Алаказам, Питер!

Алина Пряжкина, 2023

Аля живет в Петербурге, строит карьеру и пытается найти место под солнцем. Но после того, как она получает странный подарок на день рождения, с ней начинают происходить неожиданные неприятные события. Также она чувствует, что за ней следят. Что это: паранойя или кто-то действительно желает ей зла? И как не поверить в потусторонние силы, если тот самый подарок вдруг находят закопанным на кладбище, а человек в мантии, который совершил это, таинственно исчезает. Чтобы разобраться во всём этом, Але предстоит нырнуть в водоворот загадок и легенд Северной столицы, которая неохотно раскрывает свои секреты, а также найти новых друзей и поверить, что магия наполняет и сам город, и каждого его жителя.

Глава 30

После еды у Али поднялось настроение. Они с Ваней вышли из едальни и направились к Михайловскому замку.

— Ты заметил, как морщились посетители, которые заходили в кафе и унюхивали наши с тобой пуховики?

— Ещё бы, — хохотал Ваня, — но заметь, что на меня никто особо и не взглянул.

— Это да, — Аля пристально осмотрела его, — на тебя и сейчас не обращают внимания, хотя в мантии, развевающейся из-под куртки, ты похож на чернокнижника-отморозка.

— Геральт из Кировска! Как тебе такое?

— Соглашусь, когда прикончишь хоть одного монстра. Так ты из Кировска?

— Не будем об этом, — Ваня спрятал лицо под капюшоном.

— Спорим на две тысячи, которых у меня нет, что завтра твоя фотка в этом наряде будет в каком-нибудь питерском паблике?

— Договорились, только спор на деньги — это пошло. Давай на желание.

Аля недоверчиво посмотрела на него, но пожала протянутую руку.

— Знаем, мы ваши желания.

— Играть в приставку и смотреть ютюб? — отозвался Ваня. — Это всем известно. Ну, а пока вон наши сёстры и брат по оружию. Смотри, как он Танюху согревает.

Аля пригляделась. И правда, перед мостом мёрзли три надутые фигуры. Две из них сплелись в один почти цельный кокон, третья нервно прохаживалась вокруг них.

— Ворота закрыты. Никого не пускают, — вместо приветствия отчеканила Кэт.

— Естественно. Кто пойдёт в музей в такой час, — Ваня скинул капюшон и огляделся вокруг.

— Ты, Ку Клукс-клан наоборот? Веди нас! Не май месяц.

— Только без шума и комментариев, — заговорщицки сказал Ваня и подошёл к воротам. Он провёл пальцами по решёткам, будто играл на арфе, и они отозвались мелодичным гулом. Послышалось шарканье изнутри замка.

— Клеопатра в Риме, — тихонько произнёс Ваня.

— А та, что в Зимнем? — ответили из-за ворот.

— А та, что в Зимнем умирает, Раиса Степановна, как и мы тут от холода, пустите нас.

Ворота приоткрылись, и оттуда показалась крошечная любопытная старушечья головка:

— Тебе имя дали, наконец? — обратилась она к Ване.

— Нет, вот заслужить пытаюсь. Как сегодня обстановка?

— Никого, — звенела ключами служительница замка, хитро улыбаясь — всё тихо, заходите.

Они прошли через весь восьмиугольный внутренний двор, и старушка отперла узкую деревянную дверь на другом его конце. Они оказались в длинном пустом коридоре, освещённом лишь зелёными табличками «Выход».

— Вот, возьмите мой фонарик, — служительница протянула им увесистую лампу. — От ваших фруктозвонов толку никакого.

— Спасибо, Раиса Степановна, вы наш ангел-хранитель, — Ваня нежно погладил её по узким плечам.

— Куда идти — ты знаешь, с экспозицией не балуйтесь, охрана футбол смотрит. Барселона-Реал — их не оттащишь, но если нашумите, пеняйте на себя.

— Огромное вам спасибо, мы тихонечко, как всегда, — Ваня прижал палец к губам. — Отдыхайте, Раиса Степановна. Вам, кстати, привет от Вальтера.

— Спасибо, мой хороший. Я пойду. Вы тут уж сами.

Она вышла через ту же дверь, которую их впустила, и было слышно лишь шарканье её валенок по гранитной лестнице.

— А как она услышала твой скрёб? — спросила Аля.

— Никак, — пожал плечами Ваня, — я ей, вообще-то, сообщение отправил. Итак, делаем всё, как я скажу, и может, тогда половина из нас доживёт до завтрашнего утра.

— Тебя в ней не будет, — ответила ему Кэт.

— Ладно, — Ваня водил лампой по сторонам, — звучало немного трагично, но вы действительно должны меня слушаться, не то нас заметёт охрана.

— А привидений нам бояться не стоит? — робко спросила Таня.

— Можешь бояться, можешь нет. Как тебе больше нравится, — меланхолично ответил Ваня.

— Не волнуйся, булочка, я тебя защитю… защищу. Как правильно? — сомневался Нэнси.

— Правильно говорить Таня, ещё раз назовёшь меня…

— Цыц, — не выдержал Ваня. — Всем тихо. Идите за мной, только не наступайте на мою мантию.

По мере приближения к экспозиционной части замка полы становились менее скрипучими, а залы наполнялись картинами, статуями и тяжёлыми портьерами. Казалось, что реставрация слизала весь налёт торжественности и таинственности этого места, если бы не потоки, украшенные изумительной красоты росписями. С них на массивных цепях свисали чуть ли не до головы посетителей роскошные люстры, покрытые новенькой позолотой. Хотя в темноте они выглядели больше мрачно, нежели помпезно.

— И как такую помыть? — Таня водила фонариком по потолку, озирая высокие электрические свечи, коряво воткнутые в старинные гнёзда люстры.

— Цари об этом не особо парились, — отвечала ей Кэт. — Но место точно не пригодно для жизни человека, только для усопших.

Они прошли ещё несколько залов, уворачиваясь от неприметных выставочных витрин под строгими взглядами измученных старцев, бесстыдно обнажённых девиц и воинственных юношей.

— Так, эта дверь ведёт к главному входу, — Ваня приложил ухо к щели меж двух створок и прислушивался к звукам снаружи. — Сейчас ведём себя максимально тихо. Наша задача — проскочить мимо охраны и подняться на второй этаж. Ковровое покрытие скроет шаги, самое важное — не шуметь. Я выйду первым и разведаю обстановку, затем дам вам знак. Возьми фонарь и пока выключи, — он передал лампу Але. — И забери гадский пуховик, в нём невозможно двигаться.

Дверь тихонько пискнула, и Ваня пролез в образовавшуюся щель, захлопнув её за собой. Попытавшись сделать шаг, он понял, что прищемил подол мантии дверью. Спешные потуги освободиться из силка ни к чему не привели. Тут он услышал кряхтение и стук ботинок, которые доносились сверху и не внушали оптимизма. Это явно приближался охранник.

Мысли путались в его голове, как крючки в отцовских снастях. Если открыть дверь, и попытаться проскочить обратно, сторож может услышать скрип, и тогда их всех накроют. Если уж попасться, то лучше одному. Шаги усиливались.

— Семёныч, это ты там шуршишь? — спросил обеспокоенный голос, хозяин которого вот-вот должен был показаться из-за угла.

Ваня действовал инстинктивно. Стремительным рывком он высвободил подол мантии, уже не заботясь о её сохранности, накинул капюшон на голову, лишив себя возможности видеть хоть что-то перед собой. Затем, сложа руки так, чтобы широкие рукава касались друг друга, полностью закрывая его вполне материальную плоть, он медленной плывущей походкой двинулся прямо на охранника. Точнее, в ту сторону, в которой он должен был находиться. Риск наткнуться на препятствие был велик. А его неспособность пройти сквозь стену, как это водится у живых, моментально изобличила бы его. Но перспектива, подняв голову, встретиться взглядом с вооружённым сторожем, нравилась ему ещё меньше.

Ваня уже отчётливо чувствовал на себе свет чужого фонаря, а дыхание противника становится ближе и чаще. Но внезапно оно замерло, а свет пропал. Осознав, что его оскароносная игра оправдывается, Ваня продолжил медленно идти, выверяя каждый шаг, так как теперь он вовсе ничего не видел. Они с охранником встретились подле лестницы, тот изо всех сил пытался унять своё нервное пыхтение.

— Спокойной ночи, ваше императорское величество, — собрав волю в кулак, на выдохе произнёс страж.

Ваня чувствовал, как вибрируют его виски, но самообладание его не покинуло. Понимая, что не пожелать доброй ночи охраннику в ответ будет хоть и невежливо, но более чем уместно,он всё так же плавно, не оборачиваясь, продолжил скользящее движение вверх по лестнице. Пройдя первый пролёт, он услышал спешные, затихающие шаги, увенчавшиеся гулким хлопком двери поста охраны.

Наверху молодой маг дал себе минуту отдышаться, затем включил фонарик и осмотрелся. В замке воцарилась мёртвая тишина. После этого он отправил Але сообщение.

Пришлось какое-то время подождать, но, несмотря на то, что он специально вслушивался, ребята почти бесшумно прошли коридор, парадный вход, и он услышал их приближение только на последнем пролёте лестницы.

Когда они вошли в дверь, увенчанную замысловатым каменным гербом на втором этаже, Ваня тихонько произнёс:

— Теперь можно разговаривать. Только негромко. И ничего не трогайте.

Он тряхнул подолом мантии и уже собирался повернуть налево к большому портрету с изогнутой саблей, как Нэнси одёрнул его:

— Комната Павла первого направо.

— А ты откуда знаешь? — удивилась Таня.

— Я на экскурсию ходил.

— Нам туда не надо, — Ваня сложил руки, обозначая, что дорога в эту часть для них закрыта. — Мы будем вызывать его дух в столовой. Император не любит свою опочивальню, по понятным причинам.

— Каким? — поинтересовалась Кэт.

— Его ударили золотой табакеркой и после этого задушили. Так что у него не особо радужные ассоциации с этим местом. Мы пойдём на сторону его жены Марии Фёдоровны. Там он, как правило, поспокойнее и поразговорчивей, если так можно выразиться.

Из ковролиновой тишины ребята вновь попали на гулкий паркет. Они старались перемещаться мелкими шажками по лабиринтообразным коридорам, обставленным в лучших музейных традициях. В этой части замка атмосфера помпезности отдавалась в каждом хрусталике люстры и каждом причудливом изгибе лепнины. Изящные бюсты, мраморные стены, величавые портреты, расписанные в стиле ренессанса потолки как нельзя лучше соответствовали образу дома с привидениями.

Вся компания старалась двигаться осторожно, чтобы не задеть постаменты с драгоценными императорскими артефактами. Никто не решался нарушать повисшую тишину, разбавляемую лишь шорохом их дыхания. Когда они вошли в очередной зал с богато декорированными сводами и картинами в золочёных рамах, Нэнси неожиданно остановился и шёпотом проговорил:

— Там за шторой… там кто-то есть.

Несмотря на то что голос его был тихим, все вздрогнули от неожиданности.

Ваня поднял лампу повыше и присмотрелся в направлении, на которое указывал Нэнси.

— Ничего не вижу. Ты уверен? Что ты видел?

— Занавеска дёрнулась, — уже с сомнением говорил Андрей.

— Тебе показалось, мы и так все на нервах, чего ты жути нагоняешь, — ругалась на него Таня.

— Смотри, я сейчас её отдёрну, и ты увидишь, — Ваня сделал шаг к тёмно-синей бархатной портьере, но оттуда послышалось злобное шипение.

Все замерли. Молодой маг так и застыл с протянутой вперёд рукой.

— Прочччьь, — шептал голос из-за занавески. — Не подходиттте.

— Вы кто? — Ваня опустил руку, — Чей дух?

— Я призрак Марии Фёдоровны. Я к императору. С визитом. А вы, жалкие смертные, мешаете нашей аудиенции.

— Я где-то слышала этот голос, не могу понять где, — шептала Аля из-за спины волшебника.

— Наше почтение, госпожа императрица, — сказал Ваня, отпихивая подругу в сторону, — простите нас за дерзость, но наше дело чрезвычайной важности. Мы обещаем не задерживать вашего супруга.

— Позддно, — опять захрипел призрак, — вы разгневали меня и теперь на вас падёт моя кара.

После этих слов из-за шторы ребятам в лицо ударил луч света, от которого они шарахнулись в стороны.

— Осторожно, экспонаты не побейте, — теперь уже более женственным голосом сокрушался призрак, — это же уникальные вещи.

Когда луч опустился вниз, Ваня поднял свой фонарь и оторопел:

— Ты чего здесь делаешь, Боб?

— Не называй меня так, а то получишь. Меня зовут Диана, и ты это прекрасно знаешь, — она тыкала Ване в лицо светящимся телефоном, пытаясь ослепить. — Ты же сам сказал, что зайдёшь сюда попозже. Вот я и жду тебя. Ты кого косплеешь? Некроманта? Мне было интересно, во что ты всё-таки ввязался, что у тебя тогда поехала крыша. Так это что, секта? Или вы толкиенисты? Кто из вас Фродо?

— Мы Сверхзачарованные, — вышел вперёд Нэнси, — а ты кто?

— Совсем нехорошо, — покачала головой Диана. — А я кто? Я нормальная, в отличие от вас.

— Как ты прошла мимо охраны? — спросил Ваня.

— Через парадный вход, как все. Меня тут хорошо знают, я сюда часто экскурсии вожу. Хотя билет всё равно пришлось купить, — она на секунду насупилась. — Напялила бейдж экскурсовода и осталась после закрытия. Потом, когда уже начали свет выключать, то затихарилась в подсобке, а после пошла гулять по тёмным залам и ждать тебя.

— Почему ты так была уверена, что я приду?

— У тебя был сегодня утром тот самый взгляд, как тогда, когда мы встречались. Я поняла, что ты не успокоишься, пока не сделаешь то, что засело в твоей шальной башке. А если бы ты и не пришёл, то у меня были бы незабываемые воспоминания о ночи в музее. Я не первый раз так делаю. Правда, здесь я раньше не оставалась, но я так посещала особняк Юсуповых и Бенуа.

— А чего не Эрмитаж? — вмешалась Кэт.

— Там охрана другого уровня, — оправдывалась Диана.

— Слушай, мне сложно тебе объяснить, чем я занимаюсь. Когда это закончится, я тебе всё подробно расскажу за чашечкой кофе.

— Ты снизойдёшь до того, чтобы что-то объяснять? — брови Дианы поднялись так высоко, что лоб полностью сложился гармошкой.

— Да, представь. Я стал адекватнее, честно. Но сейчас у нас очень важная миссия. Нам надо вызвать дух императора, — Ваня серьёзно посмотрел на неё.

— Это так ты стал адекватнее? — смеялась Диана. — Я сто раз слышала эту чепуху, сама постоянно запугиваю туристов этими байками, но ты же не собираешься действительно…

— Собираюсь, — оборвал её Ваня. — Поэтому никогда ничего тебе не рассказывал. Боялся вот такой вот реакции. Верить мне или нет — твоё дело, только, пожалуйста, не выдавай нас. Можешь поучаствовать, если хочешь, стебаться будешь потом.

Диана задумалась и зачесала волосы за уши. Теперь было видно, что макушка её головы была светлой, а серо-фиолетовые пряди начинались только от середины волос.

— А чего вы пошли в залы императрицы? Почему не в его спальню? — с любопытством спросила она.

— На свою спальню он болезненно реагирует. Начинает кружить, как сумасшедший и клясть на чём свет стоит заговорщиков. По крайней мере, Вальтер так говорил.

— Так ты этого ни разу не видел? — спросила Аля.

— Нет, Вальтер его всегда вызывал в столовой, и у меня нет причин, в нём сомневаться, — оправдывался Ваня.

Вся компания во главе с Ваней в развевающейся при ходьбе мантии уже более уверенно двигалась по парадным залам в направлении царской столовой.

— Вызов духа — трудоёмкий процесс, требующий максимальной концентрации, — объяснял Ваня на ходу. — Прежде всего, нам надо будет нарисовать шестиконечную звезду и встать по её сторонам.

— А если бы нас было пятеро?

— Тогда пятиконечную. Можно хоть треугольник, хоть прямую линию. Фигура не так важна. Важна энергия, циркулирующая между нами. Я буду произносить заклинание, а вы стойте, склонив головы, стараясь сконцентрировать потоки своей магической силы на ритуале. Конечно, насколько сможете. Не факт, что получится с первого раза, но у нас вся ночь… — он первым вошёл в двери столовой и резко замолчал.

Остальные тут же подоспели и тоже замерли, не зная, что сказать. Посреди зала к ним спиной возвышалась мужская фигура, одетая, как портреты, висящие вокруг них.

Ваня приблизил к стоящему свой фонарь, но он не осветил его подробностей. Луч растворялся во тьме зала, отражаясь лишь от мебели и стен.

— Это он? — спросила Аля. И в тот же миг тень повернулась к ним и произнесла:

— Я ждал вас позже, господа, но чему быть, тому не миновать.

После этих слов одновременно во всех залах зажглись люстры, посреди столовой, как по волшебству, появился стол, и, расталкивая ребят, толпившихся у входа, начали появляться слуги с подносами.

Через пару минут помещение для пиршеств наполнилось цветами, фруктами, звоном хрусталя и потрясающими ароматами жареного мяса и закусок.

— Что происходит? — Аля подошла ближе к Ване.

— Ты видишь лицо самого осведомленного человека в мире, — отвечал ей растерянный маг.

— Это всё взаправду? — Таня прижалась к стене, пропуская официантов.

— А что такое правда? — отвечал ей Ваня.

— Ой, только давай без этого…

— Почему вы не проходите? Прошу присоединиться к нашей трапезе, любезные магистр, канцлер, командор, — император указал им на места за праздничным столом, покрытым белоснежной скатертью с золотой вышивкой.

Все стояли в нерешительности, ожидая Ваниной команды.

— Ну, чё, пойдёмте, — сказал молодой маг, откинул полог мантии и направился к столу на указанное императором место.

Остальные последовали его примеру. Они расселись по разные стороны, а кресло во главе стола занял государь.

— По-моему, он считает нас членами Мальтийского ордена, — Диана прислонилась плечом к Ване. — Он упомянул магистра, канцлера и командора. Это всё должности ордена, которому Павел покровительствовал.

— Мне одной кажется, что мы, как будто, попали в чей-то сон? — спросила Кэт, повертев в руке серебряную вилку.

— Немаловероятно, — Ваня следил, как одно за другим появляются на столе разные блюда. — Привидения не видят лиц, хотя он должен был почувствовать, что наша аура далека от магистерской. Но император мог так увлечься своей фантазией, что просто не хочет этого замечать.

— Он понимает нашу речь? А то, как мы спросим его о проклятии? — беспокоилась Аля.

— Старайся не столько говорить с ним, сколько отправлять ему свой мысленный вопрос. Тебе нужно вложить в него соответствующую эмоцию, тогда он распознает её и ответит… возможно.

— Слушайте, а это безопасно есть? — Нэнси тыкал вилкой в зажаренного с аппетитной корочкой фазана, обложенного яблоками и грушами.

— Абсолютно, — подтвердил Ваня. — Ты на самом деле ничего не съешь. Хотя тебе будет казаться, что ты что-то пережёвываешь, твой желудок останется пустым.

— Господа! — император поднял свой золотой кубок с драгоценными камнями. — Я поднимаю этот бокал за процветание Мальтийского ордена. Защита страждущих — наше святое стремление, и мы готовы направить все наши силы на выполнение этой благородной цели. Pro Fide, господа.

Он осушил свой бокал и внимательно посмотрел на присутствующих. Ребята дружно встали и выпили, принесённые официантами напитки. Это несомненно было шампанское, очень сладкое и холодное.

— Он совсем не выглядит как привидение, — сказала Аля, когда перестала морщиться от приторного вкуса игристого вина. — Он выглядит, как оживший портрет, в своём мундире, сапогах и с тростью. Я представляла, что он будет в короне, со скипетром и державой. Или просто будет белой светящейся простыней.

— Видимо, это был его любимый образ себя самого. Мы все в его воображении, а в нём он волен выглядеть как пожелает. Попробую поговорить с ним, — Ваня встал. — Всемилостивейший государь, мне изволили доложить, что давеча вы покидали свои покои, дабы присутствовать при некоем обряде.

Император повернул напудренную голову и внимательно посмотрел в сторону говорящего. Он ничего не отвечал, а только монотонно стучал пальцами по подлокотнику кресла. Тогда Ваня зажмурил глаза и ещё раз мысленно повторил свой вопрос.

— Да, магистр, — отвечал император, — сие случилось в ночь, когда матушка возымела намерение посетить меня. При её появлении, услышав нравоучения относительно нашей внешней политики, я решил скрыться от них в первом же открывшемся портале. И то, что мне открылось, скажу я вам, было удивительное зрелище, — государь откинулся, сцепил пальцы и задумчиво посмотрел вдаль.

— Что же в нём было удивительного? — спросил вслух Ваня.

Но вместо ответа ребята услышали бой часов над головой призрака. Была ровно полночь. Император резко открыл глаза, и все они в мгновение ока очутились на плацу перед дворцом в Гатчине.

Была зима. Они были одеты в военную форму Павловских Реформаций, парики и треугольные шляпы. Друзья стояли под навесом, перед которым вышагивал взвод солдат. Впереди шла колонна со знамёнами, барабанщики и двое, играющих на губных гармошках. Золотые гренадёрки покачивались в такт отбиваемой дроби. Государь шёл рядом со знаменосцем, показывая каким именно образом нужно тянуть носок при каждом шаге.

Один из генералов с дряблыми щеками и в тёплой накидке, стоявших рядом с друзьями, тихонько усмехнулся над разворачивающейся сценой.

— Это чего творится? Где шампанское и куропатки? — процедила Таня, озираясь кругом.

— Императорские фантазии, — успокаивал её Ваня. — Лучше положи руку на саблю и плечи расправь, а то тебе достанется.

— Я прямо чувствую, как мне холодно, — стучала зубами Диана. — Как нам обратно попасть-то?

— Нам не надо никуда попадать. Мы находимся всё там же, просто… — подошедший к ним император, не дал Ване договорить.

— Как вам мой великолепный образчик обновлённой российской армии? — его лицо светилось гордостью и воодушевлением.

— Офигенная тема, — Нэнси решил показать государю образчик своего фирменного смеха. — Только уж очень всё узкое, у меня скукожились все мои… — при этих словах Таня ткнула его локтем в бок.

Аля нагнулась к Кэт и тихо спросила:

— Слушай, ты тоже чувствуешь, это самое, что у тебя там…? — Аля опустила глаза.

— Ты имеешь в виду, что мы мужики? — Кэт хотела пошарить рукой ниже пояса, но постеснялась, поэтому просто поправила камзол. — Да, суперстранное чувство. Скорей бы это закончилось, а то у меня там всё чешется.

Проходя мимо них, император пристально посмотрел на Диану. Он подозвал адъютанта с линейкой, который обмерил её фиолетовые косы, свисавшие из-под парика.

— Ваши косы не одного размера, — огласил свой вердикт государь. — Учтите, это моё последнее предупреждение.

— Больше такого не повторится, — отрапортовала Диана, чьей выправке сейчас позавидовал бы любой из марширующих.

— Так как вам мои гатчинцы? — повторил свой вопрос император.

— Фридрих Великий гордился бы вами, — отвечал ему Ваня.

Павел расплылся в довольной улыбке, и снова перед глазами ребят всё перемешалось, и на этот раз они очнулись от громогласного пения оперной дивы, от которого задрожали люстры и их барабанные перепонки. Девчонки сидели, а Ваня и Нэнси стояли в небольшом, но великолепно украшенном зале. Их окружали высокие колонны из зелёного мрамора, позолоченный декор на стенах и потолке. Бахрома на тяжёлых шторах покачивалась от раскатистого голоса полной певицы, которая в пышном платье и уймой перьев на голове исполняла что-то на итальянском. У парней разрумянились щёки от тепла стройных свечей в кованных канделябрах. На Але, Диане, Тане и Кэт были платья-туники с широким поясом, их плечи покрывали шелковые накидки, а высокие причёски были украшены драгоценными камнями.

Императорские кресла были установлены посреди зала напротив сцены, которая никак не была отделена от зала, её обозначали лишь музыканты, сидевшие по обеим сторонам арки, ведущей в соседнюю комнату. Государь был в парадном мундире с голубой лентой, а его супруга была в прямом платье терракотового оттенка с узорной вышивкой на рукавах и подоле. Подле императрицы сидели дети и строгая старушка в сильно напудренном парике. Все присутствующие с трепетом внимали нежным трелям скрипки и виолончели и с восторгом глядели на яркие костюмы танцоров и певцов.

— Музло отстой, — послышался тихий голос Нэнси.

— Зато тепло, — отвечала ему Таня, обмахиваясь перьевым веером.

— Как вы думаете, эта экскурсия по дебрям памяти ещё надолго? — Диана аккуратно ощупывала свою причёску.

— Понятия не имею, — отозвался Ваня, побрякивая орденами на камзоле. — Лучше бы поскорее. У меня лоб вспотел и теперь сползает парик.

Тем временем к Але подошёл камердинер и пригласил сесть подле императора, подставив ей стул с багряной бархатной обивкой.

— Дитя, — обратился к ней Павел, не отрывая взгляда от представления, — я чувствую, что у вас есть ко мне какой-то вопрос. Вы можете задать мне его, ничего не опасайтесь.

— Спасибо, государь, — Аля скромно опустила глаза и тихо заговорила, стараясь максимально концентрироваться на своём вопросе. — Вы изволили сказать, что покидали замок, когда маменька должна была посетить вас, и присутствовали при интереснейшем обряде, я хотела бы больше узнать у вас о нём.

— Да, маменька собирались, — протянул император и задумался.

Вдруг всё резко потемнело и перед глазами ребят начали во мраке возникать различные образы. Вот ребёнок в ночной рубашке играет с деревянной лошадкой, а вокруг него толпятся няньки, и среди них стоит дама в пышном платье и строго сморит на него. Затем подросший малыш сидит за партой в дворцовом зале, перед ним чернильные приборы и бумага, над ним стоит учитель, указывающий на его тетрадь, и вдруг любопытное женское лицо заглядывает в комнату и тут же исчезает. В следующем воспоминании молодой юноша стоит перед императрицей, которая произносит: «Я отдам тебе престол». Но в другое мгновение уже узнаваемый Павел стоит в церкви под руку с молодой невестой, над ним священник держит золотой крест.

После этого они, наконец, оказались в тёмном помещении, в котором стояло только зеркало и перед ним золотая табакерка. На неё проливался свет откуда-то сверху, а в зеркале отражался Павел с шеей, свёрнутой набок. Сцена замерла перед ребятами. Они одновременно и участвовали в ней и наблюдали со стороны.

К зеркалу подошёл император и провёл рукой по своему обезображенному отражению. Затем он повернулся и со всей силы пнул чёрным сапогом табакерку, которая отлетела во мрак.

— Вам незачем всё время повторять свой вопрос, я прекрасно его слышал, — государь неожиданно обратился к Але. Он заложил руки за спину и прохаживался взад-вперёд, бросая взгляд попеременно на каждого из них. — Я отвечу тебе, ибо тебе ведом страх, тот же удушливый страх, что испытывал я в те роковые дни. Но тебе также с честью нужно будет принять свою судьбу, как это сделал я.

Аля кивнула, скрывая глаза, наполнившиеся слезами.

Когда она вновь подняла голову, они уже были снова в Михайловском замке в том же зале, где они впервые увидели призрака, но здесь уже не было ни столов, ни цветов, ни шампанского. Вокруг был полумрак, освещаемый лишь слабыми огнями улицы. Император теперь казался простой чёрной тенью, в которой растворялся тусклый свет.

— Сей обряд был необыкновенным по той причине, что он не славянский и не католический. Это очень древняя чужеземная магия. Чародей вершил своё заклинание над двумя предметами из хрусталя. Он наполнил их кровью копытного животного и в каждый положил рогатый орех. Он тряс над ними звенящим кожаным кругом в такт барабанного боя. Когда кровь впиталась в сосуды, он вынул из них плоды, и, дабы завершить обряд, колдун сжал в ладонях шипы ореха. Оставленные ими отметины он приложил к своему инструменту. В нём было много ненависти и отчаяния, желания властвовать и возвыситься над мирским.

Следующие слова императора были обращены только к Але, поэтому он не сказал их вслух, а мысленно передал ей: «Нужна смелость, чтобы смириться с неизбежным и принять свою судьбу, также нужно мужество, чтобы идти наперекор року и бороться за свою жизнь. Трусость — винить других в своих несчастьях и перекладывать ответственность за свои поступки. Когда придёт время выбирать, сомнения охватят твою душу, но помни, что лишь свет может изгнать тьму, но только ты можешь решить что свет, а что тьма. Эти люди, что пришли сегодня с тобой — и есть ответ на твои вопросы. Прощай, дитя. И да хранит тебя святой дух».

— Спокойной ночи, император, — тихо сказала Аля вслух, и тень растворилась в воздухе.