Искусство жизни и любви

Анна Алеванс (2024)

Он был создан для неё. Она — для него. Их встреча произошла словно по волшебству. Любовная история Алиссы и Маркуса началась с чуда… но чем ей суждено закончиться?"Искусство жизни и любви" — сборник, включающий в себя три книги серии: "Ночь всех влюблённых", "Искусство влечения" и "Любовь уходит в полночь".

Глава 10. Взаимная забота

Две недели спустя книга Маркуса была завершена. На протяжении этого времени влюблённые виделись всего несколько раз. Маркус был утомлён постоянной работой и бессонными ночами, но выглядел удовлетворённым и довольным собой. Как и любой творец, своё творчество он ставил выше себя. Алисса понимала это как никто другой и не пыталась досаждать нравоучениями (а если и досаждала, то в весьма мягкой форме). Самым правильным она считала поддержать его в этот сложный период — и заботилась так, как умела: навещала, поддерживала порядок в квартире и готовила обеды. Маркус не ждал от неё ничего подобного, действовала она по собственной инициативе. Ему, по всей видимости, подобная забота была непривычна, но он принимал её с безмолвной благодарностью и нежностью.

Он пришёл к ней вечером, чтобы отметить окончание работы над книгой. В его руках была бутылка вина и горшок с маленьким деревцем.

— Я решил, что цветы — это слишком банально, — объяснил он, вручая свой дар. — И, судя по растительности на балконе, апельсиновое дерево придётся как раз кстати.

Алисса уже не удивлялась его внимательности. Действительно, на балконе у неё была устроена настоящая теплица. Когда она въехала в квартиру, это пространство было захламлено старой рухлядью. Стоило большого труда навести там порядок, избавиться от мусора и закупить кучу горшков для рассады базилика, рукколы, мяты и миниатюрных томатов.

— Да уж, чего мне не хватало, так это апельсинов, — рассмеялась она и устроила горшок чуть поодаль от других растений, в полутени. — Нужно будет узнать, как за ним ухаживать.

— Уверен, что через год у нас будет огромный урожай апельсинов, — заметил Маркус, усаживаясь на диван. — Заботиться ты умеешь как никто другой.

Алисса внимательно прищурилась. Ей показалось, он хотел что-то сказать. И, пока он раздумывал, решила отвлечь разговором.

— Когда будет опубликована твоя книга?

— Думаю, через пару месяцев. Я отправил её в издательство, как только завершил редактирование. Они были крайне удивлены. Это моё первое произведение за два года, — добавил он, чуть понизив голос. — Я старался писать, но ничего толком не выходило. Изнутри меня обуревали чувства, и больше всего на свете я желал выразить их на бумаге. Но каждая затея заканчивалась провалом. К счастью, сейчас это позади.

Маркус явно не желал углубляться в эту тему. Или, возможно, просто не был готов к тому, чтобы поделиться подробностями. Она не хотела на него давить, но предположила, что этот затяжной творческий кризис имел прямое отношение к той девице с фотографии.

Алисса принесла бокалы и вымыла недавно купленные фрукты. Походя она успела прихорошиться: распустила волосы и подкрасила губы.

— Я ничего не готовила, — сказала она, вернувшись в гостиную. — Сегодня у меня был запланирован лёгкий ужин из фруктов. Всё, что я могу предложить — это фруктовое мороженое и тосты.

— Я не голоден. В традиционном смысле этого слова. Я изголодался только по тебе, — Маркус мягко обхватил её талию сзади и прижался тёплыми губами к шее.

— Разлука обостряет чувства, так?

— К чёрту разлуку. Хочу никогда с тобой не расставаться.

Ощущать его пальцы на животе, ощущать его губы на коже было так же естественно для неё, как дышать. В такие моменты они словно сливались в единое целое. Это было нечто большее, чем секс — единение душ, которые много лет брели по свету в поисках и наконец-то нашли друг друга.

— Лисса, — произнёс он, когда они вновь встретились взглядами. — Я благодарен за то, что ты заботилась обо мне всё это время. Ты вовсе не была обязана это делать, однако… Впрочем, обойдёмся без лишних слов. Я хочу, чтобы ты была уверена в своём будущем, и тебе не пришлось беспокоиться о вопросах благополучия. До тех пор, пока ты не найдёшь работу по душе, я буду тебя обеспечивать. Я высказался, и теперь ты можешь излить на меня своё негодование, — позволил Маркус, прежде чем Алисса сумела найтись с ответом.

— Нет, — сказала она резко и отчётливо. Он предсказал такой ответ и не выглядел удивлённым. — Ни в коем случае. Я сама могу о себе позаботиться. Я — взрослый человек, и должна сама справляться со своими проблемами.

— Ничего другого я от тебя не ждал. Суфражистка, — высказался Маркус беззлобно. — Твои проблемы касаются и меня тоже. Можно даже сказать, что справляться с твоими проблемами — моя прямая обязанность. По крайней мере, так меня учили. Нет ничего унизительного в том, чтобы принимать чью-то помощь.

Алисса хмуро уставилась на него. Она и сама не заметила, как отстранилась от его объятий.

— Может, я и суфражистка, — заявила она, — но точно не содержанка. Я всегда училась быть независимой. Может быть, для тебя это и смешно, но я отношусь к этому серьёзно.

Маркус не сдержал смеха. Это было ошибкой. Алисса почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения и неприятия.

— Содержанка! Нет, ну вы послушайте! — воскликнул он, позабавленный. — К чему эти условности? Ну откуда, откуда в твоей голове столько ненужных правил и ограничений? Впрочем, я догадываюсь. Вероятно, ты с детства была приучена к самостоятельности и привыкла обходиться без чужого вмешательства. Иначе почему ждать от кого-то помощи для тебя — смерти подобно?

Он, несомненно, был прав, но она бы никогда не произнесла этого вслух. Алисса давно перестала надеяться на чьё-то внимание и поддержку. Матери было не до её проблем — она и свои собственные не могла разрешить. Девочке пришлось рано повзрослеть, чтобы заботиться о себе самостоятельно.

— В Америке так принято. Ты уже давно здесь живёшь, мог бы и заметить, — с невольным ехидством ответила она. — Женщины здесь работают наравне с мужчинами и самостоятельно себя обеспечивают.

— Я британец. И ты тоже, хоть и частично. У нас другие нравы. — Он сложил руки на груди, давая понять, что готов вести дебаты на эту тему бесконечно. — Я не предлагаю тебе отказаться от независимости, понятно? У тебя впереди долгий путь в поисках себя. И я буду помогать, поскольку у меня есть такая возможность. Не потому, что желаю купить тебя, а потому, что для меня это является чем-то естественным и логичным. Понимаешь?

Понять это не составляло для Алиссы большого труда. Сложнее было принять и смириться с тем фактом, что поддержка ей действительно необходима. В любом случае, отложенные заранее деньги закончатся — рано или поздно. Один, два месяца — и ей придётся обращаться за помощью к матери. Она, конечно, не откажется, но сделает соответствующие выводы и увидит в этом повод для беспокойства. Она и без того постоянно волновалась о дочери и тяжело принимала любые её неудачи.

Рассчитывать на родственников или друзей Алисса уж тем более не привыкла. С роднёй она не общалась, а немногочисленные друзья относились к обычному рабочему классу и сами выкарабкивались из финансовых ям. Кроме того, они никогда не понимали её и втайне, казалось, осуждали за излишнюю притязательность и неумение подстраиваться под обстоятельства. Терпеть ненавистную работу и попрание прав с их точки зрения считалось чуть ли не священной обязанностью любого человека. Выходило так, что никто, кроме Маркуса, по-настоящему и не понимал её.

— Ты помогала мне, когда считала это необходимым, — добавил он, чувствуя её сомнения. — Так почему я не могу тебе помочь?

— Это совершенно другое.

Маркус положил руки на её плечи, заставляя смотреть прямо себе в глаза.

— Для меня — нет. Ты излишне серьёзно относишься к деньгам, как по-моему. Деньги — это всего лишь деньги. Поверь, это меньшее из того, что один человек способен дать другому.

— Так говорят только богатенькие мальчики, вроде тебя, — хмуро, но с невольной улыбкой ответила она.

— Это прозвучало с ужасным осуждением, — хмыкнул он. — Ладно. Знаешь, что? Будем считать, что этого разговора не было. Я просто оставлю это здесь, и всё.

Он положил пухлый белый конверт на журнальный столик. Алисса промолчала. На этом их спор завершился. Она так и не поблагодарила его, но лишь потому, что знала — Маркус не ждал от неё благодарности. Позднее девушка спрятала конверт в комоде среди полотенец. Считать деньги она постыдилась, однако по толщине конверта становилось ясно: там поместилось не менее двух средних зарплат.

Остаток вечера они провели, распивая вино и рассуждая о совершенно незначительных вещах. Около полуночи Алисса пожаловалась на голод: ей совершенно необходимо было съесть что-нибудь сладкое. Маркус не мог «проигнорировать желание своей дамы» и предложил отправиться в магазин в поисках необходимого. Так и началось их ночное путешествие по городу, поскольку ближайшие супермаркеты оказались закрыты. Каким-то чудом им удалось набрести на работающую пекарню: Алисса еле отговорила своего избранника от покупки всего ассортимента. На обратном пути она пела любовные песни, а он — молча слушал и аплодировал. Мимо проходящие люди сочли их за парочку чудиков, но они вовсе не были против.

Маркус принялся раздевать её у самого порога квартиры. Потребовалась огромная выдержка, чтобы затащить его внутрь и закрыть дверь. Страсть была неописуемой, заразительной, неуправляемой. В этот раз Маркус был нежен и чуток, как в первую их ночь.

Когда всё закончилось, и она накрыла распаренное тело одеялом, он закатил глаза и покачал головой.

— Надеюсь, когда-нибудь ты перестанешь это делать.

— Почему тебе это так важно?

— Мне нравится смотреть на твоё тело. И я никогда не пойму, чего ты стыдишься. — Он прильнул к её плечу, скользя под одеяло, но Алисса мгновенно пресекла эту попытку покушения. — Если бы у тебя была возможность взглянуть на своё тело моими глазами, то все вопросы отпали бы сами собой.

— Ты мне льстишь?

— Ничего подобного. Ты — произведение искусства.

Алисса сочла нужным промолчать. Не говорить же ему о своих комплексах. О том, что она считала свои бёдра и ноги полноватыми, о многочисленных белёсых шрамах, испещряющих кожу, о надоедливых родинках… Он то ли не замечал этих особенностей, то ли, напротив, замечал, но не считал их изъянами. Впрочем, и она ведь не замечала в нём недостатков и могла смотреть бесконечно на совершенное мужское тело.

— Я всегда стеснялась наготы, — вдруг сказала она. — Никогда ни перед кем не раздевалась. Даже в школе, в женской раздевалке, я ждала, когда все уйдут, чтобы спокойно переодеться. Иногда у нас проводились общие медицинские осмотры — на них я просто умирала со стыда.

— Вот как, — ответил Маркус без капли удивления. — Ну, стоит думать, с тех пор ты заметно продвинулась. Ты можешь тренировать свою выдержку и раздеваться передо мной. Я не буду против.

— О, ещё бы ты был против! — воскликнула она.

Он всё смотрел на неё прикрытыми от усталости глазами. На его лице не было улыбки. Она успела заметить, что улыбался он редко. Гораздо чаще на красивом лице можно было заметить тень улыбки — совсем как сейчас.

— А ты что, всегда был таким… раскрепощённым?

— Каким-каким, прости? — удивился он. — Думаю, ты хотела спросить: «неужели этот парень такой извращенец, раз любит ходить голышом?».

Она хихикнула.

— Я не считаю тебя извращенцем. Но, по-моему, это необычно. Не знаю, как мужчины, а женщины часто боятся раздеваться. Я далеко не одна такая. Мы все боимся показаться недостаточно совершенными.

— Мне повезло. Я не задумываюсь о том, соответствует ли моё тело стандартам красоты. Здоровое человеческое тело по определению совершенно. И я не понимаю, почему должен стыдиться своей наготы.

— Да, ты точно не стыдишься своей наготы. Ты ею гордишься, — заметила девушка.

— Надеюсь, и ты однажды возьмёшь с меня пример. В моём идеальном мире мы будем вместе расхаживать голышом и плевать на стереотипы.

Алисса возмущённо взъерошила ему волосы и накрыла лицо подушкой. Из-под подушки раздался нахальный смех.