Почёт ли – смерти приговор на Земле?

Анна Атталь-Бушуева (2024)

Пробуждение внутри сомнения твоего я — тащит юмор, как элегантный проводник ночной тщетности в судьбе. Где его уже ждёт философское путешествие обратно на Землю. Эта книга рассказывает о чувствах переживаемой ночи смерти, когда она находит субъективный выход на дно человеческой эволюции. Чтобы видеть себя с лучшей стороны, с той, которая была внутри твоего сомнения — смертельной. Говоря о тщеславии и типичных чертах аристократического хода человечества — в свою личную вечность.

Голографическое тождество мучительной болезни

Осунулся под тысячами роз

К прилежной были складчатого я,

Не зная — думать ли в вопрос

Мучительного общества за нами?

Чтоб день искал приличные года,

Их нехотя в измученном столетии —

Голографически в искусство — на глаза

Ты проложил и этим бы не рад.

Что хворь твоя — не пагуба о грот,

А тысячи искусственных наречий,

Не пища, от которой видит взгляд,

Чтоб человеку мыслью — совладать

В пути манеры, мучаясь в болезни —

Искусства ли, но очерку сказать —

Ты так хотел, что превратился в ад

На снах понурой серости — теперь.

Всё ищешь смерть и подлые глаза,

А чёрный сгусток воронит наследие

Под дух тележной вольности — сказать

О чём — то важном к праху от любви.

Она заснула на твоих глазах,

Свинтила счёт в манере от стихов,

А слёз поток ей видит, что любовь

Не самая прощальная надежда.

Ей ты сидел от смерти — по уму

И тайну сам растрачивал во тьму

Моральной неги — думать о себе

Или о ком — то личном — в памяти своей.

Ты ищешь тождество на каждый день,

В мучении свой грот перенимаешь,

Чтоб он казался на восходе лет —

Единством праха — к счастью от любви.

Но ищет человек не тот портрет,

Он сам летает в счастье — в облаках,

Над заданным природой им — веках

И смотрит в упражнениях — к любви.

Когда голографически возьмёт

Тот мир искусства — смелое лицо

И сам посмотрит в смыслах — о любовь

На этом свете муки — без отличия.

Остановившись терпит идеал —

Упадок личной логики — к уму,

Но жизнь играя — тешит потому,

Что сам ты стал — той волей неприличия.