Дело семьи

Андрей Айкашев (2024)

Написана книга на реальной жизни с ведунами. Небольшая часть подготовки автора к семейной жизни в возрасте 11 лет.

Глава 19

Имя оборотень или имя света

Покормив скотину, мы взяли топоры и колуны да пошли на зады колоть дрова. По дороге деда напоминает мне, что наши предки освобождались от злости и боли в хозяйском состоянии, тогда хватает сил. И этим не допускали возможности, чтобы мы нанесли сами себе и другим боль. Да очищение использовали в любом деле по хозяйству. Да понаблюдай, как слова-имена работают на нас по нашим деяниям.

Я так и делаю. Колю дрова и задаю сам себе вопрос:

— На кого я сейчас злюсь?

Продолжаю колоть и выпускаю из себя все, что выходит. А выходит такое:

— На маму. Она меня не слышит. Она меня не любит. Она меня гноит. Она меня ругает. Она больше любит моих сестер, чем меня. Она их защищает. Она их бережет, а меня заставляет делать то, что я не хочу…

Выговариваю свои мысли до полной пустоты, пока все обиды и претензии не выйдут, все разочарования не кончатся. А потом задаю сам себе вопрос:

— Кто она для меня в этот момент?

И во время колки дров, посыпалось из меня, как из царя гороха, сплошное изобилие:

— Стерва, коза, коза, дура…

Так продолжалось часа два. Я за временем не наблюдал. Но выпуская из себя все, что идет при каждом ударе топором или колуном, мне становилось в десятки раз легче, чем когда я выговаривал на свечку, огонь или проточную воду. Словно каждый удар усиливает выговор, что идет само.

А как меня отпустило, деда Коля говорит:

— Наши предки обзаводились большим хозяйством. И не только для того, чтобы обеспечить всей семье пропитание и достаток. Широкое хозяйство позволяло изгнать тьму, которая уже в нас сидит, и помогало не допустить захода в нас новой тьмы. А самое главное, это хозяйство способствовало узнаваемости тьмы в себе.

Удивляюсь этому заявлению деда и проговариваю:

— Как это так, хозяйство может показать тьму в нас самих?

А деда смеется и говорит:

— Дело в том, что человек, после прихода тьмы в наш материальный мир и принятия ее в свою душу, разделил нашу опору жизни на две части: Жизнь без боли и тьмы и Жизнь в боли и тьме. А так как мы в обычной жизни полагаемся не на себя, а на тьму в себе, на ее обещания и подмены, то опора в жизни идет на разрушение, а не на создание. И мы на всё смотрим через призму боли, разочарования, через отрицание и через то, что нам все должны. Ждем от всего подвоха и удара в спину. То есть опираемся на разрушающую нас опору. А опора создания, творения, строительства находится рядом, но мы ее не замечаем в дымке злости. Поэтому и видим деяния свои всегда хорошими, а действия других угрозой для нас. Так же и у животных есть внешняя сторона деяний — разрушительная, и глубинная сторона деяний — светлая. А когда мы опираемся на разрушение, то видим только одно, что мир хочет нам навредить. И не принимаем светлую опору жизни. А в том, чтобы нам увидеть свет и тьму, очень хорошо помогает большое хозяйство, где много всякой живности. Заметь, при сливе злости мы по большей части проговариваем названия животных. По-другому говоря, мы их так называем по негативным деяниям. Это имена-оборотни имен Света. Но у этих животных есть и светлые деяния. И когда мы называем в очищение имя Оборотня, то призываем имя Света и делаем переход на опору света. В православии то же самое: перекрестись три раза, и черт уйдет. Православный крест на нашем древнем языке — это Кресс, то есть огонь жизни. Крестясь, люди призывают этим силу Небесного батюшки для того, чтобы он помог освободиться от зла, и зло уходит. А когда ты держишь большое хозяйство, то животина показывает себя со всех сторон: с негативной и со светлой. Негативная сторона в человеке — это поведение разных животных, как домашних, так и вольных, только разрушительное. Вот поэтому, называя человека по деяниям животных, мы призываем свет в этих животных, и оборотень уходит. И разрушительные деяния в человеке уходят. Вот, например:, Заяц. Какие деяния ты у него знаешь?

У меня сразу идет:

— Заяц боится.

— Именно так, — подтверждает мои слова деда. — Заяц показывает страх, чтобы хищник воспринял его слабым. Заяц таким образом усыпляет бдительность у хищника и вмиг прыгает в сторону, этим проявляет мудрость. Заяц так играет. Его смысл жизни в игре с хищником. Слабый заяц не показывает хищнику, что он боится. Он просто медленно двигается. Вспомни, как мы играли с зайцами в догонялки на поляне. Они постоянно нам показывали якобы их слабые места. А как мы приближались, резко делали прыжок в сторону, да так, что мы даже не могли заметить, куда они скакнули.

Вспоминаю, как мы игрались с зайцами в догонялки. И действительно я тогда не смог поймать ни одного зайца. Они оказались очень шустрыми, игривыми и совсем не пугливыми, как о них принято считать. Зайцы подпускают близко, словно дразнят, мол, поймай меня. А как подбегаешь по ближе, из под самых рук резкий прыжок, и след простыл, словно их и не было. А однажды, наблюдая за вольными животными, заметили, как лиса выбирает зайца. Она выбирает не того, кто боится, так как знает, что этот заяц не прост, может своими задними лапами и по мордам заехать, что потом клыков не досчитаться. Она выбирает того, кто показывает себя сильным. В этом и есть природная мудрость зайца. И тут же вспоминаю, как мы с ребятами из пионерлагеря бегали на просеку за ягодами. В лесу увидели волка. Тот кинулся за нами да загнал высоко на сосны. Пришлось пожарников вызывать, чтобы те сняли нас с деревьев. И проговариваю:

— А волк? Злюка такой. Я хорошо помню, как он загнал меня на сосну, что пожарники целый час отдирали меня от самой макушки сосны.

Деда смеется и проговаривает:

— Волк только показывает, что он злой. На самом деле он добрый, просто он выполняет свою функцию стража леса. Вспомни, как волк очень часто приходил, как страж тебя, когда мы разбирали тяжелые по восприятию моменты жизни. Он оберегал тебя от тьмы, и ты прорывался у родника. Да еще и не один, а с лосем и зайцем. Волк их не трогал, они бок о бок тебя берегли.

И я действительно вспоминаю, как они выходили на край поляны и стояли друг возле друга, не боясь, что волк может на них напасть. И тут же вспоминаю еще один случай. Когда мы наблюдали за животными в лесу, то видели и такое: волк свободно проходил рядом с зайцем и его не трогал, а заяц волка не испугался и продолжал щипать травку, делая вид, что он волка в упор не видит.

И меня отпускает. А деда видя, что со мной происходит, говорит:

— Обычно мы видим только то, что нам показывают животные, но не то, что есть на самом деле. Загнав вас на елки, волк сберег вас от подраненного медведя, который находился в малиннике. Медведь тогда что-то не поделил с другим медведем и отсиживался в кустах, зализывая свои раны. Так просто волк на людей не нападает. Для этого необходима какая-то причина. А у вас этой причины не было. Вы ему не угрожали.

После этих слов деда я успокоился и проговариваю:

— Мне все ясно. Я тогда попал в какую-то животину. Да, в Зайца! Слился с ним и воспринял его видимость, как мой страх.

Деда меня обнимает и проговаривает:

— Все имена животных — это имена света. А в очищении мы называем имена-оборотни имен Света. Вот от чего очень часто при изгнании из тебя злости у тебя выходили слова «мама», «папа», как монстры. Это оборотень мамы, оборотень папы, а не сами мама и папа. Но когда ты называл ее мамой, а отца папой, то оборотень уходил, и оставались мама и папа настоящие. Таким образом, видимые стороны, на которые мы опираемся в жизни, уходят. А называя слова-оборотни, мы призываем свет этих имен. Свет приходит, а тьма от призванного нами имени Света бежит из нас без оглядки.

— А от чего, когда мы играем с ребятами на улице в обзывалки, родители нас ругают, что, мол, мы материмся, что это матерные слова, что их произносить нельзя? Мол, эти слова ругательные. — вопрошаю. — Ведь ты сам говоришь, что они ничего разрушительного не несут.

На что дедуля проговаривает:

— Давай поговорим об этом после обеда.

Мой живот откликается на предложение деда урчанием. Я, улыбаясь, киваю головой в знак согласия. Мы собираем топоры, колуны и идем домой.