слился и слился, let it be».

Аристарх чувствует, как уже наступает на душе привычное, приятное спокойствие и уверенность в том, что все будет хорошо.

«Собственно, уже все хорошо, — думает он. — Так что спасибо, добрый режиссер, выручил. Ох уж это желание ощущать себя частью чего-то большего, целого… Оно регулярно посещает тебя и всегда подводит под монастырь… Частью проекта, тусовки. Спокойствие великого уединения может сменить страх вселенского одиночества. Ужас последней тропы, ведущей в никуда… Ему сказали, что эта дорога ведет к океану смерти, и он свернул с нее, с тех пор тянутся кривые, окольные пути… Ага-ага… Но я ведь не свернул… Тогда зачем все эти неловкие попытки сближения, желание влиться в очередную тусовку, стать своим? Ничего не выйдет. Пора переставать откровенничать, ластиться и вилять хвостиком, как щеночек… Время быть колючим, как дикобраз».