Актриса на выданье, или Любовь лучшая стратегия

Алисандра Озерова (2024)

Калиора Те-Нэйл твердо верит в то, что ее призвание — блистать на сцене. Однако юной и подающей большие надежды провинциальной актрисе, а по совместительству и талантливому магу-бытовику, не суждено воплотить в жизнь свою мечту из-за отвергнутого ухажера.Вот только недруги упустили из виду, что истинная служительница муз не гнется под ударами судьбы-индейки и решает искать справедливости в столице, между делом обретая истинную любовь в лице заезжего мага, узнавая правду о своем происхождении и поминутно спасаясь от покушений на свою жизнь со стороны неизвестного убийцы.

Глава 6 Змеи и змееловы. Продолжение

Я не успела опомниться, как до сих пор безвольные руки юноши взметнулись к моему горлу и сжали его. Воздух кончился в мгновение ока, и глаза заволокло красным туманом. Агонизирующее сознание позволило расслышать злобный шепот: «Сдохни, змея!». В следующий миг, угревшийся под моим корсажем Шош тугой струей вырвался на волю и ударил наотмашь внезапно воспылавшего ко мне ненавистью блондина. Стефаний (или кто он там — я уже не понимала дернулся в сторону, руки от моей шеи отнял, но не вырубился, а продолжил сверлить меня взглядом. В этот момент ко мне подошел Эспер, но не проронил ни слова. С минуту царило молчание, однако в следующий миг его нарушил Котофей, как всегда в своей неподражаемой манере:

–Чего ручонки загребущие к приме нашей тянешь? Не посмотрю, что болезный, а всю физиономию разукрашу. — Для убедительности Фей выгнул спину и ощерился, но это не произвело впечатления на, казалось, застывшего Стефания. Юноша будто уже был не с нами, словно здесь оставалась лишь оболочка. Стук падающего тела окончательно расшатал мою нервную систему. Я взвизгнула, когда рядом с моими ногами ничком рухнул этер Те-Лит-младший и моментально отключился. А над ним возвышался уже тот Стефаний, который похоже неоднократно спасал мою жизнь.

***

— Пусть твой провожатый отдохнет пока, — голос Стефа снова стал ровным, спокойным, мягким. На плечах снова был целый и невредимый плащ, волосы сверкали серебром, на губах блуждала улыбка. Вот только выглядел он чуть бледнее, чем я запомнила. Я бросила взгляд на другого парня, едва не отправившего меня к праотцам. Тот продолжил сидеть, не шевелясь и вперившись в одну точку.

— Времени не так много, скоро мне нужно вернутся, — отрезвил меня зов Стефа. Он взял один из стульев, придвинул его к себе и невозмутимо уселся на него. Я же приткнулась на край лежанки рядом… сложно сказать даже с кем. Шош, очевидно не ощущавший опасности от бодрствующего блондина, свернулся кольцом у моих ног.

— Я слушаю, — больше никаких щенячьих восторгов он от меня не дождется. Кто он? Чего добивается? Как может находится в двух местах (ну, условно в двух) одновременно?

— Хорошо. — Улыбка юноши стала более пленительной, у меня даже ладошки вспотели. — Ты слышала о змееловах?

— Вот пару минут назад имела счастье с одним из них познакомиться, — хмыкнула я. — Прелюбопытный опыт. Жаль, повторения я не выдержу, боюсь не совладать с дыханием.

— Понимаю, — кивнул Стеф, — и принимаю. Так вот, я змеелов.

— Какое откровение! — фыркнул Фей. — Эй, подвинься (это уже мне). Давай ноги уносить отсюда! Одна беда от твоих мужиков.

Но вместо того, чтобы уносить эти самые ноги, ингр уселся рядом на лежанку. Прелюбопытная компания нарисовалась: Я с отъезжающими мозгами, раздвоившийся в буквальном смысле змеелов, пребывающий в несознанке Эспер, бдящий у моих ног эрг и нагло вылизывающий правую переднюю лапу Фей.

Я молчала, но внутри уже голос сорвала от немого крика, требующего расставить все точки над Ё.

— Я не помню ничего и никого, кроме тебя, — продолжил свою речь Стеф. Моя жизнь будто началась в одночасье…

— Так обычно и бывает, это называется рождением, — съязвила я, но блондин пропустил мою колкость мимо ушей.

— Помню себя уже взрослым, пытающим девочку. Ей лет 8-10. Она кричит, кричит от дикой боли, которую причиняю ей я. И это первое осознанное воспоминание. Еще помню людей, стоящих рядом. Они молчат, но чувствую, что одобряют каждое мое действие. В мозгу только одна мысль: «Сдохни, змея!», и я делаю все не просто для того, чтобы она умерла, а для того, чтобы при этом испытала невероятные мучения. Еще понимаю, что я в этом виртуоз. Напоследок истекающий кровью ребенок обращается — с нее сползает человеческая кожа, а на месте оной сквозь слизь и кровь просвечивает чешуя стального оттенка. И в следующее мгновение на меня бросается королевская кобра — юная, гибкая, почти детеныш. Каждый рывок приносит ей страдания, но вынужденно обращенное дитя, обращенное в боли, а не в любви ведает лишь одно — она должна и будет убивать. Я поражаю ее одним точным ударом ножа, пришпиливая к земле. Маленькая кобра несколько раз ударяет хвостом о землю и погибает. Тогда я поднимаю мертвое змеиное тело и священном экстазе подношу его к ногам другой. Я чувствую, как мои губы касаются чьих-то уст, а руки обнимают чье-то тело. И на ухо мне шепчут:

— Я избрала тебя. Теперь ты мой…

— Очень интересно, — я даже руками всплеснула в притворном восхищении, а с глаз утерла несуществующую слезинку. — Браво!

— Зря иронизируешь, — Стеф провел рукой по волосам, откидывая с глаз прядь сверкающих серебром волос. — Я не знаю, кем был до пробуждения, и в ужасе от того, кем стал после. Но, соединяясь со своим телом, я не могу противостоять желанию уничтожать оборотней. Этот графский выползень оказал мне услугу, выстрелив мне в спину из арбалета. Я давно хочу умереть, но она мне не позволяет.

— Знаешь, я сама не в восторге от ползучих обитателей нашей страны, но пытки… Особенно тех, кто еще не обратился, кто даже никогда бы и не обра…

— Они всегда обращаются, — перебил меня Стеф уже более жестким тоном. — Просто не всегда они рождаются из боли. Но рожденные любовью слабы. Они не нужны ей.

— Кому это? Кто такая «она»?

Ответить мне не дали. Изображающий доселе изваяние змеелов очнулся, а фигура другого Стефания растаяла, словно туман под лучами солнца. Но обидеть меня больше юноша не пытался. Он просто закрыл глаза и снова лишился сознания.

— Парни, сматываемся, пока они в отключке! — скомандовала я. Помедлив секунду, я сорвала плащ с постели змеелова и набросила на плечи. Убеждала себя, что ради тепла — несмотря на свой уже весьма непритязательный вид одежда действительно грела. Едва преодолев сейчас уже странное лично для меня желание поцеловать пребывающего на грани жизни и смерти змеелова, я направилась к выходу, искренне надеясь, что ночлег мы обретем.

***

Начав воровскую деятельность, остановиться трудно. Поэтому я прихватила и жеребчика Эспера, раскапывавшего мордой пробивавшуюся из-под снега траву. Конь недовольно фыркнул, но никак иначе нашему произволу не воспротивился. Я с большим трудом взгромоздилась на лошадку, предлагая своим товарищам преодолеть этот путь самостоятельно. Фей справился виртуозно, Шош же немного помедлил, а после тоже заполз на наш четвероногий транспорт.

— Поедем в Мессару! — сама не поняла, почему в моей голове родилась эта мысль. — Не хочу думать ни о каких змеях и змееловах, я хочу снова блистать на сцене.

— Ага! На тюремной! — не удержался от реплики Фей.

Шош согласно закивал головой, выглядывая у меня из-за пазухи.

— А ну цыц! — осадила я свой маленький отряд. — Вперёд, Арлет!

Коня Эспера, конечно же, звали Разящий Удар, но сегодня день, когда все идет не так. Поэтому жеребец по моему хотенью превратился в тезку змеиного короля. Обрести возлюбленного на двух ногах я надежду уже потеряла. Что ж, попробуем снова покорить подмостки. Мою причастность к смерти Меты еще нужно доказать, а прятаться по углам и пивнушкам я больше не хочу. В конце концов, я имею право требовать допрос с участием менталиста, который может засвидетельствовать мою правоту. Напоследок, пообещав Арлету вырастить по пути ему немного травы, я наконец уговорила его тронуться с места. Вся жизнь для меня отныне снова заключается в театре.